Когда сомнения окончательно рассеялись, Рид позвонил декану. Тот заверил, что необходимые ассигнования будут непременно выделены. В пятницу утром Рид взял двух помощников, и к началу программы они все вместе прибыли на телестанцию.

Герберт сидел на своем месте в каком-то оцепенении. Обстановка в студии была накалена. Отец Герберта метался, заламывая руки. Даже агент ФБР покинул свой закуток и с жаром принимал участие в споре. Но мальчик, окруженный толпой, лишь качал головой и упрямо повторял: Нет.

— Но почему нет, Герби? — умоляющие спрашивал отец. — Пожалуйста, скажи почему? По-' чему сегодня ты не хочешь выступать перед зрителями?

— Я не могу, — сказал Герберт. — Пожалуйста, не просите меня об этом.

Рид заметил, как он побледнел.

— Но, Герби, я куплю тебе все, что ты захочешь, только проведи шоу. Этот телескоп… Я, завтра же его куплю. Нет, сегодня же!

— Мне не нужен телескоп, — тихо произнес Герберт. — Я не хочу в него смотреть.

— Я куплю тебе пони, моторную лодку, плавательный бассейн! Герби, я куплю тебе все, что угодно!

— Нет, — упорствовал Герберт.

В отчаянии мистер Пиннер оглядел присутствующих. Его взгляд упал на Рида, стоявшего в; углу, и он тут же поспешил к ученому.

— Может, вы на него сумеете повлиять? — тяжело дыша, спросил он.

Рид пожевал нижнюю губу. В какой-то степени это было по его части. Протиснувшись сквозь толпу к Герберту, он положил руку на его плечо.

— Что случилось, Герберт? Я слышал, ты не желаешь участвовать в сегодняшней передаче?

Герберт поднял глаза. Они выражали такую муку, что Рид почувствовал угрызения совести.

— Я не могу, — повторил он. — Хоть вы меня не уговаривайте, мистер Рид.

Рид снова пожевал губу. Парапсихологические методики советовали сначала добиться расположения пациента.

— Если ты не выйдешь в эфир, Герберт, — убеждал ученый, — многие станут волноваться.

— Я ничего не могу поделать, — нахмурился; Герберт.

— Более того, очень многие испугаются. Не увидев тебя на экране, они начнут строить догадки. Думать что-нибудь плохое. Людей охватит страх.

— Я… — начал Герберт. Он потер рукой щеку. — Может, это действительно так, — медленно произнес он. — Только…

— Ты обязан провести свое шоу.

Внезапно мальчик сдался.

— Ладно, — сказал он. — Я попытаюсь.

Все присутствующие облегченно вздохнули. Самого страшного удалось избежать. Люди быстро разошлись по своим местам.

Первая часть шоу Герберта почти ничем не отличались от всех предыдущих. Правда, он слегка заикался, а руки немного дрожали, но вряд ли кто-то обратил на это внимание. Затем Герберт отложил в сторону книги и рисунки, которые показывал зрителям, и его лицо приняло какое-то особенное выражение.

— Я хочу рассказать вам о завтрашнем дне, — произнес он. — Завтра, — он замолчал и сглотнул, — завтра все будет совершенно по-другому. Завтра начнется новая, лучшая эра в истории человечества.

Рид, который находился здесь же, за стеклянной стеной, почувствовал, что его охватило невероятное волнение. Он взглянул на других и заметил, как напряженно слушают они Герберта. Уэлмен с отвисшей челюстью машинально передвигал узел галстука.

— В прошлом, — продолжал Герберт Пиннер, — нам жилось не так уж хорошо. У нас были войны — много войн, — голод, эпидемии. Случались экономические спады, и никто не знал, как с этим бороться. Люди умирали от голода, хотя было достаточно еды, гибли от болезней, несмотря на то, что врачи умели их лечить. Мы видели, как богатства планеты уничтожаются самым варварским способом, как реки заставляют течь вспять, как загрязняют атмосферу. Мы страдали и мучились. Но завтра, — его голос окреп, — все изменится. Больше не будет войн. Мы станем жить как братья. Мы забудем об убийствах и бомбах. От полюса до полюса мир превратится в цветущий сад, плодами которого смогут пользоваться все. Люди будут жить долго и счастливо, умирая только от старости. Впервые за все время человек станет жить так, как положено человеку. В городах расцветут культура и искусство, музыка и литература. И каждый народ на планете будет к этому причастен. Мы станем мудрее, счастливее и богаче. И очень скоро, — он на мгновение запнулся, — очень скоро в космос улетят космические корабли. Мы полетим на Марс, на Венеру и Юпитер. Мы полетим к границам Солнечной системы и увидим вблизи Уран и Плутон. А потом — и это возможно — мы полетим к звездам. Завтра начнется новая эра. Вот и все. До свидания. Спокойной ночи.

Некоторое время никто не мог произнести ни слова. Затем послышались отдельные возгласы. Рид оглянулся и увидел, что все бледны.

— Интересно, как это повлияет на развитие телевидения? — пробормотал себе под нос Уэлмен. Его галстук съехал набок. — В этой новой замечательной жизни обязательно должно быть телевидение. — Затем он повернулся к старшему Пиннеру, который хлюпал носом и вытирал глаза. — Пиннер, немедленно уведите мальчика из студии. Иначе его задавит толпа.

Отец Герберта кивнул. Он бросился в студию, где поклонники уже взяли мальчика в кольцо. Вместе с Ридом они по коридорам стали протискиваться к выходу.

Не дожидаясь приглашения, Рид залез в машину и сел рядом с Гербертом. Мальчик выглядел изможденным, но на его губах играла легкая улыбка.

— Прикажите шоферу, чтобы он отвез вас в какой-нибудь спокойный отель, — посоветовал Рид старшему Пиннеру. — Ваш дом уже наверняка осаждают со всех сторон.

Пиннер кивнул.

— В отель «Триллер», — приказал он шоферу, — и не спеши. Нам надо подумать.

Одной рукой он обнял сына и прижал его к себе.

— Я горжусь тобой, Герби, — торжественно произнес отец. — Невероятно горжусь. Ты говорил такие чудесные вещи.

Водитель обернулся.

— Это Герберт Пиннер, не так ли? Я только что видел тебя по телевизору. Могу я пожать твою руку?

Герберт послушно протянул руку шоферу.

— Я хочу поблагодарить тебя… Просто сказать спасибо… Это столько для меня значит. Ведь я был солдатом на войне.

Машина тронулась. Когда она приближалась к центру города, Рид заметил, что можно было бы и не просить шофера ехать помедленнее. Толпа заполонила улицы, грозя перекрыть движение. Рид задернул занавески, чтобы никто не узнал Герберта.

На всех углах кричали разносчики газет. Когда машина вынуждена была окончательно остановиться, Пиннер открыл дверцу и выскочил наружу. Через минуту он вернулся с охапкой газет.

«НАЧАЛО НОВОГО МИРА!», «СЧАСТЛИВОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ!», «РАДОСТЬ МИРА!» — пестрели заголовки. Выбрав одну из газет, Рид принялся читать передовую.

«Пятнадцатилетний мальчик сообщил миру, что завтра исчезнут все беды и невзгоды. Герберт Пиннер, завоевавший своими точными предсказаниями поклонников во всем мире, оберет нам эру процветания, счастья и богатства…».

— Как это прекрасно, Герберт! — Пиннер задохнулся от волнения. — Разве это не чудесно? Разве ты не рад?

— Да, — отозвался Герберт.

Наконец они добрались до отеля и спросили номер. Им дали люкс на шестнадцатом этаже.

Даже на такой высоте было слышно ликование толпы.

— Ляг отдохни, сынок, — предложил мистер Пиннер. — Ты выглядишь усталым. Сообщить о таком… Это не так-то легко. — Нервно походив по комнате, он виновато спросил у Герберта. — Ты не против, если я выйду на улицу? Я слишком возбужден, чтобы сидеть в номере. Хочу посмотреть, что там творится. — Он уже держался за ручку двери.

— Конечно, — ответил мальчик и в изнеможении откинулся в кресле.

Рид и Герберт остались одни. Воцарилась тишина. Сжав ладонями голову, Герберт тяжело вздохнул.

— Герберт, — мягко начал Рид. — Я полагал, что ты не можешь заглядывать в будущее дальше, чем на сорок восемь часов.

— Это так, — ответил Герберт, не поднимая глаз.

— Как же ты мог увидеть то, что предсказал сегодня?

Снова воцарилась гнетущая тишина. Наконец Герберт вымолвил:

— Вы действительно хотите это знать?

Рида охватило сильное чувство. Не сразу он понял, что это страх.