— Он еще боится тебя, Гефест, дай ему время, скоро он привыкнет к тебе. — тихо, чтобы еще больше не испугать Немо, вымолвил Малах.

Гефест сел на кровать, Малах сел напротив него в кресло, посадив Немо к себе на колени. Как заговорщики, кузнец и знахарь обсуждали, что им надо говорить о странной находке на городских сборах, которые должны были пройти через пять день. Когда «заговорщики» все окончательно решили, как говориться, поставили все точки над «и», за окном уже наступила ночь. На улицах зажигали фонари. Гефест встал и, кругом обходя Немо, вышел за дверь. Эту ночь Малах ночевал в доме кузнеца, не отходя от северянина ни на шаг, не оставляя его ни на секунду.

Несколько дней Немо хвостиком держался Малаха, знахарь тут же стал учить мальчика языку Южной Короны, также Малах попытался выудить хотя бы пару слов на родном языке северянина, но тот не поддавался. Уж сильно не любили люди северной крови выдавать своих таинств.

Шло время. Каждый занимался своими делами, кузнец и его сын работали в кузне, фехтовали во дворе, Малах принимал посетителей, желающих лечений или зелья прямо в доме кузнеца, повсеместно учил Немо грамоте и языку.

Вскоре мальчик стал привыкать и осваиваться. Чужаки его по-прежнему пугали, но в его маленьком сердце что-то менялось. Твердые убеждения, что весь мир против него и каждый желает его гибели понемногу улетучивались. Немо уже не боялся оставаться один без опеки Малаха. Привычка ходить попятам знахаря исчезала. Учитель с каждым днем все чаще и все на больший срок оставлял своего верного ученика наедине с самим собой и книгой. Вспоминались уроки матери. Мать Немо была умной и грамотной женщиной, в ней текла гордая кровь, но какие-то тайны и секреты заставляли ее жить инкогнито, делать вид, что она обычная деревенская женщина.

Сейчас чтение давалось Немо с непередаваемым трудом. Неизвестные закорючки, лишь едва походившие на знакомый алфавит, долго не поддавались для прочтения. О содержании страниц можно было судить разве что по цветастым картинкам. На одной странице красовались животные, на другой одежда, на третий женщина убаюкивающая младенца… на следующей… меч в руке окованного в латы рыцаря…

Немо закрыл книгу. В носу защипало, скупые слезы выступили на глазах. Отступившие некогда злость и обида ударили в грудь с новой силой. Мальчик часто заморгал, сбивая скапливающиеся слезы, они тонкой струйкой потекли по впалым щечкам. Немо целенаправленно вышел из комнаты, рукавом сметая улики слабости. Безошибочно вышел во двор и замер. Уверенность пропадала. Секундой раньше он был селен и непобедим, мчал за Темными рыцарями, а уже сейчас вновь превратился в хлюпающего носом мальчика, неспособного ни побеждать, ни даже защищаться.

Немо пустым взглядом смотрел как во дворе кузнец отрабатывает навыки владения мечом. Гефест орудовал тяжелым двуручником с легкостью, с который взрослый держит деревянный меч для тренировки детей. Затем он взял широкий двухсторонний топор, с прежней ловкостью отрабатывая удары и этим нелегким оружием.

Гефест славился своими талантами. О ловкости и силе кузнеца ходили легенды. Он не единожды побеждал на соревнованиях в столице Восточного Ханства. Его знал каждый, уважающий себя воин. Везде за Гефестом полз длинный хвост славы, причем не только по умению владеть оружием, но и по кузнецкому мастерству. Металл, который выплавлял Гефест, славился повсюду и в Южной Короне, и в Восточном царстве, и в Андарионе, и среди келебреттских варваров, и у корсаров. Этот сплав давно охранялся семейным секретом и передавался из поколения в поколение. Гефест не испытывал недостатка в клиентах. Заказы приходили один за другим. В те редкие дни, когда работы не было, кузнец ковал для ярмарок. Торговал всего раз в год, когда на Востоке проходил ежегодный турнир. Его творения всегда разбирались с ажиотажем. А слухи, что именно благодаря особым мечам кузнец одерживает свои великолепные победы, создавали самую лучшую рекламу. Хотя главной целью визита в Восточное Ханство были не столько торги, сколько возможность лишний раз доказать всем свое превосходство в фехтовании.

…Немо усталым взглядом тайком наблюдал за движениями кузнеца, выискивая в них закономерности. Мальчик оценивал на что способен его спаситель, цеплялся за нить, которая может приблизить его замыслы. Теперь он понимал, что именно кузнец сможет научить его мастерству настоящего воина. И когда Немо станет достаточно ловок и умел, он отомстит Темным воинам за смерть своих родителей. Немо таясь вернулся в свою комнату. Малаха еще не было. "Никто меня не заметил, — резюмировал Немо". Но он ошибался.

Артрест краем глаза видел, как северянин покидает комнату. Всей душой надеялся, что странная находка попросту сбежит, вернув жизнь в прежнее русло. Надежды не оправдались. Находка тенью шмыгнула обратно в комнату. "Чтоб его кручины сожрали! — подумалось Артресту, и он вернулся к половнику и кипящему в кастрюле вареву".

Ночи проходили одна за другой. Венчались днями, которые становились все длиннее. И снова ночь поглощала маленький город. Дневная суета сменялась невыносимой ночной тишиной и покоем, гул людей — тихим играющим свистом ветра. Изредка доносился волчий вой из келебреттских гор, но также быстро пропадал во все той же тишине ночного города.

Время уходило. Приближался день сбора городского совета. Гефест и Малах успели сговориться настолько, что сами уже верили тому, что придумывали, сидя ночами у камина в доме кузнеца.

К полудню, когда солнце уже стояло в зените, Гефест отправился на центральную площадь — место сборов. Кузнец пришел один из первых, площадь была еще совсем пуста. Поначалу казалось, что никто и не собирается приходить, но спустя несколько минут из многочисленных арок, со всех сторон окруженных каменными зданиями, повалил народ. Вскоре вся центральная улица кишмя кишела людьми. Все ждали появления наместника.

Пришлые люди стали обсуждать волнующие их дела. Речь шла о том, что творились на границах, не оставили без внимания и то, что дороги с каждым днем становятся все опаснее, но ничего решить без вмешательства наместника не удавалось. Вместо этого поднялся такой гул, что Гефест при всем своем желании не смог бы услышать и собственного голоса.

Но «базар» длился не долго. Наместник не заставил себя ждать. В сопровождении немалой свиты и охраны он занял свое место в центре улицы, возле фонтана. Народ прибывал, шум на площади усиливался. Но одним движением руки, наместник успокоил разбушевавшуюся толпу, все замолчали. Легкое перешептывание пробежало по толпе и скрылось в глубине арок.

Наместник восседал на большом расписанном рунами на разных языках кресле, немного походившим на трон. На голове королевского подданного поблескивала тонкая и изящная золотая корона, сделанная Гефестом по личному заказу наместника, тонкий шелковый плащ немного колебался от степного ветра, который не могли сдержать ни городской частокол, ни дома на главной улице, ни что-либо еще.

Люди расступились, образовывая большой полукруг. Наместник привстал и начал говорить.

— Мы снова собрались здесь! Много лет и веков также собирались наши предки, чтобы решить проблемы, волнующие горожан. О чем вы хотели говорить сегодня? — голос наместника был мелодичен, как песня жаворонка, и в то же время полон мудрости и опыта, стальные нотки звучали в нем особенно ярко.

— Северяне снова подняли цены на зерно! Их обозы идут на восток! А мы теряем прибыль! — послышался голос из толпы, потом начался небольшой гам, и все стихло, когда наместник поднял руку.

— У нас есть старые запасы зерна. — спокойно отвечал он. — Поэтому цены на хлеб на рынке не возрастут.

— А как же мельники, пекари и другие, у нас будут убытки! — выкрикнул уже другой голос из толпы.

— Первое время мы выплатим вам недостатки из городской казны, а потом вы все равно потеряете часть прибыли. — ответил городской глава. По толпе прокатился недовольный ропот, но новых возгласов не последовало. Наместник продолжил. — Какие еще проблемы волнуют вас?