Ну Что ж, они своего добились. Великое чувство, зародившись в каждом, росло, расцветало и наконец принесло плоды. Это случилось в среду, в назначенный Дорой день. Они оба вошли в шифровальную комнату в сопровождении добрых друзей (по паре на каждого), пришедших поздравить их и подбодрить. И пока личные номера влюбленных печатали на особых машинах и вносили куда надо, они улыбались друг другу, шептали ласковые слова и, краснея, выслушивали многозначительные намеки друзей. Далее, обменявшись своими математическими аналогами, молодые разошлись. Дора уплыла в свое подводное жилище, а Дон вернулся на космический корабль.

Нет, без всяких, шуток, это была идиллия. После свадьбы молодые жили вполне счастливо до тех пор, пока им это не наскучило. А когда наскучило, они умерли. И уж, конечно, Вы поняли, что после брачной церемонии они ни разу не виделись.

Н-да, я очень ясно вижу Вас, мой читатель. На тарелке перед вами (пережаренный кусок мяса, одной рукой вы почесываете ногу, другой держите мой рассказ, а магнитофон в это время изрыгает либо рок, либо Монка. Вы не поверили ни одному моему-слову, правильно? Ни на секунду не поверили. Люди так не живут, ворчите Вы и наливаете для успокоения рюмку коньяка.

И все же Дора — реальность. Вот она спешит домой по транспортным трубам, где вода несет ее со страшной скоростью. Ей больше нравится жить под водой, ученые приспособили для этого ее органы дыхания. Если я начну рассказывать вам, с каким счастливым сердцем она берет в руки записанный на пленку аналог Дона, вставляет его в манипулятор символов, подключает себя к аппарату и настраивается на прием, — если я попытаюсь все это подробно описать, Вы или сделаете квадратные глаза, или метнете гневный взгляд, или воскликнете: «Да разве это любовь, елки-палки?» Но уверяю Вас, читатель, Дора обладает чувствами такими же страстными и приходит в такой же экстаз, как любая из ваших знакомых. И уж проделывает все это гораздо лучше, чем водится в наше время — в так называемой реальной жизни. Ну что ж, можете метать гневные взгляды и восклицать, Дора не обратила бы на это никакого внимания. Если она когда-то задумывалась о Вас, своем праотце, жившем тридцать поколений назад, то не иначе как о каком-то допотопном пещерном жителе. И нечего возмущаться. Подумайте только: Дора удалена от вас больше, чем Вы от питекантропа, жившего за пять тысяч веко? до Вас. Вы не продержались бы и пяти секунд в стремительном потоке ее жизни.

Вы, конечно, думаете, что прогресс идет по прямой? А если он движется по восходящей, ускоряющейся кривой, может даже при возведенных в степень показателях? Для того чтобы что-то начать, нужны громадные, я бы даже сказал, адские усилия, но уж когда что-то начато, процесс развивается стремительно, как взрыв динамита. А Вы, сидящий в уютном кресле и поедающий кусок мяса с выпивкой, — вы еще только подожгли бикфордов шнур.

Какое у нас сейчас время? Шесть или семь тысяч дней от Рождества Христова? Вот то-то же. А Дора живет в миллионный день, десять тысяч лет спустя. Из жиров, накопившихся в ее организме, искусственно удаляют калории; вредные отходы изымаются во время сна прямо из кровотока, так что ей даже не нужно выходить в туалет. Повинуясь кап-, ризу и желая как-то провести скучные полчаса, Дора может получить в свое распоряжение больше энергии, чем все население нынешней Португалии, и с помощью этой силы умчаться куда-нибудь на уик-энд.

Дора очень любит Дона. Она хранит (в форме математических символов) каждый его жест, манеру, нюанс поведения. Она помнит прикосновение его руки, страсть поцелуя и восторг слияния их тел. И для того, чтобы оказаться в его обществе, ей нужно всего лишь нажать на кнопку.

Дон, естественно, тоже вызывает Дору. Дрейфуя на планете-спутнике, всего лишь в нескольких сотнях километров над ее головой, или же летая по орбите вокруг Арктура на расстоянии пятидесяти световых лет, он думает о ней. Но стоит ему всего лишь включить собственный манипулятор символов, и Дора, вызванная из ферритовых ячеек, оживает. Они проведут всю ночь в любовном экстазе. Не в плотском смысле, разумеется. Дело, в том, что и плоть-то изменилась до неузнаваемости; то, к чему мы привыкли, не доставило бы ему никакого удовольствия. Для наслаждения Дону не нужна плоть. Его руки, губы, мужские органы — только рецепторы, принимающие и излучающие импульсы.

Он сгорает от любви, толкование импульсов приводит его к агонии или к оргазму, манипулятор символов дает ему аналоги объятий, поцелуев, страстных восторженных часов, проведенных с аналогом Доры, — ее вечным, изысканным и непогрешимым образом. Для другого это аналог Дианы, или милой Розы, или хохотушки Алисы.

Господи, какая чушь собачья, скажете Вы. Ну хорошо, а что бы подумали наши предки о Вас? О том, как вы мажетесь лосьоном после бритья, ездите в красном автомобиле, на службе весь день перекладываете бумажки, а ночь проводите совсем бесплодно. Скажите, какого мнения был бы о вас какой-нибудь царь Ассирии Тиглат Паласар или повелитель гуннов Аттила?

КРИСТАЛЛ ЛЮБВИ

Любовь, страх, вера, властолюбие, фанатизм… Не страсти ли правят миром? Не через них ли проступает человеческое бытие? Проницательные мудрецы, писатели разных времен стремились вглядеться в человека, захваченного сильнейшим порывом, войти в мир тончайших душевных переживаний, распознать в них тайны жизни.

Эти движения души уникальны: их нет в животном мире. Драма человеческого существования раскрывается именно в «упоении страстями». Среди них первозванной кажется нам любовь… Ведь человечество ни одного днй> не могло бы прожить без нее.

Будучи универсальной и напряженной страстью, любовь пронизывает человеческое существование на протяжении всей жизни. Она по сути дела определяет фундаментальные основы бытия. И в то же время проявляет себя как глубоко индивидуальное, сугубо личностное, уникальное чувство. Эта страсть всеобъемлюща и неповторима. Она принадлежит человеческому роду и лично мне, вам, ему. Пламя любви — вечное повторение и вечное открытие.

В древних космогониях Эрос — это изначальная стихийная страсть, которая приводит в действие механизм порождения мира. Образ живительной природы, вечной царицы бытия, был неотторжимым компонентом мистических культов начала времен. Поклонение Эросу проявлялось в разнообразных формах, иногда аскетических, иногда бурных, оргиастических. Так, культ богини Изиды из древнеегипетской мифологии был сопряжен с отречением от земных радостей, с подвигами в честь богини плодородия. Жрецы даже оскопляли себя ради этого вечного символа супружеской верности и материнства. А вот в храмах Афродиты вершился обряд священной проституции.

Древний человек стремился достичь оргиастических состояний с помощью природных наркотиков. Многие ритуалы первобытных племен подтверждают это. Сексуальное переживание усиливалось в группе, в первобытном коллективе. Массовые эротические оргии были частью первобытных обрядов. Чувство вины и стыда исчезало. В старинных мистериях разыгрывался акт кровавой оргиастической драмы. Люди превращались в исступленных богоубийц, в жестоких сладострастников. Они терзали тело бога, превращенное в пищу, вступали в мерзкое соитие с животными, с родными по крови. Вершились дела, о которых в нормальное время никто и не помышлял. Эрос обнажал свою природную стихию. Темные, слепые страсти приводили к злодеянию. И вместе с тем несли в себе символический смысл. Этим достигался эффект катарсиса, целебного психологического взрыва.