4. К этому добавляется очень важный опыт людей: своим трудом они превращают природные вещи в полезные для себя предметы. Прежде чем приступить к работе, мы сначала обдумываем ее. Мы возводим дом в уме, прежде чем строить его. В этом тоже ищут доказательство того, что духовное имеет преимущество над телесным. А почему так не должно быть в природе? Почему эта таинственная духовная сила, скрывающаяся во всех природных вещах и за ними, не может быть тем, что поистине «обрабатывает» и целесообразно формирует всю природу, подобно нашему духу в процессе труда?

Но что происходит, когда мы формулируем эту мысль? Человек переносит на всю природу свою собственную роль изобретателя, работника, который изменяет природу сообразно своим планам и целям. Так возникает представление о неком действующем за природой (духовном) строителе и творце мира.

5. Однако эта таинственная сила, этот творец природы относится к нам то хорошо, то плохо — в зависимости от обстоятельств, от того, видимо, насколько мы портим ему дело. В точности узнать это нам не дано. Нам остается лишь просить это божественное существо быть милосердным к нам. А как нам его благожелательно настроить? Наверное, так же, как мы располагаем к себе наших соседей, когда навещаем их. Что мы делаем, когда приходим к ним? Мы изъявляем свои мирные намерения. Мы показываем им, что хотим жить в дружбе с ними. Более того, мы приносим им подарки, и, конечно, такие, которым они рады. Лучше всего что-нибудь из съестного, еды ведь всегда в обрез. Почему бы нам не дать чего-нибудь поесть и природным духам? Кусок мяса, например. Принесем им в жертву животное или даже человека, ребенка или пленного!

Все это — иллюстрация к тому, как из жизненных условий первобытных людей, их незнания самих себя и природы возникают религиозные представления.

6. Историческое развитие человека шло вперед. Со временем сложилось такое положение, когда человек стал производить сначала немного, а потом в возрастающей степени больше того, что нужно было непосредственно для поддержания его физического существования.

Это имело огромные последствия для всего дальнейшего развития человечества. Если человек производит больше, чем безусловно нужно для поддержания его собственной жизни, то трудом всех может быть произведен излишек. Что с ним делать? Можно, например, совершить некий отбор. Все вы знаете таких ребят из вашего класса или группы, которые понимают что-ни- будь лучше, чем остальные. Так было и тогда. У одного зорче были глаза, он лучше разгадывал следы. Другой быстрее бегал, третий был сильнее в борьбе и т. д. Отсюда можно было действовать так. Ты, следопыт, освобождаешься от определенных работ, но должен читать следы для всего племени. За твою работу для общины она выделит тебе долю из избытка, чтобы ты мог жить и заниматься своим особым поручением, не тратя время на другие дела.

Так появились особые выделившиеся из общности группы. Они непременно работали на общину, но уже не обязательно в смысле тяжелого физического труда. Были такие, которые наблюдали за небом. Они обязаны были следить за погодой. Разумеется, это было очень важно для племени. Ведь все его планы зависели от того, пойдет дождь или нет. Если погода плохая, то труднее охотиться — сложнее распутывать следы и т. д. Из числа этих созерцателей неба вышли первые священ- нослужители. Этим работникам скорее умственного, чем физического труда обязана своими самыми первыми зачатками современная наука.

7. Однако все это лишь одно из великих последствий того факта, что люди постепенно стали производить своими руками больше, чем нужно было непосредственно для поддержания их существования. Другим, чрезвычайно важным последствием, с которым мы имеем дело вплоть до сегодняшнего дня, было следующее.

Если один человек может производить больше, чем безусловно необходимо ему самому, то может случиться, что другой человек отберет у него этот излишек и станет жить им, то есть за счет труда другого. Это присвоение произведенного излишка, прибавочного продукта рабочего другим человеком, который не трудится сам, а живет таким прибавочным продуктом, марксизм называет эксплуатацией.

Эксплуатация возникла много тысяч лет назад. Из вождей племени, священнослужителей и другой знати образовался класс людей, которые жили за счет прибавочного продукта, созданного прочими членами племени.

Но какое отношение это имеет к религии? Господствующие слои сделали духовный труд своей привилегией. Известную роль при ее обосновании играло и представление, будто духи имеют свое пристанище на небесах, наверху (!). Господа говорили угнетенным, будто мир по необходимости устроен так, что существуют вожди и подчиненные, высшие и низшие, господа и угнетенные. Укреплению их господства служил взгляд, что царь является сыном бога или богини. А значит, посягательство на царя становилось посягательством на бога, навлекавшим страшные кары.

Вот так с вышеназванными условиями соединились мощные общественные стимулы, а в совокупности все это и привело к возникновению религии. Господствующие слои скоро поняли свой интерес и поставили религию на службу ему: им весьма выгодно было проповедовать, что в бедах, лишениях рабов, эксплуатируемых повинен неисповедимый естественный рок, что не стоит противиться ему, а надо покориться своей судьбе и молиться богу.

Разве не выгодно было господам внушать беднякам: этот мир не столь уж важен? Намного важнее, говорили они, другой мир — бестелесный мир душ: «Там вам воздастся за лишения в этом мире. Вы попадете на небо». В Библии нашел выражение и протест угнетенных против угнетателей. Но он зачастую направлен по ложному пути. Скорее верблюд пройдет сквозь игольное ушко, говорится в ней, чем богатый попадет на небеса. И бедняки всю жизнь не покладая рук работали с мыслью о том, что им уготована счастливая вечность в небесной стране душ, в то время как богатые будут мучиться в адском огне. Разве это не тонкий трюк?

А теперь подумайте вот о чем. Священнослужители, прорицатели будущего, первые врачи и исцелители, короче говоря, те, кого мы сегодня называем интеллигентами,— на чьей стороне они неизбежно стояли тогда, раз они располагали средствами к жизни, а своими руками не производили их? Интеллигенты поневоле стояли на стороне угнетателей. Ради сохранения отношений, при которых они, как и их могущественные заказчики, пользовались привилегиями, они распространяли соответствующее мировоззрение. И какое же мировоззрение было для них предпочтительнее? Исходя из всего сказанного, ответ может быть только один.

Угнетатели и состоящие у них на службе интеллигенты занимались преимущественно умственной деятельностью. Не следует ли из этого, что они были убеждены, что духовный труд важнее, чем физический? Нельзя сказать, чтобы такая точка зрения была совершенно лишена основания: кто пытается взять дело нахрапом, обычно ничего не добивается. Прежде чем приступить к работе, надо пошевелить мозгами и составить себе какой-то план, какую-то идею.

Впрочем, не следует забывать о том, что разделение труда увеличивает его эффективность. Это относится и к разделению труда на умственный и физический. Оно значительно ускорило общественное развитие. Но вместе с тем утвердилось мнение, что идея важнее, чем грубая работа. А оно создает почву для распространения определенного мировоззрения: человек ведь сам создает свою жизненную среду, значит, думали необразованные люди, точно так же сотворен и мир. Просто мир намного больше, поэтому его творец представлялся в виде особенно громадного и сильного человека. Подобный образ мыслей может быть изложен и в более тонкой форме: раз созданию вещей предшествует духовная работа, раз духовная работа является более высокой формой труда, то и мир, стало быть, создает духовная сила, идея. Вот так совершенно естественно возникает мировоззрение, согласно которому решающее значение имеет духовное, идеальное начало (идеализм). О том, что такое идеалистическая (и материалистическая) философия, будет сказано ниже.