Гром и молнии стрельбы разом смолкли и в оглушительной тишине, в клубах дыма и пороховой гари мыши выстроились в линейку, встали на цыпочки и подняли вверх передние лапки.

Я пододвинулся к двери, но странное дело — ноги не слушались меня, словно воздух сгустился вокруг меня, превратившись в сироп с абрикосовым вкусом.

— Чувствуешь запах абрикосового варенья? — спросил кот Варсонофий. — Начинается! Верный признак…

Дом вздрогнул, воздух вокруг меня загустел так, что я уже и дышать не мог, и тяжелый смерчь стал медленно и неотвратимо раскручиваться в комнате, захватывая в свои смертельные обьятия котов-разведчиков и меня с Путешественниками на руках.

— Ах! — запищали хлебные корки. — Выпусти нас, мы задыхаемся!

Я разжал обьятия и Дырокол, а за ним Отрывной Календарь и Баночка с клеем посыпались на пол, живые и невредимые.

— Чудо! — прохрипел я, задыхаясь в смертельном воздухе.

— Это на них строгосские чары подействовали, — прошептал Варсонофий, проплывая мимо меня по воздуху. — Прощай! Недомеркам удалось закрутить Вихрь из строгосских чар, против которого мы бессильны…

«И тебе это нравится? — откуда-то издалека спросила Пегая Девушка. — Тебе нравится беспорядок, устроенный в уютной квартирке? Тебе нравится опасность, нависшая не только над тобой, но и над Путешественниками? Ты не подумал, что сейчас будет по настоящему больно?»

«Хорошо сидеть одному в пустой и теплой квартире, ни о чем не думать, и смотреть, как тучи проносится по небу за окном, — так же мысленно ответил я Пегой Девушке. — Но я ни о чем не жалею…»

Вспыхнул оранжевый свет.

Что-то случилось — я закрылся, а когда откинул руки и открыл глаза, то увидел, что стоим мы с вещелазами на темной улице, где-то на далекой окраине города.

Поодаль, в свете фонаря, стояла Пегая Девушка с развевающими волосами и печально смотрела нам в след.

А впереди чернела улица, уходящая в темноту, как в холодную воду, и только влажная прохлада и шум волн о камни напоминали, что неподалеку течет река и стоит старый мост, которым никто давно не пользовался.

— Это наши последние мгновения вместе, — сказал Дырокол, взяв меня за руку.

— Нет нам спасенья, как нет конца пути, по которому мы идем, — прошептал Отрывной Календарь, а Баночка с Клеем добавил:

— Это и есть тот самый Конец Света, где заканчиваются все дороги!

— А что станется с Пегой Девушкой? — спросил я, обернувшись. — Мне жаль ее!

— Тебе правда ее жаль, — Баночка с Клеем взял меня за руку. — Подумай, сможешь ли ты взойти на мост и окунуться в темную холодную воду, не зная, что будет дальше и поможет ли кто тебе?

— Не знаю… Конец света я представлял иначе.

Отрывной Календарь вздохнул и прошел вперед, указывая перед собой:

— Там, за мостом, нет ничего. Он обрывается неожиданно, как наше приключение. Ты окажешься в ледяной воде, без надежды на спасение…

Я сделал шаг вперед, еще один и еще.

Пегая Девушка стояла под фонарем и смотрела на нас.

— А она совсем не страшная.

— Это потому, что мы на Краю света… Здесь вообще нет ничего страшного. Здесь другое…

Дырокол встал рядом с Баночкой с Клеем и посмотрел на меня:

— Мы не знаем, что ждет нас дальше — но ради этой минуты ты и попал в наше приключение…

«Но… зачем мне все это,» — подумал я.

«Тебе это совершенно ни к чему,» — сказала Пегая Девушка, хотя стояла она так далеко, что голоса я ее никак услышать не мог.

— Легко совершить правильный поступок, а если вот так — неизвестно зачем и почему? Просто потому, что так надо? — Дырокол вздохнул и жалостливо посмотрел на меня.

Свет фонарей был неспокойный и рвался вверх, словно пламя коптящего факела.

Вещи теряли свои свойства и казались совсем не тем, чем были на самом деле.

Я шел к мосту, прикасаясь к теплым стволам деревьев. Они пытались помочь мне, предлагая тепло накопленное за день, но лишь оставляли на моих ладонях пыль и запах старых листьев.

Кто-то за спиной стоял в тени дерева и попросил меня не ходить на мост:

— Сегодня мост не освещен. Ты можешь подскользнуться…

— Мне все равно. Ты знаешь, мне везде стало темно…

Я вышел на мост.

Ни пролетов, ни перил не было видно.

Я сделал еще несколько шагов и почувствовал, что подошел к краю моста.

Отыскав на ощупь камень я бросил его вниз. Долго ничего не было слышно и я решил, что мост очень высокий.

— Вовсе и не страшно, когда так высоко, — сказал я.

Встав на край моста, я неловко покачнулся и прыгнул вниз.

Ладонями я рассекал воздух перед собой, сначала теплый, а потом все более холодный и влажный. Медленно, словно в масло, я падал в темноту.

Промелькнула темная комната, где за столом сидела Пегая Девушка и читала старинную книгу при свете свечи.

Сверкнули золотые звезды и я увидел Путешественников по вещам, но такими, какими я их никогда еще не видел — они шли куда-то вдаль и превращались в огромные темные фигуры старцев! Убеленных сединой, с черными посохами и в темных плащах.

«Мы покидаем этот мир и превращаемся в ничто… — донеслись до меня слова Дырокола. — Но благодаря тебе наше странствие продолжается. Путь наш лежит в прекрасный замок Мэриленд — начало нового путешествия…»

И точно — я вдруг увидел чудесный зеленый луг, которому не было конца и краю, а далеко вдали голубой и прекрасный замок.

Такой прекрасный, что я готов был все отдать, лишь бы отправиться с Путешественниками туда — в неизбывно прекрасные дали нового мира!

Но они удалялись неумолимо. Свет меркнул и наступило мгновение, когда я закрыл глаза и вскрикнул:

— Помогите!

Я чуть было не захлебнулся водой!

«Post scriptum» означает на латинском языке «запись, сделанная чуть позже». Точнее, эту запись я сделал много позже своих приключений с Путешественниками по вещам.

После того, как меня вытащили из воды и привезли домой, я долгое время рассказывал о вещелазах, но мне никто не верил.

С Пегой Девушкой я подружился и мы часто прогуливаемся вместе по улицам нашего старого города, разговаривая о погоде или о книгах, но никогда не вспоминаем Путешественников по вещам…

Со временем я и сам стал забывать Путешественников, и мне стало казаться, что приключения были уж слишком невероятными и слишком чудесными, чтобы быть на самом деле, но иногда, когда в городе особенно тихо и стоит приятная летняя ночь, я распахиваю окно и шепчу:

— Где вы, Ги, Ри и Ка?

И слышу в ответ только шелест ветра в ветвях и перестук далекого поезда…