Йани спросил:

– Брак, что случится, что неизбежно произойдет, когда твой народ выиграет эту войну?

Он не ответил, он не мог ответить. Однако он сумел сесть на кушетке. Почему-то показалось важным, чтобы в этот момент он сидел, а не лежал на спине, как младенец.

– Я расскажу тебе, что будет потом, Брак. Вы попытаетесь превратить Игнацию в Тримон. Вы распустите войска этой страны, уничтожите строгую авторитарность правления, приравняете мужчин в правах к женщинам, попытаетесь научить всех читать, возделывать землю и обратите всех в вегетарианство.

– Ну и что? – спросил Брак.

– Вы считаете, что замените ложные ценности истинными. А на самом деле замените тиранию власти тиранией собственной правоты. И этим самым вызовете революцию – куда более жестокую и кровавую, чем закончившаяся вашей победой война. Значительно более кровавую. Погибнут тысячи человек. Дело в том, что игнациям не нужны ваши ценности: свобода личности, терпимость, демократия.

Брак взорвался:

– Но они же наилучшие! Йани устало улыбнулся:

– Возможно. Но свобода, терпимость, демократия оставляют многих людей разобщенными, не имеющими надежного места в установившейся властной структуре семьи и касты.

– Тогда надо создать для себя собственное место, – упрямо возразил Брак.

– Некоторые не способны на это. Другие не захотят этого делать. Многие все равно будут чувствовать себя лишенными корней в столь переменчивом мире. Вы очень жестоки к этим людям, среди которых есть старые и больные, бездарные и трусливые. Вы оторвете их от всего, на что они способны рассчитывать…

– Но…

– Ты предполагаешь, – невозмутимо продолжил Йани, – что все должны думать так, как твой народ. Тебе кажется, что если игнации увидят ошибочность собственных путей, то начнут думать так, как ты. Подобный взгляд на вещи несправедлив, аморален и опасен.

Гнев затопил Брака, прорвавшись сквозь наведенный лекарством покой:

– Аморален? Но ведь это игнации напали на нас!

– Да, я знаю, – проговорил Йани, – но, с точки зрения Служителей Мира, это неважно. Главное – свести к минимуму последующий разгул насилия.

– Путем насилия надо мной? Вскрывая тела детей и вставляя им звериные сердца?

Йани пожал плечами:

– Твой народ наделяет зверей духовным равенством с человеком, вы помещаете душу в мыслящем мозгу, а не в сердечной мышце. Поэтому для тебя лично то, что с тобой сделали, не существенно.

Брак, открыв рот, глядел на него. Клари взорвалась:

– Но ведь это всего лишь старый дерьмовый лозунг: цель оправдывает средства!

Йани улыбнулся:

– Отлично, Клари. Иногда так и бывает.

– Нет, – проговорила она. – Нет!

– Даже для того, чтобы предотвратить или ограничить геноцид? Брак, ты знаешь, что произойдет в Тримоне в результате наших манипуляций. Твой народ узнает об этом через несколько часов. Они прилетят сюда за вами. А потом из-за вас начнутся волнения в обществе: по поводу учиненного нами злодеяния, по поводу сотворенных нами чудовищ, то есть детей, превратившихся в монстров, но тем не менее остающихся детьми. Образуются партии. Ваши верования будут поставлены под сомнение. Единство и неделимость вашего пуританского общества рухнут астероидами в самую его середину, вздымая облако грязи и пыли. Правоверные никогда не сумеют достичь прежней чистоты и святости. Одна из этих маленьких девочек, наделенных сердцами гайлутов, дочь заместителя вашего правителя.

Брак спустил ноги с лежанки. Ощутив на мгновение головокружение, он все же сел, как подобает взрослому.

– Тримон, – продолжал Йани, – никогда более не будет таким самоуверенным и надменным в попытке перестроить Игнацию. Поэтому революция в этой стране не будет настолько жестокой, и Тримон не отреагирует на нее геноцидом, который всегда стоит рядом с фанатичной уверенностью в собственной правоте.

Брак с жаром воскликнул:

– Мой народ никогда не…

– Ты так думаешь? Или ты хочешь сказать мне, что у такого парня, как ты, никогда не рождалось сомнений по поводу этой войны?

Задуманный ваму в горы, потрясенные лица друзей, потупленный взор матери… и все это менее недели назад. Брак молчал. Йани не намеревался проявлять снисхождение:

– Ну, что скажешь на это, мой юный друг?

– Скажу, что Служители Мира столь же опасны, как и насилие, которое они пытаются предотвратить.

– А ведь ты прав. – Неожиданно Йани сделался на десятилетие старше. – Полагаешь, мы не думаем об этом?

– Не знаю, – ответил Брак. Он крючился на краю койки. Ему казалось, что он более не может быть уверен ни в чем.

– Я знаю! – выкрикнула Клари. – Йани, Бен Ко, какое бы имя ты ни носил, я ухожу из корпуса Служителей Мира! Прямо сейчас. Сию же минуту. Вы несете зло!

– Ты уверена в этом? Мы никого не убиваем.

Клари разразилась слезами. Йани не пытался утешить ее. Брак посмотрел на девушку с нежностью, он обнял эту жительницу иной планеты, так увлеченно повествовавшую ему о делах Служителей Мира над трупом пещерного гайлута.

Брак с гневом поглядел на Йани:

– Она расскажет всей Галактике о том, что вы собой представляете.

– Надеюсь на это, – сказал Йани. – И это тоже является частью процесса.

– Какого еще процесса? – Брак сплюнул. Прикосновение к Клари придало ему отваги.

– Процесса, который должен помешать идеологиям обретать излишнюю жесткость, становиться непогрешимыми. Перемешать идеи. Установить, как говорят некоторые, равновесие.

– Или всеобщее развращение! – выкрикнул Брак, и дрожащая девушка притихла в его руках.

– Развращение является менее грубым методом вмешательства, чем прямое насилие. – Йани потянулся. – Ну, мне пора. Клари?

– Только не с вами! Никогда!

– Тебе самой выбирать, послушница. Хотя мне жаль. Брак, твои соотечественники заберут тебя и детей чуть позже, сегодня же днем. Мы дадим им точные координаты, как только окажемся далеко отсюда. А до тех пор вам с Клари придется приглядывать за малышами. Потом, как ты знаешь, твои родители примут тебя так, как если бы никакого ксенотрансплантата не было. Им придется. Этого требуют принятые у вас нормы терпимости. И на этом ваши нормы отомрут, претерпев изрядные изменения.

Брак не ответил. Он поглядел в спину Йани со смешанным чувством.

– Ненавижу их! – воскликнула Клари, отодвигаясь от юноши. – Злые, аморальные… и я никогда не знала, насколько развращенные! Я не знала этого! Не знала!

– Да, – согласился Брак, а потом что-то, возникшее из глубин дурмана, мысли и чувства, заставило его возразить. – Нет, Клари…

Но она опять зарыдала, не слушая его.

Борясь с головокружением, Брак сидел на краю кровати. Что с ней делать? Конечно, сперва привести к его матери. И если Клари захочет остаться на Тримоне… впрочем, она же инопланетянка! И тем не менее, поглядев на нее, он вдруг понял: невзирая на то, что девушка эта ела плоть животных, она вполне способна найти себе занятие в Тримоне – на ферме или в городе. Причина, наверное, крылась в этой ее прямолинейности, цельности, уверенности в установленных истинах. В Тримоне Клари могла даже почувствовать себя счастливой, ощутить себя в этой стране, как дома.

Но сам он теперь будет еще меньше вписываться в общество.

Брак смотрел в сторону удалявшегося Йани. Служители Мира были теперь перед Браком в долгу. Они замарали его, они использовали его, превратили из личности в залог. О да, они в долгу перед ним.

И он принялся думать о том, берут ли в Служители послушников из такого отсталого мирка, как Тримон, и в каком возрасте можно поступить в этот корпус.

Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ

10 фруктидора 2156 года.

Планета Совершенство, Зеркальное плато, поселок Слоу Уотер. Капрал Эрнст Эндрюс, 30 лет, и некто Огородник, в два раза старше.