Те, которые обладали самым живым воображением, невольно потянулись руками к своим лбам. Следуя привычке время от времени обмениваться взглядом с Ромкой, Мила повертела головой в поисках друга. Лапшин по-прежнему стоял возле Анфисы, в кругу белорогих. Заметив взгляд Милы, Ромка широко улыбнулся, прищурил один глаз, словно прицеливался, и адресовал ей выразительный жест кистью руки — будто бросал в нее что-то небольшое, вроде грецкого ореха. Не удержавшись, Мила беззвучно прыснула, но, заметив устремленный на нее ревнивый и хмурый взгляд Анфисы, спрятала улыбку и поспешно отвернулась.

Профессор Безродный тем временем щелкнул пальцами, и грецкий орех медленно поплыл прямо в руки Тараса Мотыля. Скосив глаза на застывший у его переносицы предмет, Тарас недоверчиво и осторожно взял орех в руки.

— Готов? — спросил у него профессор.

Паренек кивнул.

— Бросай!

Тарас взмахнул рукой, и орех, словно миниатюрный пушечный снаряд, рванул к учителю боевой магии, но, пролетев лишь две трети пути…

— Анакрузис!

…сделал в воздухе неполный виток и устремился обратно, атакуя ошалевшего от неожиданности Мотыля. В последний момент Тарас пригнулся и упал на корточки, а ореховый снаряд, пролетев над его головой, приземлился возле дальней стены класса.

— Хорошая реакция, — заметил учитель, обращаясь к Тарасу, и тут же со вздохом попенял: — Но было бы лучше, если бы вы применили заклинание «Агрессио фермата» и остановили атаку, господин Мотыль.

Поднимаясь с корточек и потирая ушибленные колени, Тарас мученически поморщился и кивнул.

— Заклинание «Анакрузис» отправляет атаку по обратному адресу, — принялся пояснять профессор. — Если по ситуации вам покажется, что остановить атаку будет недостаточно, то можно вернуть «посылку» отправителю. Опять же, действует это заклинание только в случае, если применены чары, имеющие материальную природу. В точности то же, что я объяснял вам по поводу «Агрессио фермата»: любую невидимую глазу атаку отразить заклинанием «Анакрузис» вы не сможете. Это ясно?

Белорогие и меченосцы закивали.

— Отлично, — кивнул профессор. — Теперь я попрошу вас разбиться на пары, чтобы закрепить теорию на практике. У вас есть две минуты.

Стоящие рядом Мила и Сергей, не сговариваясь, переглянулись. Капустин вопросительно приподнял брови. Верно истолковав его предложение, Мила согласно кивнула. Она не планировала тренироваться с Капустиным, но раз уж так получилось — почему бы и нет?

Сергей кивком головы указал в сторону ближайшего окна. Там было попросторнее — отличное место для тренировки. Когда они с Сергеем проходили мимо Лапшина и Анфисы Лютик, Мила краем уха услышала, как Анфиса предложила Ромке тренироваться вместе, а тот наотрез отказался.

— Как ты не понимаешь, я же могу тебя поранить! — возразил он в ответ на уговоры Анфисы. — Или ты ждешь, что я буду поддаваться?

— Н-нет, — растерялась Анфиса. — Конечно, нет! Как ты мог подумать?!

— Ну вот, видишь! — подхватил Ромка и стал озираться по сторонам: — Тебе нужно найти пару…

На свою беду, под руку Ромке подвернулась Белка, у которой до сих пор не было пары.

— Белка, потренируешься с Анфисой? — скорее ставя Белку перед фактом, чем спрашивая, воскликнул Ромка.

Белка терпеть не могла, когда Лапшин начинал командовать. Поджав губы, она одарила Ромку хмурым взглядом, но отказаться ей было неудобно.

Ромке в соперники достался осовелый Тарас Мотыль. Заметив это, Мила подумала, что скорее Анфису можно было бы назвать равным Лапшину соперником, чем Мотыля. Глядя на Тараса, казалось, что тот с большей долей вероятности запутается в своих собственных длинных ногах, чем свалит с ног кого-то другого.

Когда две минуты, отведенные профессором, истекли, никто не остался без пары.

— Все готовы, — удовлетворенно кивнул Гурий Безродный. — Прекрасно. Начали.

Мила и Капустин стали друг напротив друга.

— Кто начинает? — спросил соперник Милы.

— Давай ты.

Мила повторила в уме заклинания, готовясь отразить атаку.

— Агрессио эхис! — воскликнул Капустин.

Его перстень ярко вспыхнул, а уже в следующее мгновение в лицо Милы летела живая, извивающаяся в полете серая лента. Милу парализовал страх, когда она осознала: в нее летит не что иное, как… змея!

— Анакрузис! — в последний момент успела воскликнуть Мила, и змея, совершив в полете разворот на сто восемьдесят градусов, устремилась обратно к Сергею.

— Агрессио эхис дубль! — молниеносно среагировал тот.

Стремительный разворот — и змея снова летит в Милу.

— Вакуум, сорбере эхис! — раздалось вдруг справа.

Змея мигнула в воздухе на полпути к лицу Милы и исчезла. Мила повернула голову — Ромка, стоящий невдалеке, коротко махнул ей рукой и украдкой покосился на профессора Безродного, дабы убедиться, что тот ничего не видел.

— Хм!

Капустин хмуро смотрел на Лапшина, явно недовольный тем, что тот вмешался.

— Он всегда лезет не в свое дело? — раздраженно спросил Сергей.

— А ты всегда швыряешься змеями? А если бы она меня ужалила?! — в свою очередь возмутилась Мила, насупив брови.

Капустин наконец оторвал сверлящий взгляд от Лапшина и повернул удивленно вытянувшееся лицо к Миле.

— Это был уж, — с искренним недоумением сообщил Сергей. — Он же не ядовитый.

Мила растерянно заморгала.

— А, понятно, — промямлила она, уже жалея, что накинулась на Капустина, и одновременно чувствуя себя крайне глупо из-за того, что не распознала ужа. Чтобы скрыть свой конфуз, она решила быстро сменить тему: — Хм… я почему-то не помню этого заклинания. Разве мы его учили?

Сергей улыбнулся.

— Вы могли и не учить. Животные — это наша епархия, белорогих. Зоочары у нас профилирующий предмет, его преподает Орион, так что… Ты, кстати, лучше не пытайся повторить это заклинание, если, конечно, не собираешься никого умертвить. У тебя как раз может получиться что-нибудь ядовитое — какая-нибудь смертельно опасная гюрза.

Мила кашлянула, скрывая неловкость.

— Да… пожалуй, мне не стоит пытаться.

Капустин согласно покивал.

— Ну что, продолжим? — предложил он. — Твоя очередь…

К концу урока учебная аудитория напоминала одновременно поле боя после сражения, пепелище, мусорную свалку и прическу Тараса Мотыля — «взрыв на макаронной фабрике». Яшка Берман умудрился подпалить волосы своему сопернику из белорогих. Причем сделал он это, используя Водные чары. Анфиса Лютик, по-видимому, так же как и Капустин, прибегла к зоочарам, потому что голова Белки была щедро удобрена птичьим пометом. Белка вежливо улыбалась Анфисе и с яростью косила глазами на Лапшина — на ее лице ясно читалось, что при первом же подходящем случае она обязательно выскажет ему все, что думает о его просьбах. Сам Ромка развлекался вовсю и к концу урока выглядел так, как будто все это время не сражался, а попивал чай в кресле у камина в гостиной Львиного зева: ни царапины, ни пылинки, ни сбившегося дыхания. Зато его соперник Тарас Мотыль имел такой вид, будто его сначала прокрутили в стиральной машине, а потом пропустили через мясорубку: он был взмыленный, еле дышал и прилагал героические усилия, чтобы устоять на подгибающихся ногах.

Когда закончилась пара, меченосцы и белорогие потянулись к выходу из кабинета. К Миле подошел профессор Безродный.

— Ну что, Мила, боевая магия не разочаровала? — спросил он.

— Нет, что вы! Было здорово! — отозвалась она.

— Рад это слышать. Твои слова внушают надежду, что в ближайшее время я не останусь без работы, — улыбнулся профессор и добавил: — Я наблюдал за тобой. У тебя великолепная реакция, но, пожалуй, научиться отличать ужей от ядовитых змей все-таки не помешает.

— Не помешает, — кивнула Мила, пряча сконфуженную улыбку.

— Ты не говорила, что знаешь нового учителя, — возмутился Ромка, когда они направлялись на урок музыкальных инструментов.

— Случая не было, — ответила Мила. — Я же тебе рассказывала, что Акулина купила дом в Плутихе…