Скэнлон, указав на стул, сухо бросил:

— Садитесь.

Кинув пальто на один из свободных столов, я уселся. Малхоленд забрался в кресло у другого стола, положил на стол ноги и с довольным видом принялся разглядывать меня, словно диковинного зверя. «Плевать, — решил я, — мы еще с тобой поквитаемся, мерзкая рожа. И в самом ближайшем будущем».

— Надеюсь, у вас налицо самые веские основания поступать подобным образом? — Я был сама вежливость.

Скэнлон вынул из кармана сигару, откусил кончик.

— Вот именно.

— Прекрасно! В таком случае, если, конечно, незатруднительно, объясните, пожалуйста, в чем их суть?

Скэнлон чиркнул спичкой.

— Я полагал, мистер в курсе. Мы ведем расследование совершенного преступления…

— А какое отношение сыщики имеют ко мне?

— Вы находились на месте преступления. А потому хотелось бы вновь услышать, как это произошло. Расскажите-ка все сначала. И по порядку.

— Зачем?

— Вопросы здесь задаю я. Вам Робертс говорил, что собирается ехать на охоту?

— Нет.

«Значит, девка свое гнусное дело сотворила?» — У меня пересохло в горле. Скэнлон опять о чем-то спросил.

— Что?

— Итак, вы видели его машину, когда ставили свой автомобиль в конце дороги и, следовательно, знали, что Робертс сидит уже в засидке?

Вот оно что!

— Да ведь трижды уже говорил!!1 К моему приезду там никаких автомобилей и близко не было! Робертс приехал позже.

Сомнений не оставалось: девка позвонила. Причем, разумеется, не назвалась. Но у Скэнлона появилось то, чего недоставало: нащупана побудительная причина преступления.

В голову вдруг пришло, что все полицейское усердие может объясняться просто-напросто беспомощностью стражей закона перед лицом загадочного убийства. Идет лихорадочный поиск выхода из тупика — и на тебе, попадается простофиля, из которого можно сделать козла отпущения. Идея наверняка пришла в голову именно Малхоленду, гораздому на всякого рода пакости. Ярость тугим кольцом сжала горло. Нагнувшись над конторкой, решил спросить в упор:

— Меня обвиняют в убийстве Робертса?

— Вас допрашивают.

— На каком основании?

— Вам уже объяснили…

— Нет, абсолютно ничего не объяснили. И так как не сказали, почему именно я нахожусь под подозрением, все вопросы можете задавать сами себе!

Скэнлон стукнул кулаком по столу и уставился, как удав на кролика.

Но меня уже было не унять:

— А почему бы не пришить мне заодно убийство этого, как его… Джуниора Делевана, которого пристукнули пару лет назад? Повесьте на мою шею сразу два трупа!

— К черту Делевана! — рявкнул шериф.

— Кстати, внесите в протокол: Варрен кокнул Авраама Линкольна, Джона Кеннеди и пустил ко дну «Титаник»!

— Заткнитесь!

— Тогда разрешите воспользоваться телефоном?

— Это еще зачем?

— Хочу позвонить своему адвокату. — И, не давая им опомниться, торопливо набрал номер домашнего телефона Джорджа Клемена.

— Варрен беспокоит, — представился я, когда адвокат взял трубку. — Не могли бы вы приехать сейчас во Дворец правосудия?

— А что произошло?

— По непонятным мотивам подозреваюсь в убийстве Дана Робертса. Объяснений же ни от кого тут добиться невозможно.

— В убийстве Дана? Но это просто смешно!

— Придерживаюсь того же мнения! Но дальнейший разговор с ними хотелось бы продолжить только в присутствии адвоката.

— Знаете… только лег… Но выезжаю немедленно!

— Особо торопиться нужды нет. Можно и подождать. Тем более что здешняя компания любит позднее время…

— Ведете себя черт знает как! — завопил Скэнлон.

— Уж таким воспитали!.. Кроме того, я за вас голосовал на выборах, а не вы за меня.

— Вы дружили с Робертсом? — смягчился шериф.

— Не могу сказать, чтобы были близкими друзьями. Скорее, поддерживали нормальные деловые отношения. Он снимал у меня помещение.

— Не досаждал ли Дан когда-либо и чем-нибудь в ваших делах?

Я уже отвечал на подобный вопрос и не счел нужным возвращаться к нему. А потому закурил сигарету и откинулся на спинку стула.

— Мне нечего сказать.

Скэнлон опять стукнул кулаком по столу.

— Может быть, мистер воображает, будто его тут допрашивают ради собственного удовольствия?

— Как знать? Вам виднее.

До появления Джорджа минут десять наша троица обменивалась испепеляющими взглядами.

О, Джордж славный малый! Ему пятьдесят один год. Рост метр восемьдесят. Благодаря седеющим волосам и коротко подстриженным усам на первых порах всегда кажется чопорным и высокомерным, но неприятное впечатление рассеивается, едва познакомишься с ним поближе. Он опытный юрист и сильный игрок в покер, хотя играет всегда осторожно. Фанатично увлекается спортивной рыбной ловлей и по нескольку раз в год катается во Флориду или на Багамские острова. Флерель, его жена, женщина весьма состоятельная, можно сказать, рупор всего высшего общества в Карфагене; однако есть в ней что-то от приматов — нрава необузданного и властного настолько, что даже и не пытается прикрыть вечное пребывание своего мужа под ее каблуком. Меня же Флерель почему-то всегда считала бабником.

Джордж вошел, улыбаясь, и поприветствовал всех изящным кивком головы.

— Добрый вечер, шериф! Добрый вечер, мистер Малхоленд!

Затем повернулся ко мне:

— Ну, задира, что тут стряслось?

— Да сам толком не пойму. — Появление Джорджа сразу подняло настроение. — Понятно лишь то, что по приказу шерифа этот тип вытащил меня из постели.

— Шериф, — спокойно проговорил Джордж, — можно побеседовать с Джоном один на один?..

Скэнлон с яростью раздавил сигару в пепельнице.

— О! Конечно же, да! Буду рад, если удастся заставить его хоть немного пораскинуть мозгами! В таком случае, может, чего-нибудь наконец и добьемся!

Малхоленд расстегнул пояс, отцепил кобуру, сложил все в ящик стола, холодно окинул нас взглядом и с важным видом удалился из помещения.

Мы с Джорджем уселись за дальний стол друг против друга. Рядом с ним я чувствовал себя уверенно и спокойно.

— Ну, — начал адвокат, — расскажите-ка все по порядку.

Я поведал ему об анонимном телефонном звонке и добавил:

— Наверное, девка и Скэнлону позвонила.

— Допустим. Но он-то об этом и не заикнулся…

— Вот именно! Значит, не осмеливается признать, что придает значение болтовне какой-то чокнутой бабы. А вытянуть сюда и взять меня на испуг тем не менее не побрезговал!..

Адвокат покачал головой и выдавил из себя улыбку:

— Понятно, понятно. Пока что вы в основном вели себя правильно.

— Послушайте, Джордж, в конце-то концов!..

— Минуту! Может быть, женщина, говорившая по телефону, психически и не вполне нормальна. Но ни один полицейский офицер не пройдет мимо любого источника информации, сколь бы скуден или сомнителен тот ни был. Скэнлон, следовательно, вынужден проверить надежность каких угодно полученных им сведений. Вы же, вместо того чтобы помочь шерифу разобраться, сделали все возможное, чтобы убедить его в обратном. И, полагаю, тот решил, что нет дыма без огня и вы что-то скрываете от следствия. Советую перестать вести себя словно раненый дикий кабан, иначе, Джон, я и впрямь понадоблюсь вам как адвокат!

— Выходит, можно обвинять в убийстве на основании лишь анонимной клеветы по телефону да еще потому, что кто-то находился на болоте в момент преступления?

— Вряд ли. Без веских улик это невозможно. Но существуют и моменты, которые, очевидно, ускользнули от вашего внимания. Во-первых, Скэнлон, чувствуя одно только упрямство и… неуважение, а также нежелание помочь, может серьезно осложнить вам жизнь. И — при полном соблюдении законности. Приближается уик-энд, и ему ничего не стоит засадить вас за решетку до понедельника просто как главного подозреваемого. Во-вторых, лицо, торпедирующее расследование и отказывающееся от сотрудничества со Скэнлоном, тем самым лишает полицию возможности обнаружить подлинного убийцу Робертса. И уж коль оно находится под подозрением, следовательно, делает это в своих интересах. Вот мой совет: хватит вести себя как дитя неразумное. Ответьте на все вопросы шерифа. Ведь это прямая обязанность гражданина Штатов, так и выполняйте ее, как положено лояльному гражданину и стопроцентному американцу. И ради всех святых, прекратите унижать Малхоленда!