Зато в остальном, он точно следовал указаниям Терентия: оделся с головы до ног, сделал прическу, тщательно брился и обильно опрыскивал себя французским дезодорантом. Рыжий с удовольствием рассматривал себя в зеркале, цокал языком, прищелкивал пальцами, оценивая под разными углами свой новый костюм. Потом вздыхал, снимая его, вешал в шкаф, и, облачившись в «Adidas», устраивался перед телевизором со стаканом русской водки и американской сигареткой. Вчерашним вечером он даже соблазнил горничную, немолодую, но еще вполне привлекательную женщину. Поэтому проснулся Рыжий в приятнейшем расположении духа и сладко потянулся:

— Вот это жизнь! — сказал он самому себе, присев в большой, застеленной свежим постельным бельём, кровати. Потом быстро вскочил, открыл холодильник, достал бутылку и прямо из горлышка сделал солидный глоток. Живительная влага приятно обожгла. Рыжий от удовольствия зажмурился, потом откусил от лежавшего в холодильнике яблока и снова возвратился в постель. Подняв трубку телефона на ночном столике, он дождался голоса дежурного администратора.

— Доброе утро! — пропел вежливый женский голос.

— Здравствуйте, это тридцать третий. Можно подавать завтрак.

— Через пять минут и приятного вам аппетита!

В трубке послышались гудки. Рыжий положил трубку.

— Сервис! Ха! — хмыкнул он, и, набросив халат, стал ждать завтрак. Он бы с удовольствием спустился в ресторан, или вообще пошатался бы по городу и там где-нибудь за кружечкой пива позавтракал, но Терентий не велел высовывать носа до тех пор, пока он не скажет. Поэтому и водки Рыжий купил с запасом, чтобы не бегать в магазин ещё раз. По этой же причине одежду он купил в магазине при отеле.

— В конце концов, здесь даже лучше, чем на улице, — размышлял Рыжий, — и уж, конечно, Терентий поместил меня сюда не по доброте душевной. Он запросит плату и по всем правилам. Интересно, какое у него дело? Сидел он вроде то ли за грабеж, то ли за разбой. Но это когда было? Лет десять прошло, может Терентий уже не раз масть сменил? Если же у Терентия все по старому, и предстоит «гоп-стоп», то сесть придется лет на шесть или восемь. И то если, а это наверняка, Рыжему не доверят главной роли.

— Ну и что? — философски рассудил он, — месяц такой жизни стоит этого! А может, и не поймают. У Терентия башка варит крепко, охота ему в ментовке вшей кормить. Не такой человек Терентий, чтобы всё не взвесив, голову в петлю совать! Нет, не такой! Может и выгорит. А сейчас, что раньше времени голову ломать.

Успокоившись, Рыжий с улыбкой на лице встретил горничную, которая катила впереди себя столик с завтраком.

— Доброе утро! — пропела она, и Рыжий по достоинству оценил ее пышные формы. Эта была помоложе и посмазливее своей сменщицы, которую Рыжий уже успел оценить.

— Доброе, доброе, — пробормотал Рыжий, и уселся за стол.

Горничная стала накрывать поминутно нагибаясь. Ее пышная грудь так и заколыхалась под шелковой беленькой блузкой. У Рыжего захватило дух:

— Ух, ты, стерва, — подумал он, — будь у меня такое богатство, я бы вообще не работал, а только бы показывал его за деньги.

— Как вас звать, красавица? — спросил Рыжий.

— Лена, — кокетливо ответила горничная.

— Елена Прекрасная?

— Надеюсь.

— А, я — Николай!

— Второй?

— Почему второй? — не понял шутки Рыжий.

— Надолго к нам? — вместо ответа задала вопрос Лена, прощая Рыжему его дремучесть.

— Как пойдут дела. Коммерция — вещь непредсказуемая, — важно ответил Рыжий.

— Ну вот, — горничная еще раз посмотрела на накрытый стол, — кушайте на здоровье.

Она грациозно удалилась, покачивая налитыми бедрами. Рыжий с восхищением посмотрел ей в след.

— Фу, ты черт. Вот это баба! — подивился Рыжий, — вот подожди, чертовка, доберусь и до тебя.

Он снова побежал к холодильнику и сделал изрядный глоток. Вчерашний успех в любовных делах произвел на Рыжего огромное впечатление. Не то, чтобы у него давно не было женщин. Нет, дешевых проституток в городе всегда хватало. За бутылку пива на вокзале можно запросто договориться. Дело было в том, что на чистом постельном белье, в огромной кровати Рыжий не занимался любовью ни разу в жизни. Даже когда он был женат, все это происходило второпях на диване. А здесь, в отеле, да еще сразу после ванны, секс оставил у него совсем иные ощущения, которые он испытал впервые.

— Ладно, — думал Рыжий, — за такую жизнь я согласен и десятку увезти, — повязав салфетку, он принялся за завтрак.

Уминая за обе щеки искусно приготовленный лангет, Рыжий удивлялся превратностям судьбы. Еще позавчера он ненавидел жизнь всеми фибрами души и желал поскорее возвратиться на зону, где хотя бы кормили три раза в день. Сейчас вспомнив вкус лагерной баланды, он чуть не поперхнулся. А сегодня? Сегодня он чисто вымыт, побрит, на нем приличная одежда и от него не пахнет козлом. В холодильнике есть водка, закуску носят прямо в постель. Бабы не просят себя долго уговаривать. Да и какие бабы-то! Не чета вокзальным шлюхам. И все это вежливо, на «будьте любезны»!

— Что-то Терентий уж сильно расщедрился, — подумал вслух Рыжий, — дело мне предстоит, видимо, не шуточное. Иначе, чего меня так умасливать?

Немного погрустив, Рыжий снова приложился к бутылке из холодильника:

— Ну и пусть. Каждому — своё. Я согласен сделать всё, что ни прикажет Терентий. Я мог бы сдохнуть и ни разу не пожить так, как сейчас.

Одинцов уже битый час допрашивал невесту убитого, но так и не мог понять: для чего Крыленко ее вызвал. Он вяло рассматривал сидевшую напротив него девицу, которая никак не выглядела убитой горем. Обыкновенная, смазливая пустышка с длинными красивыми ногами и манерами завсегдатая дорогих ресторанов. Одинцов выспросил у нее уже абсолютно все, но ничего стоящего, что хоть как-то было бы связано с убийством, он не услышал. Наконец он не выдержал и спросил напрямую:

— Вас уже кто-нибудь допрашивал по этому делу?

— Да, капитан какой-то. Низенький, плотный, неинтересный, — девица сделала жест плечом, по которому можно было судить, что Крыленко на роль супермена не годился.

— А что он спрашивал?

— Да, так. Ерунду разную. С кем я трахаюсь, какие мне больше нравятся. Маньяк какой-то или просто озабоченный.

— Ну и что вы ему поведали?

— У вас здесь все помешаны на сексе? — возмутилась девица.

— Послушайте, девушка, — жестко сказал Одинцов, — у вас, между прочим, жениха убили, и мы здесь не в бирюльки играем. Если я спрашиваю, значит надо.

Девушка резко посмотрела на Одинцова, распрямила спину:

— На интимные вопросы я могу и не отвечать.

Одинцов, казалось, не заметил произошедшей с ней перемены:

— Ну?

— Господи! — шумно выдохнула девушка, — спрашивал он о тех людях, вернее мужчинах, с которыми я спала кроме Седова. Особенно Колей интересовался, от него я ушла к Седову.

— Кто этот Коля?

— Я с ним полгода…, - девушка с трудом подыскивала слова, — была, одним словом, но у него нет ни гроша, и точно никогда не появится. Хотя, как мужчина, он на голову выше Седова. Но жить надо и устраиваться надо, ведь мне уже двадцать, а Коля к тому же еще сидел два раза, и кто знает, может еще сядет. Зачем мне все это?

Девушка продолжала объяснять Одинцову, почему она предпочла уйти к Седову. Чувствовалось, что это объяснение она повторила много раз себе самой или подругам, поэтому речь ее текла без запинки и на хорошем эмоциональном уровне. Одинцов делал вид, что слушает, а сам размышлял:

— Ну, теперь мне все ясно, зачем она тут. Ай, да Крыленко, ай да сукин сын. Все он понял, этот хохол, и все рассчитал. К майорскому званию есть не только прямые пути, но и обходные тоже имеются. Ай, да сукин сын!

Узнав адрес Коли, Одинцов отпустил девушку. Полчаса он ходил по кабинету, все взвешивая. Потом, словно на что-то решившись, он прошел к столу, взял телефонную трубку и позвонил Крыленко: