Он уставился на меня, — Ты имеешь в виду?..

— Просто представь, что я все забыл,

— Конечно, Джим. Сюда, пожалуйста.

Он подошел к пустой стене и нажал кнопку, а ровная серая панель отъехала в сторону, открыв вход в убогую гостиничную комнату с латунной кроватью и разбитыми окнами.

Он заметил, что я обратил на это внимание, и притворно засмеялся.

— Пару раз ты продемонстрировал ярость, Джим…

— Вы всегда называли меня Джимом?

— Я? — он остановился и сверкнул глазами, его челюсти слегка сжались. — Прошу прощения, сэр, — сказал он сухо. — Полагаю, что во время этих напряженных часов я непроизвольно отступил от протокола.

— Я просто поинтересовался, — сказал я. — Покажите мне остальное.

Он провел меня через конференц-зал, по улицам — картон и алебастр — через меблированные комнаты: все очень примитивное, сляпанное наспех, чем нельзя было одурачить и слепца.

— Все, что требовалось, — важно объяснял Ван Ваук, — это стимул для запуска; все остальное поставляло ваше подсознание.

Череда кабинетов заканчивалась тяжелой пожарной лестницей, закрытой.

— Наша территория заканчивается здесь, — сказал Ван Ваук. — Это помещение принадлежит другому учреждению.

Обратный путь пролегал через склад. Я толкнул носком ботинка сломанный манекен, похожий на Барделла.

— Для чего это?

Казалось, это для него было сюрпризом.

— Это? О, сначала мы надеялись использовать манекены; но вскоре поняли, что необходимы живые актеры. — Он подвигал челюстями. — Человеческое существо — довольно сложно устроенный механизм; его нелегко заменить.

— Как это укладывается в нарисованную вами картину, согласно которой я был привязан в соседней комнате?

— О, это произошло в конце. После того, как вы, э… вышли из-под контроля. Начинали мы с вами в амбулаторном состоянии под легким наркозом.

— Как давно начался эксперимент?

Ван Ваук посмотрел на часы с дорогим ремешком на толстой волосатой кисти.

— Почти восемь часов, — сказал он и покачал головой, выражая сам себе сочувствие. — Тяжелые восемь часов, Джим — то есть, сэр.

— И что теперь, Доктор?

— Теперь? Ну, анализ записей, определение причины ошибки, корректирующие действия, а затем — новые эксперименты, позволю предположить.

— И, конечно, я должен санкционировать это.

— Естественно, сэр.

— Вы не думали о том, чтобы приостановить эксперименты?

Ван Ваук выпятил нижнюю губу и скосил на меня глаза.

— Конечно, решение принимать вам, сэр, — промурлыкал он, — если вы убеждены, что существует опасность…

— Может быть, нам нужно ликвидировать машину, — сказал я.

— Гм, возможно, вы правы.

В соседней комнате голоса поднялись до крика.

— …Я не знаю, что вы собираетесь разыгрывать сейчас, — вопил Барделл, —

ноя

Мы вошли. Барделл дергал ручку двери, его лицо покраснело от напряжения. Иридани крутился около него; Трейт тарахтел ручкой боковой двери. Он взглянул на Ван Ваука.

— Какой-то шутник закрыл ее снаружи, — сказал он. Отодвинув Барделла, он пнул дверь на уровне замка. Было похоже, что если не двери, то его ноге стало больно.

— Эй, какого дьявола, что это вы делаете, Трейт?

Ван Ваук подошел к двери, попробовал ее открыть, затем повернулся и посмотрел на меня встревоженным взглядом.

— Вы знаете… — начал он, но затем поменял галс. — Какая-то ошибка, — сказал он. — Каким-то образом включилась система безопасности.

— Нам не выйти отсюда, — закричал Барделл. Он схватил металлический стул и с размаху ударил им по двери, стул отскочил, одна из его ножек согнулась. Ван Ваук промчался мимо меня в комнату, из которой мы только что вышли, бросился к разбитому окну, распахнул раму и отшатнулся.

— Это ваших рук дело? — спросил он сдавленным голосом.

Я подошел взглянуть, на что он уставился: сплошной бетон, заполняющий пространство, где раньше был проход.

— Все правильно, — сказал я. — Пока вы наблюдали, как Рыжеволосый пинает дверь, я заказал два ярда раствора и залил его сюда. Прошу прощения, что забыл нацарапать свои инициалы.

Он огрызнулся и бегом вернулся в лабораторию с зеленым кафелем. Иридани, Трейт и все остальные стояли кучкой; Барделл у дальней стены испуганно наблюдал за ними.

— Телефона здесь нет? — спросил я.

— Нет ничего, — быстро ответил Иридани. — Специальные изолирующие условия…

— Нет ли чего-нибудь, что можно использовать как рычаг?

— Вот — запорный засов картотеки. — Трейт взвесил в руке четырехфутовый, в дюйм толщиной, прут, как будто размышлял, не испробовать ли его на моей голове, но подошел к двери, просунул плоский конец между косяком и дверью и нажал. Дерево треснуло, дверь распахнулась.

Сплошной бетон заполнял весь проем.

Трейт отшатнулся, как будто его ударили ломом. Барделл издал крик и забился в угол.

— Хорошо, — сказал Ван Ваук, его голос звучал немного высоковато и чуть-чуть дрожал. Он тяжело вздохнул и опустил голову, как будто я был кирпичной стеной и он собирался протаранить ее.

— Прекрати это, — проскрипел он. — Что бы ты ни намеревался делать, прекрати это!

— Ну-ка, заставьте меня, — сказал я.

— Я говорил вам, — сказал Иридани. — Мы экспериментировали с такими силами, которые не в состоянии контролировать. Я предупреждал вас, что он берет верх!

— Он не берет верх, — огрызнулся Ван Ваук, покопался под пиджаком и вытащил плоский пистолет, который был мне знаком.

— Прекрати все это, Флорин, — прошипел он. — Или я убью тебя, клянусь!

— Я думал, что Флорин — это фольклор, — сказал я. — И твой игломет не сработает, я сломал его.

Он вздрогнул, и пистолет ушел немного в сторону от цели. Раздалось «вжик», и что-то взвизгнуло у моих колен, в то время как я ударил его как раз под ремень. Он упал на спину и, скользнув по полу, врезался в стену. Он довольно сильно стукнулся головой и обмяк, я подхватил пистолет и распрямился, повернувшись лицом ко всем остальным до того, как они покрыли половину разделявшего нас расстояния.

— Баловство кончилось, — сказал я. — Назад, все. — Я показал пальцем на дверь в соседнюю комнату. — Всем туда.

Рыдая, приблизился Барделл.

— Послушай меня, Флорин, ты совершаешь ошибку, я всегда был на твоей стороне. Я предупреждал тебя, помнишь? Я старался помочь, делал все, что было в моих силах…

— Заткнись, — обрезал Трейт, и Барделл заткнулся. — Флорин, тебе каким-то образом удалось овладеть Машиной Сновидений и использовать ее против нас. Я не претендую на то, чтобы узнать, каким образом; я всего лишь человек, который исполняет инструкции. Но Иридани прав, ты имеешь дело с такими силами, которые слишком велики для тебя. Хорошо, ты закрыл нас стенами из бетона. Ты показал, на что способен. Но ты-то тоже пойман! Здесь уже тяжело дышать, через пару часов мы будем мертвы — все! Выведи нас отсюда, и я клянусь, что мы найдем компромисс. Мы были неправы…

— Заткнись, ты, идиот! — заорал Ван Ваук. — Ты наизнанку вывернешься ради него. А он нам не нужен! Разбейте машину!

Я не целясь выстрелил в пол у его ног; он обмяк, и красное пятно появилось на его голени.

— В следующий раз я выстрелю повыше, — сказал я.

— Бросайтесь на него! — пронзительно взвизгнул Ван Ваук, но не двинулся с места, а я поднял ствол. Трейт попятился к двери. Иридани, бледный, но спокойный, приготовился к броску, но я прострелил дверной косяк за его спиной, и он отступил.

— Барделл, вы знаете, как запустить машину сновидений? — спросил я.

— Д-да, конечно, но…

— Я возвращаюсь, — сказал я. — Вы поможете мне.

Я подошел к двери, в которую ушли все остальные, запер ее тем прутом, который собирался использовать как рычаг, и сел в кресло около контрольной панели.

— Флорин, вы не боитесь? — дрожащим голосом спросил Барделл. — Я имею в виду, что, может быть, лучше сделать по-ихнему, а? Разбить эту адскую машину?