— Сами перекопаете!

— Ничего, дядя, сейчас ГАИ приедет, придется поработать.

При слове ГАИ воинственности у шофера поубавилось. Он вылез из кабины, откуда раньше предпочитал не выходить.

— Ишь железяк наворочали, — заворчал он, обходя вокруг машины. За ним следовала стайка учеников. — Эх, дал бы газку побольше, улетела бы ваша решетка, как и в прошлый раз.

— Не улетела бы, — полушутя, полусерьезно возразил преподаватель, читавший курс термической обработки. Незаметно для споривших он подошел к вездеходу. — Наука этого не позволит. В прошлый-то раз вы погнули сырой металл, а сегодня напоролись на закаленный. Большая разница.

Надо сказать, он оказался прав. Давно уже зацвел жасмин, посаженный ребятами. Кусты крыжовника дали первый урожай. А закаленная решетка все так же несокрушимо защищала въезд на приусадебный участок училища. Она даже стала своего рода достопримечательностью, потому что все уроки по термообработке в этом профтехучилище начинаются с рассказа о том, как хорошая закалка металла помогла защитить зеленые насаждения возле учебного корпуса.

И в моей собственной практике был случай, когда выручила термообработка. Во дворе дома мы решили устроить волейбольную площадку. Место расчистили быстро. Посыпали свежим песочком. Вкопали столбы. Натянули сетку. А играть было все еще невозможно. Из земли торчал сравнительно нетолстый металлический прут. Стали его выдергивать — не поддается. Потянули посильнее да подружнее — ни в какую. Тогда взялись за лопаты. Прут круто шел в глубину, прокопали метра на полтора, и тут лопаты звякнули о мощную бетонную плиту. Из нее-то и торчал прут. Кто-то предложил сбегать за зубилом. Притащили и кувалду. Стали прут перерубать, но он оказался не таким-то податливым — видимо, был из особой стали. После десятка хороших ударов новенькое зубило пришло в полную негодность — затупилось, на его острие оказались глубокие зазубрины.

День подходил к концу. Пора было заканчивать работу. Решили продолжить ее следующим вечером. Теперь мы все вооружились тремя отменными зубилами. До нас ими никто не пользовался. Каждое было покрыто солидным слоем смазки и обернуто в плотную бумагу. Снова пошла в ход кувалда. Но что такое? Одно за другим затупились все три зубила! Вот так так. Мы озадаченно смотрели друг на друга.

— Надо бы его срезать автогеном, — сказал один сосед.

— Или сбросить на него бомбу, — передразнил другой. — Где мы автоген возьмем?

Так ни до чего и не договорились, разошлись по домам. Почему-то мне показалось странным, что все четыре зубила, которыми мы пользовались, получили очень похожие повреждения. Чтобы подтвердить догадку, наутро я занес зубило на термический участок инструментального цеха.

Опытный термист Владимир Васильевич взял мое новенькое зубило и ударил по нему своим старым шероховатым. На новом образовалась глубокая зазубрина.

— Дело ясное, — Владимир Васильевич нахмурился и посмотрел на меня назидательно, поверх очков. — Сырое ваше зубильце, незакаленное.

Так вот оно что: инструмент, которым мы пользовались, оказался непригодным для работы, незакаленным. Потому-то прут и не удавалось перерубить. Заточка и последующая закалка заняли не так уж много времени. А вечером того же дня мы победоносно перерубили прут и провели первую игру на новой спортплощадке. Вот так подтвердилась очевидная истина: даже не будучи термистом, полезно иметь некоторое представление об этой профессии. Тем более, она не так проста, как может показаться.

Обязанности термиста не сводятся к тому, чтобы просто нагревать детали и тут же макать их в холодную воду. Все обстоит значительно сложнее. Можно назвать только некоторые, основные, виды работ, которые должен в совершенстве знать термист. Вот они: отжиг, нормализация, закалка, отпуск, поверхностная закалка стали, цементация, азотирование…

Как видите, дело не ограничивается одной закалкой. Она, хотя и важная, но всего лишь рядовая операция в длинном перечне обязанностей термиста. Обо всех видах работ, которые он выполняет, мы, конечно, рассказать не успеем, остановимся лишь на самых интересных.

Возьмем, к примеру, отжиг, необходимый многим заготовкам судовых деталей. Уже из самого этого слова можно заключить, что речь идет о чем-то противоположном обжигу. Так оно и есть. Отжиг используется, когда надо уменьшить твердость металла.

Да, нам нужен не только сверхпрочный металл, но и сверхмягкий — его удобнее обрабатывать. А в некоторых случаях он служит дольше твердого. При отжиге металл разогревается до строго определенной температуры, а затем медленно остывает вместе с печью. По мере охлаждения меняется структура металла. Сам он после отжига становится мягким и податливым. Более-менее удачно вы можете отжечь металл у себя дома на газовой горелке — разогрейте его до оранжевого свечения и охладите в безветренном месте. Почти наверняка он после этого станет намного пластичнее.

Цементация металла… Первое, что приходит в голову после этих слов, — покрытие стали тонким слоем цемента. Нет, корабельные детали в этом не нуждаются. Оказывается, ничего общего с цементом и бетоном такая обработка стали не имеет. При цементации термист стремится насытить поверхностные слои металла углеродом, после чего сталь становится тверже.

А делается это так. Мягкая заготовка помещается в порошок, содержащий большое количество углерода. Потом она сильно разогревается и довольно долго выдерживается при высокой температуре. Теперь сталь «зацементировалась». Ее верхний слой стал удивительно твердым.

Вот только некоторые примеры работы термиста, которая сложна, требует большого внимания, но интересна. Ведь термист следит за температурой в печи, регулирует поступление воздуха, топлива, подготавливает растворы для ванн, в которых происходит закалка. Каждый день он видит, как приходящая на его рабочее место мягкая, податливая сталь становится твердой и несокрушимой, видит, как закаляется сталь, а вместе с ней закаляются его профессиональное мастерство и характер.

Что же касается судна любой конструкции, то вы не встретите в нем механизма, который бы был изготовлен без участия термиста.

…Из термического участка мы вышли несколько утомленные. Сказывались километры, пройденные по заводской территории. Только Олег шагал споро и подбадривал нас:

— Веселее, сейчас вам предстоит увидеть могучие, слоноподобные машины.

— Почему «слоноподобные»? — не понял Чижик.

— А как шагает слон? — ответил вопросом на вопрос мастер. — Как наступит на черепаху — так лепешка. Вот и эти машины шуток не признают. Сунешь им в пасть стальной прут — вытащишь полоску.

— Очевидно, поведешь нас в кузнечно-прессовочный цех? — спросил я.

— Да, — кивнул Олег.

— Значит, от литейного производства переходим к металлообработке?

— Скажите какие вы тут все специалисты! — пошутил мастер и продолжал уже более серьезно: — Действительно, многие судовые детали отливаются на заводе, но многие делаются и из заготовок, некоторые поступают с других предприятий. Из всей массы металла, неважно, выплавлен ли он у нас или привезен со стороны, предстоит делать начинку для корпуса, чтобы он стал настоящим, работоспособным кораблем. Тут не обойтись без древнейшей, но до сих пор необходимой профессии кузнеца…

В далеком прошлом людям давали клички, которые потом переходили в фамилии.

Всякий, кто шел пешком, ведя на поводу прихрамывающего коня с потерянной подковой, спрашивал встречного, где живет кузнец. С затупившимся топором люди тоже шли к кузнецу. И когда без всякой видимой нужды упоминали его в разговоре, то часто, сами того не замечая, называли его не по имени, а по профессии: «Слыхали, кузнец-то ногу сломал». Прилипало к кузнецу и его семье профессиональное прозвище — уже и сын назывался не иначе, как кузнецов сын, и дочь — Кузнецова дочь. Так было во многих городках и деревнях, где дымила покосившейся трубой незатейливая, прокопченная кузня, где ухали по железу звонкие молоты. Отсюда и распространенность фамилии.