Уютно устроившись перед письменным столом, на котором лежала пустая картонка, Морино приканчивал пиццу «Вулкан» на четыре персоны. Однако звук открывающейся входной двери скоро положил конец его чревоугодию. В проеме показался Никола. Застигнутый врасплох, полицейский сердито спросил:

– Что ты здесь забыл?

– Нужно поговорить с Переком, – произнес паренек, с виду очень взволнованный.

Голос Никола моментально поднял врача на ноги. Он завопил что было мочи:

– Вот дерьмо! Мало ему спать с моей женой, он еще и сюда явился!

– Шанталь меня любит! Вы должны это понять! Она хочет жить со мной, и бесполезно этому препятствовать!

Ошалев от ярости, Перек вцепился в решетку камеры.

– Мерзавец! Дай мне только выйти, я заставлю тебя заплатить за все!

– Вы ей больше не нужны, ничего вам не сделать!

– Я уничтожу вас обоих! Убью!

Вначале растерявшийся Стефан не без труда одолел Никола и вышвырнул его за дверь, закрыв ее изнутри. За решеткой продолжал буйствовать Перек, угрожая смертью и еще худшей карой своей супруге и ее дружку. Морино подошел к окну. Никола как раз садился в машину любовницы.

Шанталь обняла паренька, стараясь его успокоить. Никола трясло от злости, он поклялся, что никогда этот человек больше не подойдет к ней, никогда не поднимет на нее руку! Жена врача, не утратившая величавого спокойствия, оглянулась на окна.

– Тише, Нико, доверься мне. Обещаю: мы исполним все, что задумали.

В здании жандармерии погасли огни, если не считать слабеньких голубоватых лампочек безопасности. Сквозь зарешеченное окно в камеру проникал лунный свет, падая на неподвижную фигуру Перека, вытянувшегося на кушетке лицом к стене. Стефан Морино дремал, откинув голову на спинку стула. Запор входной двери начал поворачиваться, медленно и бесшумно. Щеколда приняла нижнее положение, и дверь приоткрылась…

Ранним утром, когда в комнату робко скользнули первые лучи солнца, а Кристиан и Мари, обнявшись, мирно спали, раздался телефонный звонок. Стряхнув со вспотевшего лба волосы, Мари сняла трубку. Сначала она ничего не услышала из-за крика, потом ее лицо омрачилось.

– Тише, Стефан, зачем же так орать! Не понимаю… Что? Да успокойтесь же! Еду!

Она набрала в легкие побольше воздуха и начала медленно его выдыхать – так ей обычно удавалось восстановить душевное равновесие. Взглянув на Кристиана, который даже не шевельнулся, Мари стала осторожно выбираться из постели, стараясь его не разбудить. Но тут из-под одеяла высунулась рука, Кристиан обхватил ее за талию и с силой притянул к себе. Мари начала шутливо отбиваться, но тот не отпускал, И ей пришлось рассказать о звонке Морино, просившего о помощи.

– В чем дело? Пусть твой дурацкий сыщик сам разбирается!

Грубость жениха огорчила Мари, она поцеловала его в лоб и сказала, что это крайне важно и ей все-таки придется уйти. Кристиан с надутым видом отвернулся к стене, проворчав, что будет спать до обеда. Она спрыгнула с кровати и, схватив в охапку одежду, помчалась в ванную. Одеваясь, Мари размышляла, стоило ли ей сообщать об этом Ферсену. Да, непременно. После вчерашнего – выбора у нее не было. Но она не преминет намекнуть, что звонок Морино не случайность – он позвонил потому, что доверял ей.

Барабанная дробь в дверь Ферсена не дала результата. Мари застучала еще громче. Никакого ответа. Тогда она толкнула дверь, которая не была заперта изнутри. Не успела Мари сделать и шага, как из ванной вышел Люка, абсолютно голый, с махровым полотенцем в руке, которым он поспешил прикрыться. Смутившись, Мари извинилась:

– Простите, майор, я… Мне только что позвонил Морино. Это очень срочно!

– Надеюсь! Не выношу, когда меня видят без макияжа!

Неловкость Мари еще больше возросла, когда она бросила взгляд на зеркало, в котором отражались незащищенные тылы парижанина.

Несколько минут спустя они уже стояли перед камерой Перека, ничего не понимая. Она была пуста и притом закрыта на ключ. Морино совсем потерял самообладание:

– Полный бред! Он исчез! Исчез! Мистика какая-то, наподобие кровавых менгиров!

Ферсен велел ему заткнуться: он просто несет чушь. Кто-то вошел, открыл камеру, вывел Перека, потом снова закрыл, вот и все.

– Это невозможно, ключи всегда при мне, вот здесь! – взревел Морино, запуская руку в карман. И застыл с вытаращенными глазами: – Их нет!

Люка только руками развел. Мари, которая, натянув резиновые перчатки, уже обследовала помещение, помахала перед его носом связкой ключей:

– Вот они!

– Невероятно, просто невероятно… Если бы их у меня вытащили, я обязательно бы почувствовал! Я глаз не сомкнул, вернее, почти… клянусь!

Не на шутку рассерженный Ферсен принялся его отчитывать, но вдруг замолчал, увидев на кушетке белый прямоугольник. Проследив за его взглядом, Мари открыла дверь камеры, и Люка осторожно взял предмет, оказавшийся конвертом. Морино, не вытерпев, вмешался:

– Точно такой же! Как две капли воды похож на тот, что нашли на столе Жильдаса в доке!

– Верно. Только на этот раз от печати остались одни крошки.

Майор тщательно собрал с пола мелкие кусочки, сунул в пластиковый пакет вместе с конвертом и, не давая никаких объяснений, ушел в свой кабинет: нужно было срочно заблокировать Ланды. По мобильному телефону он вызвал управление порта и попросил взять под наблюдение все прибывающие и отплывающие суда. Едва за ним закрылась дверь, Стефан принялся хныкать:

– Он меня уволит, это точно! Бегство Перека – моя вина!

– Перестаньте сходить с ума, Стефан, успокойтесь!

Мари сняла трубку, чтобы сделать несколько звонков, но ей помешал Морино, пришедший в еще большее возбуждение: он только что получил факс.

– Ну и ну! Экспертиза установила, что под ногтями Жильдаса была кровь Перека! Значит, Ив – убийца! Менгиры – тоже дело его рук, немудрено, что он улетучился из камеры! – Стефан набросился на Мари: – Вы хоть понимаете, что он мог и со мной расправиться? А уж вашему племяннику точно не поздоровится, особенно после вчерашнего…

– При чем тут мой племянник?

Старший сержант вкратце рассказал ей о вечернем визите Никола и недвусмысленных угрозах врача. Покосившись на кабинет Ферсена, Мари решила потихоньку улизнуть: нужно было поскорее предупредить Нико об опасности. Она приказала Стефану немедленно доставить майору факс.

– Только пока ни слова о выходке Никола, договорились?

Выйдя из здания, Мари уже набирала номер брата, надеясь, что тревога за жизнь сына одержит верх над его гневом.

– Не волнуйся, я сейчас же дам ему знать, чтобы он носа не показывал из своей комнаты.

Какое облегчение! Лойк, кажется, отошел.

– Скажи, пусть не выходит из дома до тех пор, пока не поймают Ива, хорошо?

Разговаривая с сестрой, он уже подходил к комнате Никола. Стукнув в дверь, удивился, что та открылась сама от его удара. Ни души. Лойк заорал что есть мочи в трубку:

– Вот дрянь! Мерзавец, он надо мной издевается! Даже постель не разобрана! Если он сейчас с этой шлюхой, я его уничтожу!

– Спокойно, Лойк! – четко выговаривая слова, произнесла Мари. – Перестань ругаться, стой на месте и запоминай, что я тебе скажу…

Но брат не слышал, в бешенстве он метался из угла в угол, пытаясь отыскать в комнате сына хоть какие-то следы, например, записку, которую тот ему оставил.

Сначала решив ехать в отель, в дороге Мари вдруг изменила направление, позвонив еще раз.

– Оставайся дома, Лойк, я еду к Перекам. Осмотри повнимательнее его спальню, все номера в отеле, проверь, на месте ли водные лыжи и мопед…

Лойк положил трубку. К глазам подступили слезы ярости и бессилия: негодник уж слишком далеко зашел, наплевал на отца, полез драться… Мог ли он представить, что мальчишка… Да нет, не мальчишка! Лойк давно начал замечать, что Нико сильно изменился. Сотню раз он давал себе слово, что вызовет его на серьезный разговор, который сам же и откладывал со дня на день. Почему ему всегда было так трудно общаться с сыном?