— Семьдесят два?! — ужаснулась Маргаритка.

— Двадцать четыре! — сказала мадам Бурбонски. — Дура!

— Да, мадам. Как скажете, мадам. — Сейф был набит деньгами и драгоценными камнями. — Сколько можно взять, мадам?

— Не знаю. Горсть, — сказала мадам Бурбонски. — Что не истратишь, можешь принести обратно. Не знаю.

— Да, мадам. Вы очень щедры, мадам.

— Никто не понимает чувств матери! — неожиданно разволновавшись, сказала мадам Бурбонски. Она порывисто села, отчего огуречные ломтики разлетелись в разные стороны: один налево, другой направо. Освобожденная от ломтиков, мадам Бурбонски прежде всего увидела тревожно улыбавшихся Гарри и Ларри.

— Ой! — вскрикнула она.

— Мадам? — сказала Маргаритка.

— Кто эти уродливые карлики и что они здесь делают?

Гарри и Ларри вновь опечалились.

— Пойдемте, дети, — жизнерадостно сказала Маргаритка.

— Желаю вам повеселиться, — крикнула им вслед Кончита, девушка, трудившаяся над ногтями.

Мадам Бурбонски со вздохом улеглась обратно.

— Обо мне никто не думает, — пожаловалась она. — На чём мы остановились?

— На левой ноге, — сказала Кончита.

— Замолчи и работай, — сказала мадам Бурбонски.

5

Поход в магазин удался на славу. Первым делом Маргаритка послала няне Питу записку о том, что привезет детей Бурбонских на чай. Затем, уложив деньги в небольшой чемоданчик, она вызвала шофера и велела отвезти ее с детьми в «Пятый угол» — самый большой универмаг в мире. Там Гарри и Ларри весело поиграли охотничьими луками и стрелами. Это чудесно воодушевило малюток, а пострадал всего один слегка проколотый продавец. Когда подарки были, наконец, упакованы, они отправились в гости на чай.

Встреча в роскошной резиденции Блаа де Клаа была радостной. Дети поедали вкуснейшие Праздничные Пирожки, испеченные Примулой, и мирно играли (в ходилку, «Генетику» и «Гоночного Дьявола»).

Ядовитые пауки и прочие нездоровые увлечения были начисто забыты. Няни беседовали в углу.

Маргаритка вручила Питу заметки о размещении сейфов в Поднебесной Башне и сказала:

— А еще мы напали на след папы Крошки.

— Прекрасно, — сказал Пит. Но почему-то не обрадовался.

— Ему, возможно, грозит опасность, — сказала Маргаритка.

Веселые крики игроков в ходилку доносились как будто издалека. Опасность, грозившая папе Крошки, кажется, совсем не опечалила Пита.

— Так, — бодро сказала Маргаритка, — не могу я тут болтать весь день. Сейчас залезу в «кадиллак», достану из багажника луки, пусть дети порезвятся…

— Давай, — сказал Пит.

Оба немного помолчали, только Пит время от времени качал головой.

— Надо же было так получиться, чтобы изо всех океанских лайнеров с грабителями тебя угораздило попасть именно на этот, — наконец сказала Примула. — Пойду кое-что приготовлю…

Она спустилась в главную кухню, где ее радостно приветствовали повара семейства Блаа де Клаа Они сразу признали в Примуле кулинарного гения. Питу срочно требовалась Ободряющая Булка Примула засучила рукава, открыла свой ящичек с ингредиентами и вынула пузырек лучшего «Эй, Ухнем».

Что-то заслонило ей свет. Примула подняла голову.

— Мальчик-дикарь Дин! — в восторге вскричала она. — Ты, наверное, умираешь с голоду!

Дин ответил широкой улыбкой.

— Я получил записку от твоей сестры, — сказал он. — Она пишет, что ты хотела поговорить о противных людях. Я прошмыгнул мимо охраны.

— Подожди! — перебила его Примула. Замелькали сковородки и миски. Через пару минут бурная деятельность закончилась. — Омлет с тремя сырами, салат «Цезарь», какао, — объявила она, подавая Дину тарелку. — Где ты был?

— Да так, в разных местах, — сказал Дин.

— Мальчик-дикарь Дин, — сказала Примула, — ты не всё мне говоришь.

— Рот набит, — сказал Мальчик-дикарь.

— Когда Гомес Эле…

— НЕЕЕТ!

— …ганте, будь смелее, обыскивал берлогу профессора на Череп-горе, он что-то искал. Что?

Молчание.

— Колись. Если можно так выразиться, — поспешно добавила Примула.

Мальчик Дин сказал:

— Мне надо идти.

Примула сказала:

— Значит, ты мне не доверяешь?

Мальчик Дин сказал:

— Доверяю. Вроде.

Примула задрала нос.

— Не доверяешь.

— Нет, доверяю, — сказал Дин. — Эй, ты чего?

Одним быстрым движением Примула привязала его к стулу.

— А теперь, — сказала она, — или ты выложишь всё как есть, или я принудительно накормлю тебя Правдивыми Пирожными, и ты расскажешь мне то, что я хочу знать, а потом целый месяц будешь рассказывать разным крупным незнакомцам с татуировками, что изо рта у них воняет слоновьим пометом и что в раннем детстве у тебя был розовый бегемотик Джереми и в глубине души ты его до сих пор любишь. Неудобно будет, а?

— Что и говорить, — хмуро ответил Дин. — А откуда ты знаешь про Джереми?

— Я тебя хорошо изучила, — сказала Примула, покраснев, потому что Джереми был не более чем вдохновенной догадкой. — А теперь рассказывай всё, начиная с того дня, когда профессор продал нам остров.

— Ладно. — Мальчик-дикарь Дин пожал плечами. — Он продал остров, потому что иначе Г-г-г…

— Гомес Элеганте.

— …отнял бы его. Он уже несколько месяцев доставал деда. А в тот день как раз и ехал, чтобы отнять. Если он чего-то хочет, то просто берет, и всё. — Мальчик-дикарь поежился.

— Я видела его катер, — сказала Примула. — Из кухни. Наверное, он испугался «Клептомана».

— Он держится в тени, — мрачно сказал Мальчик-дикарь. — Всегда один, если не считать пятидесяти маленьких телохранителей в черных костюмах. А теперь у папы Крошки купчая на остров. И либо Г-г-г…

— Ой, да ладно тебе, назови его хоть Джереми, — сказала Примула.

— Не-ееет!

— Мальчик-дикарь Дин, возьми себя в руки!

— Извини. Либо он уже захватил папу Крошки вместе с бумажкой, либо вот-вот захватит.

— Папа не глупый, — возразила Примула — Только много о себе понимает. Так что он спрячет эту бумажку в какое-нибудь хитрое место, и Гомес Элеганте от него отстанет.

— Ни за что, — сказал Дин. — Тут еще другое.

— Что?

— Клад.

Примула поставила кастрюльку, чтобы случайно не стукнуть ею по голове Мальчика-дикаря, который ей очень нравился.

— Какой клад?

— Клад Боба Гибельби.

— Кого?

— Пять миллионов дукатов, а еще драгоценные камни и регалии, похищенные в священном городе Попокакателе. Стоят миллиарды.

— У нас были миллиарды… — Примула пожала плечами. — Это всего лишь деньги. Значит, клад на острове? Где?

— Не знаю, — сказал Дин. — И теперь никогда уже не узнаю.

— Почему?

— Я навестил дедушку, — сказал Мальчик-дикарь Дин. — Он мне сказал. Помнишь тот листок, на котором он написал, что продает вам остров?

— Который папа Крошки спер?

— Да, тот самый. На одной стороне дедушкина записка. А на другой…

— Ну?

— Карта с кладом Боба Гибельби. Представь все выигрышные лотерейные билеты в мире — вот примерно столько стоит эта карта.

— И что же ты думаешь? — спросила Примула.

— Я думаю, если твой папа гуляет по городу с этой бумажкой, то за ним будут очень сильно охотиться.

— Тогда надо поскорее его найти, — сказала Примула. — Ты молодец, Мальчик-дикарь Дин. Еще омлета?

— Не откажусь, — сказал Дин.

Багажник в «кадиллаке» Бурбонских был такого размера, как у других людей — спальня. Маргаритка открыла его, вынула красиво упакованные луки и стрелы, взяла в охапку и тут услышала чье-то застенчивое покашливание. Она заморгала.

— Тут кто-то есть?

— Да.

Туда, где на пол багажника падал солнечный свет, выползла коричневая фигурка. Это была Кончита, девушка, которая красит ногти.

— Больше не могу с ногтями, — сказала она. — Пожалуйста, не отправляй меня назад.