— Фаза один: завершена. — произнес он, отправив импульсный код подтверждения в ожидавшие мозговые центры выживших сервиторов. — Начать фазу два.

Киборги шагали в ногу, продолжая выполнение ранее отложенных протоколов. Пять из оставшихся десяти отправятся исследовать корабль с целью найти и уничтожить подпрограммы.

Другая половина пойдет с Дельтрианом обратно в Зал Памяти.

Корабль задрожал достаточно сильно, чтобы один из сервиторов лишился точки опоры и из его кибернетической челюсти прозвучало сообщение об ошибке. Дельтриан проигнорировал его и снова активировал вокс.

— Дельтриан — Талосу из Первого Когтя.

Ответом ему был звук далекой и искаженной вокс-помехами болтерной стрельбы.

— Он мертв.

Дельтриан засомневался.

— Подтвердите.

— Он не мертв, — ответил другой голос, — я слышал, как он смеялся. Чего ты хочешь, техноадепт?

— С кем я разговариваю? — спросил Дельтриан, не заботясь о том, чтобы придать своему голосу оттенок вежливости.

— С Карадом из Шестого Когтя, — воин отключился, когда в динамике зазвучал грохот болтерной стрельбы. — Мы удерживаем посадочные платформы левого борта.

Внутренним процессорам Дельтриана потребовалась доля секунды, чтобы восстановить в памяти внешний облик Карада, относящиеся к нему хроники Легиона и все модификации, которые претерпела его броня за последние три столетия.

— Да, — отозвался он, — ваши последние доклады по обстановке звучат увлекательно. Где Талос из Первого Когтя?

— Первый Коготь защищает главный атриум. Что случилось?

— Я обнаружил и проанализировал ошибку в функционировании пустотных щитов. Я требую распоряжений господина и мне необходим эскорт в….

Канал связи с Карадом забарахлил, взорвавшись яростными криками.

— Карад? Карад из Шестого Когтя?

Его перебили:

— Это Фаровен из Шестого Когтя, мы отступаем с посадочных палуб. Все, кто еще дышит и пребывает в здравом уме, свяжитесь с нами на Новом Черном Рынке.

— Это Дельтриан, мне требуется эскорт Легиона в….

— Ради любви ко всему святому, техножрец, заткнись! Шестой коготь отступает. Карад и Иатус мертвы.

Сквозь треск помех прорвался другой голос.

— Фаровен, это Ксан Курус. Подтверди гибель Карада.

— У меня есть визуальное подтверждение. Один из этих носящих аквилу снес ему голову.

Дельтриан слушал, как легионеры защищали корабль. Возможно, их непочтение было простительным, учитывая обстоятельства.

Проходя мимо органических останков, которые когда-то были верными Золотому Трону солдатами, и кладбища модифицированных тел, которые были его собственными вооруженными слугами, Дельтриан снова решил взять дело в свои руки.

Люкориф из Кровоточащих Глаз не был ограничен палубами, как его младшие товарищи. Хотя он не мог передвигаться так, как мог когда-то, его бегство было на удивление легким, и в то же время это была дикая гонка во весь опор. Когти на руках и ногах лязгали по железным решеткам со звериной скоростью. Он бежал как обезьяна, или как волк, или как воин, который не был полностью человеком благодаря изначально имперским генным изменениям, а уж впоследствии — непостоянству приливов варпа.

Люкориф хотел жить, пожалуй, больше, чем остальные его братья. Он не желал умирать, сражаясь в безнадежном бою, не говоря уж о том, что он был плохо приспособлен для сражений, если уж на то пошло. Пусть безумство удерживать последние оплоты было так свойственно его братьям — он жил своей жизнью, извращенной, с точки зрения рациональности. И, убегая, он не испытывал ничего похожего на стыд.

В ответ на его лихорадочную потребность самосохранения — никто не посмел бы назвать ее страхом, это чувство было ближе, скорее, к гневу, — сопла двигателей его прыжкового ранца испускали тонкие струйки черного дыма. Они жаждали извергнуть пламя и громкий вой, унося его ввысь. Он сам жаждал поддаться этому соблазну. Все, чего он желал, это куда — нибудь взлететь. Заключенный на борту умирающего «Эха проклятия», он едва ли мог рассчитывать на подобные перспективы.

Первый коготь все еще ругал Кровоточащие Глаза за их отступление.

— Пусть поскулят, — хохотнул Вораша шипящим «сс-сс-сс». Оба раптора бежали, цепляясь за потолок. Другие Кровоточащие Глаза, проявившие себя за последние несколько месяцев как самых жестокие и упрямые из оставшихся в живых, прокладывали себе путь по стенам и полу.

Корабль снова содрогнулся. Люкориф был вынужден вцепиться в металл когтями на руках и ногах, чтобы его не стряхнуло вниз.

— Нет, — зашипел он, — подождите.

Кровоточащие Глаза замерли в нечеловеческом единстве: каждый оставался неподвижным, зацепившись за стены вокруг лидера. Встреча стаи в трех измерениях. Вораша склонил свой скошенный шлем на птичий манер. Каждый из них обратил свою демоническую железную маску с нарисованными дорожками слез в сторону их чемпиона.

— Идите, — Люкориф подчеркнул свой приказ раздраженным пронзительным криком, — отступайте ко второму атриуму и окажите поддержку Четвертому Когтю.

Мышцы напряглись, когда инстинкт повиновения пробежал сквозь них.

— А ты? — прошипел в ответ Вораша.

Люкориф издал вороний крик, развернулся и двинулся тем же путем, каким они пришли.

Кровоточащие Глаза смотрели друг на друга, пока их лидер оторвался от стаи и пронесся обратно по потолку коридора. Инстинкт подсказывал им: стая охотилась вместе, или не охотилась вовсе.

— Что? Что это?

— Идите, — по воксу скомандовал им Люкориф.

Не проронив ни слова, они незамедлительно повиновались.

С самого рождения на законопослушном уважаемом феодальном мире на окраине Сегментума Ультима, этот воин прославился в рядах своего Ордена дисциплиной, вниманием, навыками и непревзойденным тактическим чутьем. Никто из его братьев не превзошел его и в поединках за почти четыре сотни лет. Ему трижды предлагали титул ротного капитана — мантию повелителя больше чем сотни избранных воинов Императора — и он всякий раз смиренно и благородно отвергал предложение. Один наплечник украшал выполненный из белого камня величественный Крукс Терминатус. На втором красовался вырезанный из черного железа и мрамора с синими прожилками геральдический символ Ордена.

Для своих братьев он был просто Толемион. В архивах Ордена он значился как Толемион Сарален, Чемпион Третьей боевой роты. Для врагов Трона Терры он являл собой воплощение возмездия, закованное в алый керамит.

Его доспех был сделан из композитных металлов с абляционным покрытием, многослойных и усиленных сотнями часов работы непревзойденных мастеров. Увенчанный гребнем шлем с богато украшенной лицевой пластиной и бронзовой решеткой был величественным пережитком ушедшей эпохи, выкованным во времена расцвета космических путешествий. В одной красной перчатке был зажат дрожащий громовой молот, чье силовое поле гудело так, что начинали ныть зубы. В другой был внушительный ростовой щит, выполненный в форме профиля аквилы, чье распростертое крыло защищало владельца.

Приказ, который он отдал своим боевым братьям, содержал всего два слова.

— Абордажные клинки.

Три воина поравнялись с ним, повесив болтеры и взяв в руки пистолеты и клинки.

Первый коготь наблюдал это безжалостное наступление, поливая коридор огнем. Разрывные снаряды разбивались о башенный щит чемпиона, не причиняя ему никакого вреда.

Меркуциан с презрением швырнул свой тяжелый болтер об пол.

— У меня пусто.

Как зеркальное отражение приближающихся космодесантников, он поднял болт-пистолет и достал из ножен на голени гладий.

— Никогда не думал, что захочу увидеть Ксарла, — добавил он.

Талос и Сайрион вскинули свои мечи мгновением позже. Пророк помог Узасу подняться на ноги, не ожидая слов благодарности в ответ, и одобрительное ворчание в ответ поразило его до глубины души.

И, перед тем как отряды сблизились, имперский щитоносец пророкотал через вокс-динамик своего шлема.