Аманда отправилась на кухню, ломая себе голову над тем, чем бы поужинать. Она привезла с собой немного яиц и ветчины, а также масла, чая и сахара, но ей не на чем было готовить и даже негде было вскипятить чайник. Она механически нажала на выключатель, чтобы включить свет, забыв, что единственная лампочка висела в гостиной. Однако Стивен уже позаботился о том, чтобы на кухне был свет, и с потолка свешивалась лампочка, накрытая ужасным пластмассовым абажуром.

В ту же минуту Аманде пришла в голову мысль, что здесь, по крайней мере, она никогда не будет в полном одиночестве. Она слышала, как Стивен возится у себя на кухне, а когда он ходил от мойки к плите и обратно, она не могла его не видеть. Ноздри Аманды уловили восхитительные запахи, отчего муки голода только усилились, и она подошла поближе к входу на его половину, жадно вдыхая дразнящие ароматы. Она придвинулась еще ближе, и оттуда неожиданно высунулась рука со стаканом, чуть не толкнув ее прямо в нос.

— Вот, выпейте это и сразу согреетесь, — сказал Стивен. — Вы стоите и принюхиваетесь совсем как голодный волк.

— А вы что, видите меня?

— На противоположной стене висит зеркало. Ну, берите же стакан.

— Что это?

— Виски, что же еще? Пейте, а то у вас такой измученный вид!

Она неуверенно взяла стакан из его рук, стоя на ничейной территории, где со временем появится стена, которая разделит их. Она не знала, действительно ли у нее такой измученный вид, как он говорит, но одно понимала очень хорошо — что выглядит не лучшим образом. Она была без носков, низ ее брюк был заляпан грязью и промок, а ее хвост, по-видимому, выглядел не лучше, чем мокрые, обвисшие усы мистера Баджена.

Стивен неожиданно улыбнулся, и она вспомнила, как быстро и непредсказуемо может меняться выражение его лица — от гневного до счастливого.

— Может быть, вы пройдете? — предложил он. — Я могу вам предложить только стул, но здесь вы сможете согреться. В будни я не развожу в камине огонь.

— Это вы повесили лампочку в кухне, правда? — спросила Аманда, немного смущаясь, и села на деревянный стул.

— Ну, — сказал он, — после вашей яркой обличительной речи, которой вы встретили меня, я подумал, что будет лучше, если я что-нибудь сделаю. Вам, конечно, и в голову не пришло, что человек, въезжающий в дом, в котором никто до него не жил, обычно сам привозит с собой лампочки?

— Нет, — сказала она — не пришло. Вы знаете, у меня прежде никогда не было своего дома.

— Понимаю, — ответил он. — И почему же вы решили в качестве своего первого опыта избрать эту мельницу?

— Я думаю, вы знаете.

— Да, мы оба пали жертвами одной и той же дьявольской магии.

— Дьявольской?

— Да, потому что в таком месте, как это, вы вступаете в битву, исход которой предрешен. Вы сражаетесь с природой, надеясь сохранить свое представление о красоте, но вам это не удается. И в конце концов придется признать себя побежденным, если, конечно, вы не Крез, который может позволить себе содержать целую армию слуг, чтобы они приводили в исполнение его планы. Так и получилось у меня с этим домом. Я понимаю, каким убогим он вам кажется, ведь для женщины дом — это не просто красивая вещь, а нечто большее, и я сожалею, что по крайней мере не расчистил для вас гараж. Хлам так быстро накапливается!

— Вы странный человек, — сказала Аманда. — Вы говорите, что вам неприятно присутствие постороннего человека в вашем маленьком раю, а сами сдали мне свой дом. Что заставило вас пойти на это?

— Даже в раю приходится думать о деньгах. Я зарабатываю достаточно, на жизнь мне хватает, но мне не нужно одному столько комнат. Кроме того, содержание дома обходится очень дорого, поэтому мне посоветовали сдать половину, чтобы уменьшить расходы. Знаете, мне пришлось продать кое-какие ценные бумаги, чтобы покрыть расходы на сооружение нового дома, но вы мне будете платить за дом столько же — а может, даже чуть больше, — сколько бы я получал дивидендов на свои акции.

— Но вы ведь с неохотой сдали мне дом?

— Да, с неохотой. Но это было крайне необходимо и выгодно, да и, кроме того, в будни меня здесь почти не бывает. Боюсь, что я не самый лучший домовладелец, мисс Пейдж. Для меня это дело новое.

— А для меня тоже в новинку, чтобы во мне видели нежелательного жильца, мистер Спенсер, — сказала Аманда с некоторой долей сарказма в голосе, и он поднял бровь.

— Да, — сказал он. — Я не обладаю той радушном любезностью, к которой вы, видимо, привыкли, не так ли?

— А что вы подразумеваете под «радушной любезностью»? Я предполагала, что вы встречаете меня с обычной вежливостью, только и всего.

— Я имел в виду знаменитого мистера Брэдли. Он показался мне чрезвычайно любезным — правда, от его любезности за версту несет высокомерием.

— Чарльз, — холодно сказала Аманда, — очень добрый человек, который старается заботиться обо мне, несмотря на то, что я часто не соответствую его представлению о настоящей леди. Вы не могли бы угостить меня сигаретой, а то у меня кончились?

Стивен взял с кухонного стола раскрытую пачку, и она достала сигарету, воскликнув от изумления, что вышло у нее совершенно по-детски:

— Вы курите такие дешевые сигареты! Удивительно!

— Ничего в этом нет удивительного — мне ведь приходится на всем экономить, — ответил Стивен, поднеся ей спичку. — А вы, конечно, курите только «Балканское собрание»?

— Ну вот, вы опять становитесь колючим! Нет, я удивилась потому, что тоже люблю этот сорт сигарет, за что, кстати, мне частенько достается от Чарльза.

— Да, я понимаю. Вы думаете, что между нами есть что-то общее?

Ее детский восторг угас от его насмешливого замечания, и она поняла, что не следует переступать, даже нечаянно, черту, за которую он никого не хочет пускать.

— Вовсе нет, — покраснев, ответила Аманда, — это чистое совпадение. Знаете, бывает, два человека вдруг случайно выясняют, что оба любят устриц или пользуются одной и той же зубной пастой.

— И какой же пастой пользуетесь вы? — с интересом спросил Стивен, но Аманда подумала, что с его стороны это очередная ловушка, и не стала отвечать на его вопрос, а, встав со стула, присела на пол у старинной плиты и, развязав промокшую ленту, встряхнула своими мокрыми волосами.

— Какая идиллическая сценка! Отдых у домашнего очага, — заметил Стивен, с интересом наблюдая за ее действиями. — Я чувствую, что вскоре стану совсем домашним. Давайте-ка я налью вам еще виски.

Она начала из вежливости отказываться, но он забрал у нее пустой стакан и налил виски.

— Ну а теперь, — он наполнил свой стакан и сел, вытянув длинные ноги, — расскажите мне все.

Аманда хмуро посмотрела на него сквозь свисающие волосы. Сегодня он выглядит совсем по-другому, подумала она. Наверное, потому, что на нем был костюм, в котором она его еще не видела. Пиджак из твида был довольно поношенным, но хорошо отутюженные строгие темные брюки, свежий воротничок и галстук, а также тщательно причесанные волосы неожиданно придавали ему вид процветающего человека.

— Что я должна вам рассказать? — спросила Аманда.

— Ну, разумеется, не подробности ваших любовных похождений или какую операцию вы перенесли за последнее время. Нет, расскажите мне, как вам пришла в голову мысль завести свой собственный дом, ведь девицы ваших лет обычно хотят просто веселиться.

— Вы и вправду совершенно необыкновенный человек!

— Это я уже слышал. Не понимаю, что такого необыкновенного в том, что меня интересуют мысли других людей?

— А вы не производите впечатление человека, который интересуется тем, что думают другие люди.

— Неужели?

— Не производите. Наоборот, мне кажется, что вас интересует только один человек, — вы сами, а других людей вы презираете.

— Ну, первое впечатление иногда бывает и ошибочным, правда? Вы мне тоже с первого взгляда показались избалованной и капризной девицей, у которой денег больше, чем ума.

— Неужели я произвожу такое впечатление? Интересно, а почему вы решили, что я избалованная и капризная?