— В постель! Живо! — шепнул он с такой настойчивостью, что девушка машинально повиновалась.

Она совсем уже ничего не понимала. Для банальной сцены совращения голос Джейкоба, пожалуй, звучал слишком трезво и резко, что уже само по себе было странно после столь страстного поцелуя. Несмотря на то что промокла до нитки, Джина улеглась на кровать, недоуменно глядя, как Джейкоб торопливо закрывает стеклянную дверь и запирает ее на щеколду.

Покончив с этим, он бесшумно отступил в темный угол и растворился во мгле. А еще через миг за стеклом бесшумным призраком вырос чей-то силуэт. С губ Джины едва не сорвался крик, но, на счастье, испуг был настолько силен, что она не могла даже кричать.

Телма! Страх девушки сменился отвращением.

Она повернулась на спину и прикрыла глаза, притворяясь спящей, но из-под опущенных ресниц поглядывая на дверь. Комнату осветила новая вспышка молнии. Телма прильнула к стеклу, напряженно вглядываясь внутрь. Невероятно, но ручка двери повернулась, а сама дверь легонько задергалась взад-вперед. Незваная гостья стремилась войти. Девушка невольно зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Телма уже исчезла.

Дрожа всем телом, Джина вскочила с кровати и бросилась задергивать занавески на окнах и двери. Впервые в жизни она чувствовала себя так мерзко.

— Неужели ваша жена и в самом деле рассчитывала найти вас в моей постели? — яростно бросила она, поворачиваясь к смутно вырисовывающемуся в углу высокому силуэту.

— Моя бывшая жена, — поправил Джейкоб и неожиданно начал смеяться, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться во все горло. — По части бесстыдства эта женщина кому угодно даст сто очков вперед.

— Да она просто ненормальная, — выдохнула Джина. — Родного сына видеть не спешит, а вас среди ночи по чужим постелям ищет. И что нам теперь делать — ждать, пока она попробует подобраться с другой стороны?

Джейкоб покачал головой.

— Надеюсь, вам хватило бы благоразумия запереться.

— Да. Я сделала поправку на нее.

Он кивнул с таким видом, будто все понял.

— Боюсь, время разумных разговоров с Телмой прошло. Я на грани того, чтобы силком выдворить ее из дому.

— Она заставила вас много страдать, да?

— Да, но больше всего Бобби. — Голос его был тускл и невыразителен.

— И что нам теперь делать? — еле слышно прошептала Джина.

Лицо Джейкоба вмиг переменилось.

— Уж я-то знаю, чем бы предпочел сейчас заняться, — с мрачным юмором отозвался он. — Снял бы с вас эту ночную рубашку… и как следует растер полотенцем.

По телу Джины пробежал холодок.

— Я не ребенок!

— Это вы мне говорите? — Смех его звучал чуть резче, чем следовало. — Что ж, раз этот вариант исключается, я бы не отказался выпить глоточек чего-нибудь покрепче.

— Боюсь, мне нечего вам предложить, — пожала плечами девушка. — Наверное, оно и к лучшему, а то вдруг и мне бы захотелось выпить. А вот рубашку переодеть и вправду нужно. — Она направилась в ванную, но вдруг почувствовала резкую боль в ступне и, сдавленно ахнув, остановилась. — О нет!

— Что такое? — Все еще плохо владея собой от невозможности утолить снедающее его желание, Джейкоб впал в раздражительность.

— Я порезала ногу.

— Господи, да как вам это удалось?

— Занавеска, падая, сбила вазу, а та разбилась. Простите.

— Ничего, вычту из вашего жалованья. — Он снова негромко рассмеялся, как будто смех мог хоть немного разрядить напряжение. — Идемте в ванную.

Он обхватил рукой ее голые плечи и не сумел удержаться от того, чтобы погладить их.

— Ой, я запачкаю кровью ковер, — переполошилась Джина. Ковер был очень красивый. И наверняка безумно дорогой.

— Ладно, я вас отнесу.

Он легким движением подхватил девушку на руки. Ну как тут было не поцеловать ее?

— Смотрите, я начинаю к этому привыкать, Джейкоб Стенли, — задыхаясь пробормотала Джина. — Берегитесь.

— А может, мне именно того и надо: чтобы вы привыкли и уже не могли без меня обходиться?

Войдя со своей почти невесомой ношей в ванную, Джейкоб сначала прикрыл за собой дверь, а потом уже включил свет и бережно усадил девушку на табурет.

— Ну-ка, давайте посмотрим вашу ногу. — Прикосновение его пальцев к босой ступне было легким и невероятно чувственным. — Вот что бывает, когда ходишь босиком. Черт возьми, сильно порезали! Вы не замерзли? — Джейкоб рискнул наконец поднять на нее глаза, в которых полыхала страсть.

— Шутите? Да от меня пар валит. — Джина тихонько рассмеялась и потянулась за полотенцем, чтобы вытереть лицо. — Кроме того, вы еще мокрее меня.

Намокшие волосы Джейкоба светлыми прядями спадали на лоб, от дождя завиваясь сильнее обычного. Воротник и две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая могучую шею и треугольник широкой груди, покрытой золотистыми курчавыми волосками. Джина сам не знала, что с ней делается, — казалось, пульсирует болью не только порезанная нога, все тело трепещет от неизвестной доселе сладкой муки. Они вдвоем, здесь, в этой тихой комнате.

— Вот что получается, когда занимаешься любовью под дождем, — сказал Джейкоб, подходя к стенному шкафчику, где хранилась аптечка. Вернувшись с ватой, бинтом и йодом, он снова склонился над порезом. — Какие у вас красивые ножки.

— Я слышу это с тех пор, как мне исполнилось два дня, — улыбнулась Джина.

— Счастливица!

— Неужели вы сами верите своим словам? — Она заглянула ему в глаза, свет которых заставлял ее сердце биться чаще и порывистее.

— Верю, — ответил он так, точно для него это было безмерно важно. — Знаете, Джина, я умею заглядывать в будущее и вижу: у вас все будет хорошо.

— Вы верите в предначертание? — негромко спросила она.

— Верю. — Джейкоб не шутил. — Моим родителям было предначертано погибнуть в катастрофе. Мне было предначертано жениться на Телме, а потом развестись с ней. Тетя постоянно твердит, что мне суждено снова вступить в брак, на сей раз удачно. С женщиной, которая сумеет околдовать меня с первого же мгновения, с первого взгляда.

Взгляни на меня, взгляни, молча молила Джина. Я отдала тебе мое сердце. И не могу взять назад.

— А вы знаете, как ее зовут? — спросила она так тихо, что сама едва услышала свои слова.

— Марианна, — наобум сказал Джейкоб, улыбаясь дразнящей улыбкой.

— Правда? — Она впилась глазами в его лицо, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.

— Мы уже не сможем остановиться, Джина, вы сами это знаете.

Голова у него шла кругом от близости этого прелестного полуодетого создания. Потемневшие от дождя волосы ложились тяжелыми волнами на спину девушки, кончики их уже начали высыхать и пушиться золотым облачком. Длинные стройные ноги были обнажены до колен. Джина выглядела невероятно, умопомрачительно сексуальной и в то же время очень юной и невинной.

— У вас был любовник? — услышал он собственный напряженный голос.

Джина закрыла глаза, боясь, как бы Джейкоб не прочел в них, насколько безумно, безоглядно и безнадежно она его любит.

— Нет, — честно ответила она и подумала: а я-то полагала, что знаю, что такое любовь. Как же я ошибалась! Она открыла глаза и поглядела на Джейкоба. — Зачем вы терзаете мое сердце?

— Правда?

Он сам не заметил, как его рука легла на грудь девушки, начала нежно ласкать ее, все ниже опуская вырез ночной рубашки. Какая шелковистая, соблазнительная, теплая кожа!

— Джина, что я делаю? — простонал Джейкоб, чувствуя, что разрывается надвое.

Последовать гласу благоразумия, отпустить ее, дать ей вернуться в нетронутую девственную постель? Но это же невозможно, решительно невозможно! Она сводила его с ума, искушала, являла собой воплощение соблазна — голова запрокинута, шея выгнута, глаза прикрыты в сладостной неге, что дарят ей его прикосновения, руки судорожно вцепились ему в плечи.

— Как ты прекрасна! — восхищенно прошептал он, покрывая бесчисленными поцелуями ее веки, губы, тонкую трогательную шею, восхитительные выпуклости груди.