— Я очень рад познакомиться с тобой, Мила, — сказал он. — Когда начнутся занятия, мне приятно будет видеть среди учеников знакомое лицо.

Мила в ответ несмело улыбнулась и растерянно пожала плечами.

— А на каком факультете ты учишься? — спросил профессор, но не успела Мила открыть рот, как он жестом остановил ее: — Постой, попробую угадать. — Он внимательным взглядом смотрел на Милу не больше пяти секунд и наконец заявил: — Мне кажется, это должен быть Львиный зев. Я прав?

Мила ошеломленно кивнула, непроизвольно поморщившись, словно ее принадлежность к Львиному зеву могла быть отмечена у нее на лбу.

— А как вы догадались? — удивленно спросила она.

Он неопределенно качнул головой и словно бы рассеянно ответил:

— Ну… я подумал… с твоим цветом волос… было бы совсем не удивительно учиться в Львином зеве.

Мила озадаченно хмыкнула — нечто подобное без конца повторял ей Коротышка Барбарис, полагая, что ее рыжая копна — признак характера и залог бесчисленного количества неприятностей.

— Не буду вас отвлекать от дальнейшего осмотра дома, — сказал Гурий Безродный, вновь обращаясь к Акулине. — А сам отправлюсь смотреть свое будущее жилье. — И с улыбкой добавил: — Очень рад был познакомиться с вами. Надеюсь, что мы действительно станем соседями. Всего доброго.

— И вам, — отозвалась Акулина.

Их новый знакомый был уже у двери, когда Акулина окликнула его:

— Э-э-э… Гурий!

Он обернулся. Мила заметила, что ее опекунша ведет себя странно, словно испытывает неловкость.

— Да?

— Мне… так неудобно, — виновато глядя на Гурия Безродного, произнесла Акулина. — Мы практически вынудили вас отступиться от этого дома…

— Не помню, чтобы вы меня вынуждали, — мягко возразил тот. — К тому же уверен, тот, другой, дом мне вполне подойдет.

— Тот дом нехороший, — нахмурилась Акулина.

Гурий Безродный улыбнулся.

— Это ничего. Мне приходилось жить в разных местах — я привык к неудобствам.

Акулина нахмурилась еще сильнее.

— Там нет домового.

Брови Гурия Безродного удивленно приподнялись. Полминуты он молча смотрел на Акулину.

— Даже так? — наконец озадаченно спросил он.

Акулина кивнула.

— Вот я и подумала, может быть, мы все же уступим вам этот дом, а сами попробуем поискать жилье в Троллинбурге?

Мила нахмурилась и обиженно покосилась на Акулину. Гурий Безродный ей, конечно, понравился, но Миле совсем не хотелось отдавать кому-то этот вид из окна — сосновый бор с заблудившимся в древесных кронах солнцем уже стал ей родным. К тому же она не понимала, с чего это в ее опекунше вдруг проснулся такой альтруизм — ведь они пришли сюда первыми! Однако Акулина взгляда Милы даже не заметила. Она смотрела на Гурия Безродного так, будто упрашивала его согласиться на ее предложение. Тот в свою очередь уставился на Акулину; на лице его возникла блуждающая улыбка, словно он о чем-то замечтался.

Кашлянув, Гурий Безродный мягко, но настойчиво сказал:

— Я этого не позволю, Акулина. — Он оглядел помещение быстрым взглядом. — Это очень хороший дом, и он вам нравится — вам стоит поселиться здесь.

— Но вам… — открыла рот Акулина.

— А мне, — перебил ее Гурий Безродный, — придется взять на себя заботу о всякой нечисти, которая может водиться в том доме. Вы обидите меня, Акулина, если решите, что я не способен справиться с работой домового.

Акулина поспешно замахала руками и потрясла головой.

— Нет-нет! У меня и в мыслях не было… — Она улыбнулась. — Вы правы, я просто не подумала. Для боевого мага вашего уровня наверняка не составит проблемы держать домашнюю нечисть в ежовых рукавицах.

Миле показалось, что на лице Гурия Безродного отразилось смущение.

— Ну вот, я, кажется, напросился на похвалу, — сказал он, — причем совершенно незаслуженную.

Посмотрев на Акулину, Мила вдруг заметила, что ее опекунша выглядит непривычно: у нее как-то странно блестели глаза.

Заболела она, что ли, подумала Мила. Или это на нее так действует этот залитый солнечным сиянием дом?

Гурий Безродный тем временем откланялся и направился к выходу. Уже на пороге он остановился и, обернувшись, обратился к Акулине:

— Когда вы будете вселяться, вам наверняка нужна будет помощь. Вы можете на меня рассчитывать, Акулина.

Опекунша Милы смущенно улыбнулась.

— Это, наверное, неудобно…

— Да нет же, — возразил Гурий Безродный. — Я бы с удовольствием помог, если бы вы позволили.

Акулина вдруг повернулась к Миле и уставилась на нее вопросительным взглядом, словно советуясь. Мила демонстративно заморгала, пытаясь без слов донести до Акулины, что этот номер у нее не пройдет: хочет, чтобы Гурий Безродный помог ей с вселением — вот пусть и говорит об этом от своего имени, а не приплетает Милу. Ее вообще здесь нет… Ну, по крайней мере, пока Акулина и Гурий Безродный обменивались любезностями, у Милы сложилось впечатление, что все это время ее здесь не было.

Акулина с досадой хмыкнула, не найдя у Милы поддержки, и, повернувшись к ожидающему в дверях Гурию, сказала:

— Нет, конечно, я не против. Это очень любезно с вашей стороны.

Мила закатила глаза к потолку.

— Тогда до встречи, Акулина. До встречи, Мила.

Профессор напоследок посмотрел на Милу и попрощался кивком головы. Когда его шаги затихли на тропе, ведущей от дома к ограде, Мила глянула на свою опекуншу. Акулина сияла, как золотой тролль, пряча глаза; на щеках ее играл румянец.

— Ты не заболела? — подозрительно покосившись на Акулину, поинтересовалась Мила.

— А? — рассеянно откликнулась та и тут же взволнованно округлила глаза, глядя на Милу: — С чего ты взяла? Я что, плохо выгляжу?

Мила вытаращилась на свою опекуншу, которая начала вдруг выуживать прямо из воздуха маленькое круглое зеркальце. Когда оно материализовалось, Акулина уткнулась в него носом и принялась придирчиво рассматривать свое отражение.

— По-моему, я выгляжу ничего, — облегченно выдохнула она.

У Милы не было слов — до того странно себя вела Акулина. Как будто вмиг… поглупела.

Заметив, что Мила подозрительно косится на нее, Акулина словно вся подобралась, прокашлялась и, бросив зеркальце в видимую только ей воздушную косметичку, с преувеличенным интересом спросила:

— Так как тебе дом? Нравится?

— Очень! — быстро ответила Мила, побаиваясь, что если она помедлит с ответом, то Акулина еще, чего доброго, догонит Гурия Безродного и снова примется уговаривать его купить этот дом.

Но Акулина ничего не успела на это сказать: в этот момент с улицы послышался заливистый лай — Шалопай возвращался с прогулки по Плутихе.

С покупкой дома никаких проблем не возникло. За три дня были оформлены все бумаги, и дом с видом на сосновый бор перешел в собственность Акулины.

До начала занятий в Думгроте оставалось чуть больше недели, которые решено было потратить на обустройство дома. Все эти приятные хлопоты на время отвлекли Милу от тяжелых мыслей о ее прадеде.

Несколько месяцев назад, в конце весны, она узнала, что является прямым потомком человека, основавшего Гильдию — организацию, которая в свое время охотилась на магов и истребляла их по одному. Его звали Даниил. Он был мужем Асидоры, прабабки Милы. Когда он узнал, что его жена колдунья, он возненавидел ее и убил выстрелом в сердце. Тогда же Даниил основал Гильдию и с помощью магов-предателей создал Черную Метку, которая вскоре стала для волшебного мира символом смерти.

За все лето у Милы ни разу не возникло желания спросить Акулину, знает ли она, кем был ее, Милы, прадед. Она считала, что если Акулина знает об этом, то, видимо, для нее это совсем неважно. Мила не сомневалась, что Акулина любит ее. Но вполне могло статься, что Акулине ничего не было известно о наследниках основателя Гильдии. Конечно, в ее распоряжении был архив в подвале дома № 13, но там были собраны сведения о магах, а прадед Милы магом не был. Из того же, что говорил Некропулос, Мила поняла, что Триумвират, первым лицом которого был Владыка Велемир, держал в тайне очень многие сведения о первой жертве Гильдии — Асидоре Ветерок. В первую очередь это касалось причин ее смерти и того, кем был ее муж.