Плача и завывая, бежала Кааданнатум по селению, от хижины к хижине, и кричала людям о новой своей беде, и просила помощи. Но люди ничем не могли ей помочь. Никто ведь не захочет навлечь на себя гнев Хозяина воды и его стражников, пытаясь вытащить простого пастуха из узилища.

Так Кааданнатум добежала до серебряного ковчега богов, который все еще висел за краем селения, за кустами терновника и корявыми невысокими смоковницами. Боги… Они вернули жизнь Шамнилсину и привезли домой. Они все видят и слышат. Почему же они сидят взаперти? Неужели не только люди, но и боги отвернулись от бедного Шамнилсина?

И Кааданнатум, совсем лишившись рассудка, принялась метать в ковчег камни и комки глины, и кричала, кричала…

Вдруг в серебряном боку ковчега отворилась маленькая дверь и оттуда сама собой опустилась на землю лестница, тоже серебряная. Кааданнатум, прижав руки к груди, чтобы приветствовать богов, как только они появятся, замерла в ожидании. Но время шло, а боги не появлялись. Тогда Кааданнатум, всхлипывая и трясясь от страха, ступила на лестницу. И тотчас лестница сама собой пошла вверх, втягиваясь в ковчег и унося на себе обезумевшую женщину. Дверь тихо закрылась.

Мать Шамнилсина, которая видела все это, стоя у своей хижины, очень испугалась. Она побежала по селению, крича, что ее невестка, Кааданнатум, лишилась рассудка и метала камнями в ковчег богов, и боги забрали ее к себе, и что теперь не миновать большой беды. Все, кто был в этот час в селении, побросали дела и устремились к серебряному ковчегу.

Когда весть о безумном поступке женщины дошла до Хозяина воды, он понял, что этот день не простой: сегодня решится судьба Рода. Сопровождаемый стражей и сыновьями, Хозяин отправился к ковчегу и стал ожидать знака богов. На жертвенный камень он велел положить плетеный поднос, на котором лежали дорогие ожерелья из медных пластинок, позолоченных отцом Шамнилсина, искусником. Ждать пришлось долго. Успел припустить и перестать дождь.

Наконец в ковчеге отворилась дверь, вниз сама собой поехала лестница, а на лестнице стояла Кааданнатум. Лицо у нее было растерянное. Но, увидев толпу и самого Хозяина воды с сыновьями, дерзкая женщина уперла одну руку в бок, а вторую выбросила вперед, просунув большой палец сквозь сжатый кулак. Люди ахнули, а Хозяин воды сделал вид, что не замечает дурного знамения. Но про себя подумал, что непременно надо наказать строптивицу.

— Вот тебе! — крикнула Кааданнатум, сошедши с лестницы на землю и шевеля большим пальцем в сжатом кулаке. — Я отведала пищи богов! Теперь если что — они меня защитят!

И тут произошло великое событие в жизни Рода. Боги явились людям.

Когда бог вышел, из ковчега, и ступил на лестницу, которая все бежала и, бежала сама собой, люди с громкими криками пали ниц, кто где стоял. Хозяин воды грузно опустился на колени. Он зажмурился — так страшен был бог. Но, превозмогая страх, открыл глаза и сказал своим надтреснутым голосом:

— Я Издубар; великий охотник, Хозяин воды, дающий жизнь Роду. Помилуй меня и моих людей…

И все люди: закричали:

— Помилуй нас!

Бог молча сошел с лестницы, постоял немного возле Кааданнатум, которая тоже распростерлась на мокрой земле. Потом подошел к жертвенному камню и, наклонив голову, осмотрел ожерелья из золоченых пластинок.

— Это я, Издубар, принес тебе в жертву, — сказал Хозяин воды.

Бог не взял ожерелий. Ничто не шевельнулось на ужасном его лице, на котором не было ни губ, ни малейшей щели вместо рта. Но откуда-то, вроде со стороны ковчега, раздался вдруг голос бога:

— Кто это сделал?

— Это сделал человек из моего Рода, — ответил Хозяин воды. — Вот он.

Он указал на отца Шамнилсина, который, сам не свой от испуга, лежал неподалеку в своей закопченной длинной юбке.

— Покажи, как делаешь это, — сказал бог.

Отец Шамнилсина, почтительно горбясь и пятясь, пригласил бога к своему очагу.

Бог осмотрел горшки с оцетом и медные веревочки, связывающие пластинки и рыжие камни, а потом велел искуснику привести все в действие. Неподвижно стоя, смотрел, как вспыхивают маленькие голубые молнии, как становится темная медная пластинка сверкающей, золотой.

— Я, Издубар, принес тебе такие пластинки…

Хозяин воды не успел договорить, осекся, потому что бог вдруг, не повернувшись, пошел назад. Как стоял, так и пошел назад. Поравнявшись с обомлевшим Хозяином воды, бог сказал, и опять как бы со стороны ковчега донесся его глухой голос:

— Ты посадил человека в яму. Освободи его.

На другой день после своего освобождения из узилища Шамнилсин отправился к серебряному ковчегу, чтобы поблагодарить богов за милость к себе. На жертвенный камень он положил плетеный поднос с горкой сушеных плодов смоковницы и войлок, из которого можно было сделать хороший плащ. Все это он прикрыл пальмовыми листьями от дождя, а сам простерся на мокрой земле и попросил богов принять жертву и продлить свое благоволение к нему, Шамнилсину. И он уже собрался уходить, когда увидел, что из ковчега побежала лестница. Поняв, что боги зовут его, Шамнилсин ступил на лестницу.

В ковчеге пробыл он недолго. Вскоре он спустился с большим сосудом в руках, сверкающим, как серебро, и наполнил сосуд землей, но не до верха. Поверх земли он положил ветки терновника и ветки смоковницы, пальмовые листья и обломанные стебли тростника, и всякой травы, растущей тут и там. Старательно сделал он все, как велели ему боги, и отнес сосуд обратно в ковчег.

Потом, довольный тем, что хорошо послужил богам, он пришел к своему отцу, искуснику, чья хижина стояла поблизости, и, сев на циновку, сказал:

— Я исполнил волю богов. Боги благоволят ко мне, — и добавил: — Будет большая вода. Так сказали боги. Дожди будут лить много дней. Большая вода затопит долину. Боги велели, чтобы ты ушел.

— Боги велели мне уйти? — переспросил отец. — Куда?

— В горы. На восток или на север.

— А ты? А другие люди?

— Боги велели тебе уйти в горы с женой и детьми, — повторил Шамнилсин. И только тут сообразил: — Если большая вода затопит долину, то надо уходить всему Роду…

В тот же день весть эта облетела Род: будет большая вода, надо уходить из долины. Так сказали боги.

Но разве просто это — бросить поля и виноградники, покинуть обжитые хижины и скитаться, перегоняя стадо от травы к траве, как скитались когда-то предки?

Волю богов надо исполнять. Но почему это свою волю они передали через Шамнилсина? Что может понять в воле богов простой пастух?

Так говорили люди, собираясь у колодца. Уж очень непутевый этот Шамнилсин. Отец у него тихий человек, искусник, а от сыночка его нет никакого покоя. Только и слышно: Шамнилсин умер… Шамнилсин воскрес… Шамнилсин выбил зубы у Шудурги…

Шли дни, прибывала вода. Уже не лужами она стояла на земле, а почти сплошняком, и земля больше не принимала воды.

А дождь лил и лил без конца, и люди поняли, что солнца больше не будет. Чем-то они навлекли гнев богов, и боги решили затопить долину.

И еще поняли люди, что боги в серебряном ковчеге были злыми богами. Если бы это было не так, то разве стали бы они спокойно взирать на потоп?

Уже тянулись по краю пастбищ стада чужих Родов, покидавших долину. И Хозяин воды велел людям вьючить имущество на ослов и вместе со стадом уходить в горы.

У Шамнилсина не было осла, на которого можно навьючить имущество. Впрочем, не было у него и имущества, если не считать двух кувшинов, двух круглых блюд, двух ножей и ступки.

Вода же стояла вровень с порогом хижины. Шамнилсин, а за ним его жена перешагнули порог. Посмотрели они последний раз на свою хижину и пошли к тому краю селения, где стояла хижина отца Шамнилсина, искусника. Хотел Шамнилсин помочь отцу навьючивать имущество на осла. У отца ведь было много добра. Одних кувшинов с камнями и медными пластинками сколько! Давно надо было уйти отцу, еще пол-луны назад боги велели ему отправиться в горы, а отец все тянул, ждал приказания Хозяина воды, как будто мало ему было повеления богов.