— Я устал, — голос Джона дрогнул. — Я и сам рад уйти, сэр. И мне не нужен эскорт.

Порей махнул рукой. Десантник возле двери проворно шагнул в сторону и замер в ожидании. Джон вышел, и вскоре непрошеный спутник поравнялся с ним.

Они шагали по разгромленному мятежниками первому ярусу синей. Сейчас здесь повсюду стояли часовые. И царила тишина.

А в доки входили все новые корабли. Сначала эскадра стянулась в тугое кольцо вокруг Пелла, затем рейдероносцы один за другим двинулись к причалам. Джону все это казалось безумием, нелепым, ничем не оправданным риском. Мациан подвергал опасности не только себя, но и его, Джона. И Пелл. А может, Уния разбита наголову? Нет, это почти невероятно. Скорее всего, у Мациана какой-то тайный умысел. Видимо, униаты решили отсрочить вторжение. Плохо, если правление Мациана затянется.

Впереди из лифта вдруг высыпала группа десантников с иными, нежели у спутника Джона, эмблемами на доспехах. Десантники преградили им путь и вручили конвоиру клочок бумаги.

— Следуйте за нами, — приказал Джону один из них.

— Но капитан Порей… — Конвоир не договорил — в его живот уперся ружейный ствол, а Джона потащили к лифту. «Европа», — прочитал он на эмблеме. Значит, прилетел сам Мациан.

— Куда мы идем?! — в страхе воскликнул он.

Ответа не последовало — наверное, нарочно запугивают. Это подозрение переросло в уверенность, когда его спустили на лифте в сквозной коридор, вытолкали в док и повели к освещенному отверстию «пуповины».

Впервые в жизни Джон находился на борту боевого корабля. При всей колоссальности «Европы», на ней было не просторнее, чем на фрахтере, и Джон сразу ощутил приступ клаустрофобии. Автоматы, направленные ему в спину, нимало не способствовали улучшению самочувствия, тем более что всякий раз, когда он задерживался, например, у поворота или возле лифта, — стволы больно утыкались в спину. Вскоре его затошнило от страха.

Надо полагать, солдаты знали об этом. Напрасно он убеждал себя, что таков уж флотский этикет, что Мациан просто-напросто решил познакомиться с новым управляющим станцией и при этом, понятное дело, слегка его припугнуть. Но невозможно было избавиться от мысли, что военные могут сотворить с Джоном все, что захотят. Могут шлюзовать его через мусорный люк, и тогда никто не станет искать его среди сотен мертвецов, дрейфующих в окрестностях станции в ожидании, когда их соберут, спрессуют в одну замороженную глыбу и отбуксируют куда-нибудь подальше. Он пытался успокоить себя: если бы его хотели убить, то сделали бы это сразу.

Из лифта его провели в коридор и мимо цепочки часовых — в просторную каюту, где стоял круглый стол. Десантники усадили Джона в одно из кресел, а сами застыли, держа автоматы наперевес.

Вошел Конрад Мациан в темно-синем мундире — осунувшийся, угрюмый. Джон вежливо поднялся, и Мациан царственным мановением руки позволил ему сесть. Еще несколько человек расселись за столом — все офицеры «Европы», ни одного капитана. Взгляд Джона перебегал с одного на другого.

— Временный управляющий станцией, — негромко промолвил Мациан, — господин Лукас, что произошло с Анджело Константином?

— Погиб, — ответил Джон, стараясь изо всех сил ничем не выдать себя. — Мятежники ворвались в станционные офисы, убили Анджело и весь его аппарат.

На лице Мациана не дрогнул ни один мускул. Джон вспотел под его пристальным взглядом.

— Нам кажется, — продолжал он, пытаясь угадать мысли капитана, — это был заговор. Мятежники нанесли отвлекающий удар по офисам и, пользуясь суматохой, открыли двери в «К». Все было тщательно спланировано. Мы ведем следствие.

— И что же вы выяснили?

— Пока ничего. Но мы полагаем, что под видом беженцев на станцию проникли агенты Унии. Некоторым удалось выбраться из карантина, возможно, даже найти на станции друзей или родственников — тех, кто попал в униатский плен. Мы не знаем, как иначе они могли наладить связи. Подозреваем в соучастии охрану «К»… и дельцов черного рынка.

— Но вы ничего не нашли?

— Пока — ничего.

— Похоже, вы не слишком усердствуете, господин Лукас.

У Джона екнуло сердце, но он не позволил страху отразиться на лице. Во всяком случае, надеялся на это.

— Капитан, наверное, мне следует извиниться, но у нас дел было невпроворот… Во-первых, усмирение мятежа, во-вторых, ремонт… Кстати, последнее время мы работали под руководством ваших капитанов — Мэллори и Порея.

— Да, вы неплохо поработали — я имею в виду очистку коридоров от «К». Но ведь они к тому времени и сами утихомирились, не правда ли? Мне кажется, кто-то пропустил их в центр управления.

Джон вдруг понял, что ему не хватает воздуха. Пауза затянулась, а он все никак не мог найти ответ. Мациан сделал знак одному из часовых у двери.

— Ситуация была критическая, — залепетал Джон, не выдержав пытки молчанием. — Можете обвинить меня в произволе, но я не видел иной возможности вернуть контроль… Да, я договорился с их депутатом. Не думаю, что он причастен к заговору… Требовался авторитет, способный успокоить… И я не нашел никого другого…

— Господин Лукас, где ваш сын? — перебил его Мациан.

Джон осекся.

— Где ваш сын? — сурово повторил капитан.

— Там… в шахтах. Я посадил его на ближнерейсовик и велел облететь рудники. Он жив? Вы что-нибудь о нем знаете?

— Зачем вы его отослали, господин Лукас?

— Если честно, я не хотел, чтобы он оставался на станции.

— Почему?

— Видите ли, за три года моего отсутствия в «Лукас Компани» назрели проблемы, связанные с лояльностью персонала, методами управления и каналами сбыта. Я решил, что недолгое отсутствие Витторио будет способствовать их устранению. Кроме того, мне был нужен сведущий человек на шахтах — на тот случай, если с ними оборвется связь. Короче говоря, внутренняя политика. Я действовал ради выгоды и безопасности «Лукас Компани».

— А может быть, ради выгоды и безопасности человека, который называет себя Джессадом?

Сердце Джона едва не остановилось. Он медленно покачал головой.

— Не знаю, капитан, о ком вы говорите. Не соблаговолите ли рассказать, откуда у вас такая информация?

По знаку Мациана кто-то вошел в каюту. Джон оглянулся. Бран Хэйл поспешил отвести взгляд.

— Вы знакомы? — спросил Мациан.

— Этот человек, — сказал Джон, — был выслан с Нижней за неподчинение начальству и попытку бунта. Но у него неплохой послужной список, поэтому я принял его на работу. Боюсь, он злоупотребил моим доверием.

— Господин Хэйл изъявил нечто вроде желания служить на «Африке» и взамен предложил нам важную информацию. Так вы отрицаете, что знакомы с человеком по кличке Джессад?

— Пусть господин Хэйл сам рассказывает о своих знакомых. Это поклеп.

— А некоего Крессича, депутата от «К», вы знаете?

— Я уже объяснил: господин Крессич бывал в контрольном центре.

— Как и Джессад?

— Возможно, под видом одного из телохранителей Крессича. Я не выяснял их имена.

— Господин Хэйл?

Бран Хэйл устремил на Мациана хмурый взгляд.

— Сэр, я буду стоять на своем.

Мациан кивнул и неторопливо достал пистолет. Джон шарахнулся от стола, но люди, стоявшие сзади, грубо схватили его и затолкали обратно в кресло.

Цепенея от ужаса, он смотрел в черное дуло.

— Где Джессад? Как он вышел на тебя? Куда исчез?

— Это выдумка Хэйла!

Палец Мациана на спусковом крючке шевельнулся.

— Мне угрожали! — крикнул Джон. — Угрозами принудили к соучастию! Забрали в заложники члена моей семьи!

— Так вы отдали им сына?

— У меня не было выбора.

— Хэйл, — отчеканил Мациан, — вы с приятелями можете пройти в соседнюю каюту и прихватить с собой господина Лукаса. Мы будем вести запись. Разрешите свой спор с господином Лукасом без посторонних, а когда придете к согласию, тащите его сюда.

— Нет! — воскликнул Джон. — Нет. Вы получите интересующую вас информацию. Я расскажу все, что знаю.