— А почему бы и нет? — спросила Барбара. — Полицейские действуют точно таким образом, если верить детективным романам, которые мне довелось прочитать. Каждый находится под подозрением, пока не будет доказано обратное. Кроме того, существует еще одно обстоятельство, о котором вы вскользь упоминали. Но сначала давайте-ка подумаем о злополучных десяти минутах. Какое расстояние должен преодолеть Джордж, чтобы заехать сначала к вам домой, а затем примчаться во Дворец правосудия?

Я быстро прикинул в уме:

— Пять тысяч четыреста метров. Не получается, невозможно! Ведь ему еще надлежало одеться.

— Это он так сказал. Но представьте себе: Джордж одет и как раз намеревается выйти, ведь ему только что позвонила Фрэнс.

— Бог ты мой!..

— К тому же, если время для него ровным счетом ничего не значило, то спрашивается: чего ради он так старался заострить на этом ваше внимание? Сами же сказали, что помните слово в слово, как Джордж заявил: «Я только что лег». Я хорошо знаю адвоката, подобное абсолютно не вяжется с его характером. Клемен — человек особого склада, совсем не из тех, кто много говорит, он человек действия. И выехал бы по вашей просьбе без лишних слов. Значит, Джорджу просто необходимо было убедить вас, что ему еще придется потратить время на одевание. Улавливаете мысль, Джон?

— Да, но ведь всего десять минут. Так мало?!

— Может быть. Но учтите, уличное движение в столь поздний час весьма редкое, можно прохронометрировать все расстояние на моей машине. Для того и заехала.

— Минутку, минутку, подождите! — взмолился я.

Гипотеза казалась абсолютным абсурдом.

— Ведь речь идет о Джордже Клемене, Барбара, о Джордже Клемене, моем друге, бывшем мэре, уважаемом гражданине нашего города! И друге Фрэнс к тому же! Мы ведь каждую неделю вместе играли по вечерам в бридж. Джордж Клемен — воплощенное уважение к закону, даже преклонение перед ним!

— Мне все это известно, — спокойно сказала Барбара.

— Но послушайте, не может же существовать на свете человек, способный спустя три-четыре минуты после убийства как ни в чем не бывало появиться на людях. Черт побери! Он меня еще задирой обозвал, когда я там расшумелся. Разве можно вообще спокойно смотреть в глаза мужу женщины, которую только что убил зверским ударом кочерги по голове?!

— Можно, — Барбара была непреклонна. — Именно таков Клемен. Не забывайте, что я проработала у него около года и достаточно хорошо изучила его. Джордж в любой ситуации превосходно владеет мимикой своего лица. Другой такой человек мне просто не встречался. Конечно, нельзя утверждать, что Клемен точно так же управляет своими страстями, но, коль пожелает, уверена на все сто процентов, может полностью скрыть истинные чувства. Словно бы опускает какую-то непроницаемую занавеску, что ли. Мне не раз доводилось наблюдать за ним на суде, когда тот имел дело с враждебно настроенными свидетелями или судьями. А однажды я ему дала пощечину…

— Что?

Барбара улыбнулась.

— Я дала вашему Джорджу Клемену по морде.

— Но… но за что?

— Право, все может показаться и смешным, но, по совести говоря, в тот момент подобный метод показался мне наиболее уместным — ведь требовалось заставить Клемена мгновенно вынуть руку из моего лифчика.

— Вы хотите сказать… Джордж? Да не может быть!

— Уверяю, Джон, у него есть руки.

Я глядел на нее ошеломленно.

— Бог ты мой! Старый боров! Двуличная душа! Так вот почему вы уволились!

— Да. Но не тогда, немного позднее. Он извинился, и я решила, что это был случайный порыв. Но оказалось, Клемен просто изменил тактику. В конце концов мне надоело отбивать его атаки, прямые и косвенные, и я уволилась. Само собой разумеется, никому ничего не говорила, даже вам. Да и сейчас не сказала бы, не имей подобные детали прямого отношения к вашему делу. Так вот, мы говорили о его способности чудесно владеть выражением лица. Кто-нибудь другой, получив увесистую оплеуху, наверняка бы рассердился, обругал меня, наконец, сделал обиженный вид. Или же, наоборот, обратил бы все в шутку, рассмеялся, во всяком случае, как-то проявил свои чувства. А Джордж сделал безучастный вид. Представьте себе его физиономию — на щеке красное пятно от пощечины, а лицо спокойное. Лишь невозмутимо произнес: «Прошу извинить, миссис Райан!» Про себя, наверное, чертыхался и в мой адрес, и в свой, поскольку поставил себя в смешное положение. Тем не менее, продолжал диктовать, словно ничего не произошло. Ни одной запятой не пропустил!

Я начал приходить в себя.

— То, что вы рассказали, существенно меняет дело. Вполне может оказаться, что Джордж именно тот человек, который нам нужен!

— Разумеется. Но важно знать другое. Есть ли полная уверенность, что Фрэнс прибыла к нам в город именно из Флориды?

— Да. Никаких сомнений. Хотя Кросби пока не удалось напасть на ее след, но она прикатила в Карфаген из Майами, это точно. На автомобиле был флоридский номер. И арендную плату за помещение под свой магазин Фрэнс вносила сначала чеками, выписанными на один из банков Майами. Конечно, она многое наврала, но приехала, бесспорно, из Флориды, где называлась Фрэнс Киннан. Именно эта фамилия значилась в документе на ее машину, которую я продал перед покупкой «мерседеса».

— А не помните дату выдачи документа? Или дату покупки ее авто?

— Нет. Я тогда не придавал, как вы понимаете, подобным деталям никакого значения. А что?

— Насколько помнится, Фрэнс прибыла в Карфаген в январе шестьдесят девятого года. Не так ли?

— Да. На днях исполнилось ровно два года.

— Прекрасно! А Джордж как раз вернулся из поездки во Флориду, куда недели за три отправился… на рыбную ловлю.

— Не может быть! Вы в этом уверены?

— Абсолютно! Я все прекрасно помню. Я поступила к нему в контору в ноябре 1968 года, а это все случилось месяц спустя. Мы в то время занимались двумя бракоразводными процессами, и Джордж куда-то отлучался на неделю во второй половине декабря. Вернулся в Карфаген за несколько дней до Нового года. А затем один отправился во Флориду.

— Бог ты мой! — воскликнул я. — Кажется, все сходится! Так вот зачем он ездил во Флориду! И всегда один, без жены.

— Во Флориде Джордж вполне мог встретиться с Фрэнс, ну и, конечно… — Лицо Барбары исказила гримаса отвращения. — Знаете, не очень-то приятно говорить о подобном!

— Мне тоже. Но ничего не поделаешь, приходится. Итак, наш адвокат там с нею познакомился. А потом прихватил с собой, решив удобства ради пристроить любовницу поближе к дому. Затем провернул комбинацию с магазином модной одежды. Ему ведь было отлично известно, что там имеется и квартирка, и пустующее помещеньице… Значит, целых два месяца…

Я не стал продолжать. Объяснения все равно шились белыми нитками.

— Что остановились? — удивилась Барбара. — Продолжайте!

— Опять тупик, Барбара! Что бы там любовники ни вытворяли, во всем нет и намека на мотивы преступления! Посудите сами. Предположим, Робертс разнюхал что-нибудь о проделках Фрэнс, — ну, узнал, кто прекрасная леди на самом деле, — и моя жена платила ему за молчание. Затем Фрэнс выходит за меня замуж. Допустим, ее разыскивает полиция, скажем, за присвоение денег или мошенничество. Я бы, конечно, выбранил ее как следует, может быть, развелся. Но что в таком случае можно инкриминировать Джорджу, даже выплыви его комбинация с магазином?! Тертый калач, опытный юрист, он никогда не позволит поймать себя на предоставлении убежища беглой преступнице! О, мистер Клемен двадцать раз все продумает… И заявил бы с чистой совестью, что знать не знал о преступлениях Фрэнс! А утверждай миссис обратное, кто ей поверит? Слово Джорджа Клемена в Карфагене весомее речей тысячи граждан города. Конечно, любой скандал совсем не в его интересах. Но при уме Джорджа и его опыте адвоката он бы трезво оценил опасность.

— Согласна, — кивнула Барбара. — Тут кроется что-то еще. Мы не до всего докопались.