— Ваш друг ушел, — сказала она.

Я сидел за столом в том же баре, на том же месте.

— Не думайте, — сказал я, — что я принадлежу к славной когорте заблудших пьяниц. Что заставило вас подумать, что тот человек — друг?

— Я… я просто предположила…

— Как долго я был в ауте?

— Не знаю точно; я имею в виду, вы просто сидели здесь; правда, выглядели немножко странно, поэтому… — ее голос затих.

Я потер виски, в глазах появился дрожащий свет, который грозил перерасти в сильную пульсацию, что не сулило ничего хорошего.

— Нет ли у вас чувства, будто вы участвовали в этой сцене раньше? — сказал я. — Я почти догадываюсь, что последует за этим. Вы предложите мне отдохнуть, пока я не почувствую себя лучше.

— Я думаю, вам действительно следует отдохнуть. Выглядите вы и впрямь неважна

— Ценю ваше внимание, мисс, но откуда такая забота?

— Почему же нет? Я человек…

— Это больше, чем я могу сказать о некоторых моих знакомых. Скажите, вы не видели здесь парня с головой змеи? А может, ящерицы?

— Пожалуйста, не надо так шутить, — она посмотрела на меня непроницаемым взглядом, за который я безнадежно старался проникнуть.

— И к такому ответу я был готов. Я возродился из пепла один раз или дважды? Впрочем, это вопрос для философов, а я, как говорят, человек действия.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — горько сказала девушка. — Я думала, вам нужна помощь. Если я ошиблась… — она начала подниматься, но я схватил ее за руку и усадил обратно.

— Не торопитесь. Вы мое единственное звено, если во всем происходящем есть хоть какой-то смысл — и даже если нет никакого.

Она попыталась отнять руку, но не слишком настойчиво.

— Может быть, Сенатор мне что-нибудь подсыпал, — сказал я. — А может, и не он. Возможно, серый человек выстрелил в меня наркоампулой.

— В вас стреляли?

— В мою сторону. Они попали в Сенатора. Я его телохранитель. По крайней мере, они так сказали. Но кажется, я был стрелкой компаса или радиобуем. Грязное дело, вы согласны со мной, мисс?

— Реджис. Все это какая-то нелепица…

— Мне это нравится еще меньше мисс Реджис. Может быть, Сенатор потерял уверенность в себе после всего случившегося. Не могу сказать, что виню его. Вероятно, поэтому он и бросил меня; а может быть, его

схватили.

— Вы сказали — Сенатор?

— Ага, тот самый Сенатор. Значительное лицо. Но никаких имен. По крайней мере, сейчас. Так сказал серый человек. Мне хотелось бы знать, на чьей он стороне. Я хотел бы знать, за какую команду играл я — и существуют ли вообще в этой игре команды?

Реджис молча наблюдала за мной.

— Вам придется не обращать внимания на некоторую мою эксцентричность, — сказал я. — У меня было несколько тихих галлюцинаций. Трудно понять, кто есть кто. Например, вы. Почему вы сидите здесь и слушаете меня? Вам уже следовало бы взывать о помощи к ребятам со смирительными рубашками.

— Я не верю, что вы опасны, — сказала она спокойно.

— Вы знаете меня?

— Я никогда до этого вас не видела.

— Что заставило вас выйти в прохладную ночь и привело сюда, в эту дешевую забегаловку, — одну? В прошлый раз, я едва ли не принял вас за даму, ищущую знакомств.

— Мне… трудно сказать. Это был… импульс.

Я кивнул.

— Превосходно. Это, кстати, проясняет дело. Хотите выяснить что-нибудь еще, прежде чем я

уйду?

— Пожалуйста, не уходите.

— У меня дела, мисс Реджис, — сказал я. — Есть вопросы, на которые надо найти ответы, и ответы, ждущие правильных вопросов. А время уходит.

Я поковылял к выходу, и она не окликнула меня. Я был немного огорчен этим, но не оглянулся.

Выйдя наружу, я поискал следы на снегу, но на этот раз не нашел. Это почему-то успокоило: снег и следы были частью сна. Улица оказалась на месте, это уже кое-что. Повернув направо, я пошел по-прежнему маршруту, или мне снилось, что я шел, или снилось, что мне снилось, как я шел до тех пор, покуда не встретил Рыжеволосого. Встреча с ним была прорывом. Она помогла мне вспомнить, что на самом деле его там не было. Что бы они мне ни преподнесли, это было вздором. Я все еще чувствовал себя ошарашенным, как монашка, которая продолжает ждать предложения выйти замуж и вдруг узнает, что уже утро вторника и она в чужом городе.

Улицы были непонятно пустынны даже для столь позднего времени. Ни одного автомобиля. В окнах ни огонька. Только порывистый ветер да шуршание мышей за деревянными панелями. Я возвратился на улицу, где дебютировал несколькими сотнями лет — или двумя часами — раньше. Завернул за угол и увидел человека в темной шляпе и пальто, который стоял перед магазином готового платья и изучал витрину. Я узнал его: это был Рыжеволосый. В качестве пророчества мой наркосон был не так уж плох. Внезапно из переулка появился Сенатор. Я отпрянул назад, чтобы меня не увидели, и спешно подытожил всю имеющуюся на данный момент информацию. Это привело меня в замешательство. Проанализировал все снова в другом порядке. Это смутило меня еще больше.

— К черту факты, — проворчал я. — Возвращаемся к существу вопроса. — Я проверил, на месте ли пистолет, и завернул за угол, готовый действовать.

Их не было. Город был пустынным, как Помпей, и так же полон древними грехами.

В своем наркосне я последовал за Рыжеволосым в здание. Может быть, в этом ключ к разгадке. Поскольку выбора не было, я пошел туда, где во сне была дверь, и обнаружил ее — большую стеклянную дверь с номером 13, сверкающим броскими золотыми цифрами. Войдя внутрь, я очутился в фойе с зелеными стенами, спиральной лестницей и запахом заброшенной библиотеки. Стояла величественная тишина. Я стал подниматься по ступенькам и попал на площадку с серой дверью. Открыв ее, я обнаружил Рыжеволосого, стоящего спиной в шести футах от меня, и занятого попытками открыть ка- кой-то сейф. Он не успел обернуться, как я уже приставил револьвер к его левой почке.

— Не думай, что я не сумею выпустить несколько пуль тебе в спину, если дело дойдет до того, — сказал я тем, что осталось от голоса.

Глаза у него стали как у мыши, пойманной у норки. Рот свесился набок, словно переполненный карман.

— Говори, — потребовал я. — Не волнуйся, если что-то будет не по порядку. Просто начинай. Я скажу, когда остановиться.

— Вы не должны быть здесь, — выдал он придушенную версию высокотонального писка.

— Я знаю. Но представим, что я, тем не менее, здесь. Где Сенатор?

— Можете теперь забыть о Сенаторе, — сказал он настолько быстро, что его язык не успевал за словами. — Все закончилось.

— Это вы раскатывали в зеленом «бьюике»? — спросил я, поглубже погружая ствол.

— Я не собирался убивать вас. Вас надо было только фазировать на уровень Эты, клянусь!

— Этим вы сильно облегчили мне душу, — сказал я. — Продолжайте.

— Вы должны поверить мне! Когда операция закончится, я покажу вам запись… — он сделал паузу, чтобы сглотнуть. — Видите ли, я могу подтвердить все, о чем говорю. Только позвольте мне открыть возвращатель и… — он вставил ключ и повернул его. Я попытался схватить Рыжеволосого, но неожиданно воздух стал густым, как сироп, и приобрел такой же цвет, наполнившись множеством маленьких вертящихся огоньков…

Она сидела напротив, одетая в тонкую белую блузку и пепельно-голубой жакет. Ее волосы были нежно каштанового цвета, такого же цвета были глаза. Она смотрела на меня с тревогой, как птица наблюдает за появлением на свет своего первенца.

— Неправильно. — Мой голос звучал в ушах неотчетливо. Я потянулся через стол и схватил ее запястье. У меня хорошо получалось хватать людей за руки. Удержать их — другое дело. Она не сопротивлялась.

— Мне показалось, что вам нужна помощь, — сказала она тихим шепотом.

— Эта мысль делает вам честь. — Я огляделся: тот же зал, где происходила предыдущая сцена. Бармен протирал тот же стакан, стоял тот же запах жареного лука и кислого вина; те же потемневшие банки, те же тусклые медные котелки у камина.