Увязая в мягком песке, они подошли к павильону. Джин сжала руку Ларри.

— Дорогой, потанцуешь со мной? Эта музыка так возбуждает. Я хочу танцевать, идем скорей.

— Слишком жарко, малыш. Все, что мне сейчас требуется, — это пара бутылок охлажденного пива.

— Послушай, я сейчас сойду с ума! Потрясающий джаз! Как ты можешь оставаться таким равнодушным! Неужели музыка на тебя никак не действует?

— Почему же, действует. Меня бросило в пот.

— Ты совершенно безнадежен. Не понимаю, почему я тебя терплю. Ни капли романтики. Ты не испытываешь ни волнений, ни потрясений. А, знаю: ты стареешь, вот в чем дело!

Ларри расхохотался.

— Ты не права. Проблема не в том, что я стар, а в том, что ты — еще ребенок.

— Ха-ха-ха! Ты же в это сам не веришь! Если бы ты не был трусом, я доказала бы тебе, что я настоящая женщина.

— Не трусом, милая, а просто осторожным. Я знаю, ты будешь достойной и приятной партнершей, но не настолько, чтобы я пошел на риск провести оставшиеся годы в тюремной камере. Это мне явно не пойдет на пользу.

В светло-карих с ореховым отливом глазах Джин вспыхнул лукавый огонек.

— Да неужели? Ну погоди! Я твердо решила захватить тебя врасплох как-нибудь вечерком, когда ты крепко выпьешь, расслабишься и перестанешь подавлять свои здоровые инстинкты. И уж постараюсь тогда включить свое женское обаяние на полную мощность. Мой мальчик, я не оставлю тебе ни малейшей лазейки.

— Ты сказала «женское обаяние»? — Он сделал вид, что крайне удивлен.

— Да, я выразилась именно так! Я заставлю тебя потерять контроль над собой, ты возбудишься и набросишься на меня.

— Не возражаю. — Он засмеялся. — И думаю, что тебе это вполне по силам. — Ларри мягко шлепнул по круглому задику. — Никто не станет отрицать, что у тебя имеется на редкость сильный аргумент.

Джин была удовлетворена и снова завладела его рукой.

— Со мной не будет проблем, особенно у такого мужчины, как ты.

— Рад слышать, — сказал Ларри. — Но надо еще дорасти до того возраста, когда разрешается этим заняться. Так что спеши повзрослеть, а то я сгораю от нетерпения и жду не дождусь того момента, когда мы начнем дружить по-настоящему.

— Боже, как ты сегодня мне надоел!

Здесь как всегда было шумно и накурено. За дымовой завесой смеялись и переговаривались посетители. Тяжелый пивной запах пропитал все вокруг. У двух стен располагались открытые кабинки, деревянные столы и скамьи в которых впитали не одну пинту пролитого за эти годы пива. Стойка протянулась вдоль третьей стены. Посредине — несколько маленьких столиков. Между ними на крохотном пятачке босиком танцевали парочки в купальных костюмах.

Если бы картину не «портили» хромированное чудовище музыкального автомата и яркие бикини и плавки танцующих, бар Хуллигена был бы точь-в-точь салун времен освоения Дикого Запада. Это привлекало в бар многих, ведь любой американец, включая жителей штата Аляска, прекрасно знал по бесчисленным голливудским вестернам и любили такие интерьеры как неотъемлемое национальное достояние, как свидетельство славной истории Штатов. Что ж, подумал Ларри, для молодой страны и восемнадцатое, даже девятнадцатое столетие — седая старина…

— Привет, Ларри! — стараясь перекричать музыку, завопил Хуллиген. — А что это за птичку-лапочку ты привел?

— Поймал случайно по дороге, — ответил Ларри. Все засмеялись.

— Опять вы за свое! Старые дурацкие шутки. И что тут смешного?

Через минуту Джин все-таки улыбнулась. Здесь никто ни на кого не обижался. Атмосфера была самая непринужденная. Хуллиген любил подтрунивать над Джин. Ларри вдруг пришло в голову, что он, возможно, неравнодушен к рыжей девчонке. Они сели на скамью в кабинке, и Хуллиген закричал:

— Что вам подать? Пару пива?

— Мне пиво, а Джин — коку.

Джин неожиданно возмутилась:

— Я тоже хочу пива. Будьте добры, принесите мне, Хуллиген.

Она с вызовом посмотрела в глаза Ларри. Тот пожал плечами. Хуллиген поставил на стол две запотевшие бутылки и две кружки.

Лицо Хуллигена сегодня успело приобрести яркий свекольный оттенок. Он входил в число наиболее активных клиентов собственного бара и нагружался пивом понемногу весь день. Недаром коренастый бармен был необъятным в талии. Но никто не видел, чтобы Хуллиген нетвердо держался на ногах. Он никогда не пьянел. Для всех оставалось загадкой, как это ему удавалось, учитывая количество выпитого пива, а также прочего спиртного, которым он усердно себя угощал. Давно доказано, что такие дозы убивают человека, но Хуллигену все шло на пользу, он от своей диеты только расцветал. Здесь его все любили. Посетителей он знал по именам, отличался радушием и не терял веселого настроения.

В соседней кабинке они заметили Нэта Холланда с яркой брюнеткой и поздоровались с ними. Ларри при встрече с Нэтом каждый раз ощущал, как у него напрягаются мышцы, будто где-то внутри срабатывал сигнал, предупреждающий об опасности. Причину этой настороженности Ларри понять не мог. И ему очень хотелось разгадать ее, чтобы выяснить: а не в том ли дело, что он просто завидует Нэту, на редкость привлекательному подонку, у которого было все — красивая внешность, сильный характер и неизменная удача в делах.

Сидевшая за стойкой рядом с Холландом девушка по фамилии Брукс была своего рода местной достопримечательностью. Она обладала роскошными формами, которые не давали покоя мужской половине населения бухты, и в атмосфере такого специфического всеобщего интереса постепенно стала необузданной нимфоманкой. Каждый парень здесь когда-нибудь укладывал ее на спину. Ее звали Аппетитной Попкой — этим прозвищем девицу наградил один из тех, кто с ней спал. Ее настоящего имени многие вообще не знали. Прозвище пристало к ней, что, казалось, вполне устраивало мисс Брукс.

Ларри тоже порой приглашал Аппетитную Попку на борт «Королевской пчелки». Она никогда не отказывала и была расположена к сексуальным экспериментам. Да, в постели с ней мало кто мог сравниться… Неожиданно Джин резко толкнула его локтем в бок.

— Так, наш охотник за юбками опять в боевой готовности. Сейчас же перестань гипнотизировать Аппетитную Попку, я пока еще здесь, не забыл? Это вообще невежливо — не обращать на меня внимания, лишь только кто-нибудь попадется тебе на глаза.

— Я никого не гипнотизирую, просто задумался.

— Да ну? Не дай Бог прочесть сейчас твои мысли. Готова поклясться, от них покраснела бы самая бывалая проститутка.

— Как ты можешь такое говорить, детка! Хочется взять зубную пасту и как следует почистить твой милый ротик.

— Ты сегодня нарочно действуешь мне на нервы, черт возьми!

— Ты несправедлива ко мне. Мне вообще не хотелось тебя огорчать, моя прелесть, вот и сейчас я по-прежнему самый приятный парень из всех, кто тебе встречался. — Ларри усмехнулся и слегка пощекотал девушку. Джин чуть не упала со скамейки.

— Перестань! — взвизгнула она. — Ты же знаешь, что я не выношу щекотки. Она действует так, будто меня разрывают на части.

— Мне кажется, что все на свете на тебя действует одинаково и разрывает на мелкие кусочки.

— Во всяком случае, почти все, что делаешь ты, — заявила Джин, устраиваясь с ним рядом. Она положила ноги ему на колени и провела маленькой ступней по его ноге. — Я хочу так погладить тебя всего.

— Дорогая, я к твоим услугам. Приступай! Я считаю тебя поистине роковой женщиной.

В ответ на эту шутку Джин так ударила его пяткой по лодыжке, что он завопил от боли.

— Ты все время смеешься и дразнишь меня! — Она надулась. — Почему бы тебе хоть раз не поговорить со мной серьезно?

— Чем ты недовольна, мой леденчик? Я в жизни не был более серьезным.

— Хочешь узнать кое-что новое? Так вот: ты мне стал противен.

— А я все равно тебя люблю. Ну что за жизнь наступила — чертовски односторонняя.

— Как весело. Мое бедное сердце разбито.

— Хватит дурачиться, любимая, — упрекнул он. — Ты мне нужна. Я даже думаю, что не смогу без тебя жить. Как несправедлив и жесток этот мир!