– Послушница, у нас с вами наметились кое-какие сложности, – начал Мастер.

Клари потупила глаза и ничего не ответила.

– На прошлой неделе исполнилась вторая годовщина вашего пребывания здесь, не так ли?

Она кивнула.

– И с третьей акой по-прежнему никаких успехов.

Клари немо затрясла головой. Теперь ее выдворят отсюда. Что-то надавило на ее глаза, и она закусила губу, чтобы не поддаться приступу головокружения.

– Так-то лучше, – сказал негромко Мастер. – И насколько сильно вы хотите стать Служительницей Мира?

Охваченная удивлением, Клари подняла взгляд. Такого вопроса она не ожидала. Она смотрела на Мастера, спокойного и уверенного, затянутого в черный мундир со стоячим золотым воротником и синими нашивками. Мастер был Советником на Селестии, Новой Земле, Юнипере… Колонии на планетах вокруг звезд, расположенных в Руке Ориона, достигли критической массы и теперь основывали собственные колонии; лучшего времени для поступления на службу просто нельзя было придумать. Неужели он не понимал, как чувствует себя Клари?

Она выпалила:

– По-моему, это самая важная работа из всех, которые когда-либо существовали. Направлять политиканов по пути мира, стать специалистом, чьей профессиональной обязанностью является борьба с насилием, к чьим услугам прибегает вся Галактика… если нет стабильных правительств, как тогда сохранить любое из учреждений, приносящих процветание и…

– Я не просил вас перечислять Десять пунктов, послушница, – сухо оборвал ее Мастер. – Меня интересует, насколько серьезно вы хотите стать Служительницей Мира.

– Всем сердцем. Я готова на все, чтобы меня приняли в корпус!

– Гм-м. – Он испытующе посмотрел на нее.

– Пожалуйста, не отсылайте меня, Мастер. Я действительно хочу постичь аки. Я просто… просто…

Он подал ей листок:

– Вы просто не можете понять, почему добро не есть развращенность.

Со стыдом она прошептала:

– Нет.

– Можете ли вы увидеть Юки? Визуализируйте ее: она в Тихом Куполе, возле Ганса. Что они делают?

Что же делает сам Мастер? Он явно дает ей подсказку. Она же должна понять смысл и содержание каждой аки сама. Отчаянным усилием воли Клари сумела представить перед собой Юки, а потом Ганса, занятых… чем? Клари никогда не видела, чтобы они хоть что-нибудь делали вместе, а тем более в Тихом Куполе.

Мастер негромко подсказал:

– Мваквамбе тоже находится там.

Мваквамбе… Мваквамбе… А Мваквамбе хотя бы знает Юки? Их образы сходились и расходились, так и не образовав ничего.

– Мастер, я не увидела ничего хоть сколько-нибудь реального. – Позорное признание: наблюдение есть все, утверждает первая ака.

Мастер шевельнулся в кресле, и несчастная Клари приготовилась к худшему. Куда она пойдет, как сложится ее судьба? Ведь именно этим делом она хотела заниматься всю свою жизнь.

– Клари, – сказал он, – я намереваюсь прибегнуть к необычной мере. Ты исчерпала срок, отпущенный на овладение тремя первыми аками, однако в редких случаях послушнику может быть предоставлено дополнительное время. Условие такое: он должен побыть вдали от Новициата, под руководством активно практикующего Служителя. Сегодня днем ты будешь в поезде, идущем до Грамоса.

– До… до города?

– Оттуда направишься в космопорт – и на Тримон.

– Вы посылаете меня… на другую планету?

– На Тримон. Там тебя встретят и доставят к Служителю по имени Бен Ко. Не исключено, что, прежде чем встретиться с ним, ты столкнешься с другими Служителями. Запоминай и усваивай все увиденное.

– Но…

– Багажа бери немного, – напутствовал Мастер, а Клари все еще не могла понять происходящего. Однако задача эта была не легче третьей аки. Она буквально вывалилась из кабинета, уступив дорогу гладкому серому коту, вошедшему в комнату с уверенным видом.

Брак

На втором году войны Брак оставил свою деревню, расположенную на берегу Зеленой Реки, и в одиночестве углубился в горы. У него зародились сомнения в отношении этой войны, ее справедливости и методов, но всякий, с кем он делился своим мнением, реагировал либо недоумением, либо гневом. Неужели он и впрямь не понимает, что это за люди и какого рода мир им нужен? Неужели его не волнует и то, что на Тримон напали?

У Брака не было ответа на эти вопросы. Он не мог даже четко сформулировать суть своих колебаний. И поэтому он решил предпринять ваму в горы, чтобы наилучшим образом очистить голову, освободить от ядов собственную душу и исследовать природу сомнений. Ему было пятнадцать лет, и предстоящее ваму должно было стать первым, проведенным им в одиночестве.

Он направился на восток – подальше от прекрасной населенной долины и от войны, что бушевала на дальнем западе. Брак не был силачом, а подъем с тяжелым рюкзаком за плечами показался бы трудным даже крепкому юноше. Мать буквально перегрузила поклажу всякими съестными припасами и необходимыми для жизни вещами. Еще она заставила Брака дать обещание ограничиться касу ваму, медитацией без поста и вернуться домой на пятый день – к темноте. Она обняла его на прощание, стараясь не смотреть сыну в глаза.

К концу третьего дня пути, поздним вечером он добрался до расположенного в предгорьях небольшого, заросшего травой плато, которое и облюбовал для стоянки. Браку понравилось, что с этого места он совершенно не видел признаков деятельности человека. Все три дня подъема он имел возможность обозревать Великий Тримон: плодородные долины, зеленые поля, эколеса, куда пускали лишь столько людей, сколько могла вынести земля, и фабрики, потреблявшие солнечную энергию и перерабатывавшие богатые белками местные овощи во вкусную и питательную пищу. Все это было прекрасно, однако Брак был почему-то рад оставить признаки цивилизации позади и очутиться на этом укромном горном лугу, обрамленном как раз такими скалами, где можно найти пещеру.

Впрочем, у него нет времени на исследование пещер, с легким сожалением подумал Брак. Чтобы выполнить обещание, данное матери, ему придется двинуться в обратный путь завтра утром. Конечно, он мог связаться с ней и сообщить, что остается подольше, однако обещания следует выполнять: одним из основных устоев общества является верность данному слову. К тому же использование комлинка нарушит условия ваму.

Брак развел костер, пообедал и включил электронный периметр. Восточные горы изобиловали пещерными гайлутами, а Брак принципиально отвергал оружие. Его семейство считало возможным применять орудия истребления только в армии, о которой Брак не знал почти ничего.

И как только лужайку укрыла быстрая тропическая тьма, он приступил к размышлениям об армии. Зачем мужчины и женщины туда вступают? Как можно узнать, права ли в конфликте именно твоя сторона? Всегда ли сражение не оправдано – или оно все-таки допустимо в том случае, если на тебя напали? И означают ли подобные мысли, что он, Брак, обладает великой душой? А может, такой интерес к себе свидетельствует о мелочности и склонности к самокопанию?

Он услышал в темноте какой-то шорох.

Брак напомнил себе, что ничто не способно пересечь периметр, но тем не менее передвинулся поближе к огню, внимательно вглядываясь во мрак.

Шорох приблизился.

– Эй, там? – неуверенным голосом позвал Брак, потому что звук явно переместился внутрь периметра. Невдалеке появился темный силуэт. Брак торопливо засунул руку в рюкзак, пытаясь выудить оттуда комлинк. Но прежде чем он успел нащупать предмет, темный силуэт приобрел человеческие очертания, потом превратился в фигуру девушки, и сразу же вспышка нейростаннера заставила его повалиться навзничь и потерять сознание.

Когда Брак очнулся, оказалось, что он лежит внутри пещеры и слышит младенческий крик. Младенческий крик?

Как ни странно, возле одеяла, служившего подстилкой Браку, стояла корзинка, в которой лежал ребенок. Тепло укутанный писклявый младенец. Позади корзинки в устроенном из одеял гнезде спал мальчонка постарше. Когда Брак сел, к младенцу подошла девушка, попытавшаяся приласкать и утешить ребенка, но без сколько-нибудь заметного результата. Это была та самая девушка, которая выстрелила в него возле костра. На ней были тяжелые ботинки и какой-то черный мундир. Не вражеский зеленый и не Свободной Армии Тримона.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: