— И вовсе не Петровна, а Петрович… — сказал Гена.

— Пусть и Петрович. Может, и Петрович этот заболел, а может, и еще что-нибудь важное… Нет, надо обязательно отыскать — кому эта телеграмма послана!

— Как же ты отыщешь — адреса-то нет…

Ваня задумался. Как же быть? Еще раз внимательно осмотрел телеграмму. Но как он ее ни рассматривал, адреса разобрать было невозможно. Слабо различалась лишь одна заглавная буква «Г».

— Гришину, наверно, эта телеграмма, — неуверенно заключил Ваня.

— А может Горлову или Глинкову… — И Гена стал перечислять всех, кто на их улице имел фамилию, начинавшуюся с буквы «Г».

— Ну что ж, обойдем их всех и узнаем, кому телеграмма, — решил Ваня и так горячо стал убеждать Гену в необходимости это сделать, что Гена пошел вместе с ним.

Телеграмма оказалась Горлову. Но, прочитав ее, он разочаровал ребятишек.

— Это мой знакомый рыбак из колхоза «Заря» звал меня в прошлое воскресенье на рыбалку. На остров мы с ним ездили, на Сосновый…

Остров Сосновый, что лежал посреди большого озера, славился в степном районе, где жили ребята, необычным богатством рыбы. Мечтой любого мальчишки из всех сел района было — попасть на этот остров. В другое время, узнав о том, что дядя Горлов ездил на Сосновый, ребята закидали бы его вопросами об этом острове. Но сейчас они только растеряно переглянулись — телеграмма оказалась никому не нужной.

Генка, правда, тотчас же справился с этой растерянностью и посмотрел на Ваню уже насмешливо: «Что, мол, не правду ли я тебе говорил, что пустяковая телеграмма!» А Ваня покраснел и потупился…

И тут произошло совсем неожиданное. Дядя Горлов вдруг прищурил один глаз и сказал:

— Телеграмма, конечно, ни к чему. Важно другое, — что вы оказались наблюдательны и к людям внимательны. Стоит, пожалуй, взять вас за это и на остров. Я ведь завтра снова туда еду. Хотите со мной?

— Ясно, хотим! — разом воскликнули ребята.

И Ваня посмотрел на Гену уже торжествующе.

Три девочки-подружки шли по улице села в библиотеку. В огороде возле одного дома они увидели бабушку Устиновну. Она полола грядки моркови.

Бабушку девочки знали давно: была она мастерица рассказывать сказки. Месяца два назад на школьном вечере слушали ее.

— Здравствуйте, бабушка! — звонко поздоровались с ней девочки.

Устиновна поглядела на девочек из-под темной ладони, потом закивала головой в клетчатом платочке:

— Здравствуйте, здравствуйте, касаточки мои!

Часа через три возвращались девочки домой. Побывали они за это время в библиотеке и в школьном саду, полили цветы, взрыхлили под яблоньками в приствольных кругах землю. А бабушка Устиновна, оказывается, не прополола за это время и четвертой части грядки.

— Бабушка, вы все еще морковку полете? — удивились девочки.

Устиновна тяжело распрямилась.

— Все полю, голубоньки сизокрылые. Стара стала, глаза-то худо видят, где морковка, где просто травка… Тихо дело идет. — Бабушка грустно вздохнула: — Да и то, пора уж и отдохнуть: жарко больно стало… Хоть старые косточки и любят тепло, да как шибко-то солнышко припечет, работать тяжело.

Старушка осторожно, чтоб не запачкать, поправила платочек на голове и побрела в дом.

Девочки посмотрели друг на друга. И хоть ни одна из них ни слова не сказала, каждая по глазам подруги видела, что пришла им в голову одна и та же мысль. Они весело улыбнулись.

А под вечер, когда жара спала и Устиновна снова пришла к своей грядке, чтоб продолжить работу, она увидела, что морковь чистенько выполота и умело прорежена.

Старушка только руками от изумления развела. Потом догадалась, и светлая улыбка озарила ее лицо.

В горах Алтая растут большие кедровые леса. И когда наступает в конце лета пора сбивать шишки — для ребятишек это бывают самые счастливые дни.

Вот пошли однажды за шишками три брата со своим дедушкой. Насбивали каждый по мешочку и несут домой. Устали, идут молча. Тогда дедушка спросил:

— О чем же, внучата, задумались?..

— А так, ни о чем не думаем, — отвечают мальчики. — Просто молчим…

— Так, так… — усмехнулся дедушка. — Тогда я вам сейчас задачку задам, чтоб вы не просто молчали, а подумали. А задачка моя такая: кто из вас лучше придумает, куда эти шишки определить? Скажите мне, а я подумаю и решу, чья же мечта будет лучше…

— Да тут и думать нечего! — воскликнул первый брат. — Придем домой, орешки вышелушим, а потом сощелкаем, как всегда.

— Ну, это не мечта! — сказал дедушка.

— А я бы так сделал, — предложил второй брат после недолгого раздумья, — продал бы орехи на базаре и купил дедушке новую шапку, потому что старая у него совсем плоха стала…

Засмеялся тут дед, снял свою шапку, посмотрел:

— Верно, худа стала. Спасибо, внучек, за заботу, только шапку к зиме я и без орехов куплю. Не настоящая у тебя мечта получилась.

Третий брат долго молчал, и дедушка спросил его:

— А ты почему молчишь, разве нет у тебя никакой мечты?

— Есть, — ответил тогда третий мальчик. — Я бы собрал все эти орехи и послал ребятам куда-нибудь в другую школу. Они бы посадили, и у них тоже кедры выросли…

— Вот это уже настоящая мечта! — весело сказал дедушка. — Хорошая мечта, и ее надо обязательно осуществить!..

Жили две неразлучные подружки-первоклассницы. Обе полненькие, розовощекие, светловолосые, они очень походили друг на друга. Обеих мамы одевали в одинаковые платья, обе они учились только на одни пятерки.

— Мы во всем, во всем одинаковые! — с гордостью говорили девочки.

Но однажды Соня, так звали одну из девочек, прибежала домой и похвастала маме:

— Я получила по арифметике пять, а Вера только тройку. Мы стали уже не одинаковые…

Мама внимательно посмотрела на дочку. Потом сказала грустно:

— Да, ты стала хуже…

— Я? — удивилась Соня. — Но ведь тройку-то получила не я!..

— Тройку получила Вера, но она ведь получила ее потому, что на днях болела… А ты обрадовалась — и это значительно хуже!..

Жили по соседству два мальчика — Гоша и Шура.

Весной Гоша заложил перед домом маленький яблоневый садик. Шура старательно помогал ему. Мальчики договорились, что осенью посадят такие же яблоньки и у Шуры. Но вскоре они поссорились, и Шура пригрозил Гоше:

— Я все твои яблоньки вырублю, с корешками повыдергаю!

— Не вырубишь! — крикнул в ответ Гоша. — Я тебя и в ограду не пушу!

Гоша знал, что яблоньки Шура, конечно, не тронет, он только нарочно пугает его, говорит так, чтоб сильнее досадить ему. Но все же было немножко тревожно.

Не успели мальчики помириться, как Гоша тяжело заболел. Его увезли в больницу. Много дней он почти не приходил в сознание, а когда пришел и увидел возле своей койки мать, то первым делом спросил:

— Живы мои яблоньки?

— Какие? — не поняла его мать. Она даже испугалась: «Не бредит ли сын снова?»

Гоша даже испугался: он подумал, что яблоньки уже погублены.

— Как какие? А те, которые я посадил… — сказал он дрогнувшим голосом.

Мать смутилась.

— Прости, сынок, — произнесла она. — Я даже не поглядела на них… Совсем закружилась…

Мать Гоши работала трактористкой. Весной она вообще редко бывала дома. А теперь, когда сын заболел, она почти все свободное время проводила в больнице.

Гоша понял это, но все-таки вздохнул печально:

— Наверное, погибли… засохли… Ведь поливать надо было, обрезку сделать…

— Может, и живы… — неуверенно сказала мать. — Сегодня же посмотрю и скажу тебе вечером.

— Полей их, пожалуйста, — попросил Гоша, — если они не совсем еще погибли и…

Он хотел добавить: «И если Шура не срубил их», но почему-то постеснялся сказать это.