Через два дня после этой катастрофы под звон колоколов в Квебек прибыли родственники погибших встречать «Леди Эвелин» под эскортом крейсера «Эссекс», который шел по реке под приспущенным флагом. На пароходе находилось 188 гробов с неопознанными трупами. Это были даже не гробы, а простые ящики, которые жители поселка Римуски сколотили из сосновых досок. На ящиках они написали: «Один мужчина», «Одна женщина», «Один ребенок» или: «Мать наверху, ребенок внизу».

Ящики-гробы сложили под затянутым черным крепом навесом у пирса № 27. Тут проходила печальная процедура опознания трупов.

Почему произошла катастрофа? Почему столкнулись пароходы? Кто был виновен в этом?

Просматривая канадские и английские газеты и журналы того времени, не перестаешь удивляться обилию противоречивых сведений, которые сообщили журналистам очевидцы катастрофы. Множество публикаций, посвященных столкновению судов и гибели канадского лайнера, окутало факты словесным туманом, кажется, более густым, чем тот, который опустился на Святой Лаврентий в ночь на 29 мая 1914 года. Пресса выдвигала много необоснованных предположений о причинах трагедии. Подавляющее большинство из них было не чем иным, как плодом больного воображения «экспертов» и лиц, вообще незнакомых с морским делом. Прежде всего по вине канадских репортеров в печати появились сообщения о том, что в борту «Эмпресс оф Айрленд» норвежский пароход сделал пробоину длиной 350 футов, из-за чего лайнер почти мгновенно пошел ко дну. Эту ошибку можно объяснить тем, что журналисты в спешке перепутали эту цифру с величиной площади полученной пробоины — 350 квадратных футов. Газеты Квебека сообщили, что, когда расстояние между пароходами составляло 2 мили и на залив опустился туман, каждый из капитанов остановил свое судно. В то же время «Монреаль газетт» писала: «Если показания обоих капитанов правильны, то оба судна находились на расстоянии 2 миль, не имея хода, почему же они с такой силой столкнулись?»

Вполне естественно, что канадская пресса стала на сторону капитана Кендалла, сваливая всю вину за столкновение на норвежца Андерсона. Сразу же по приходе в Квебек на «Сторстад» именем британской короны был наложен арест. Газеты подробно описывали эту процедуру, рассказывая своим читателям, как на борт «парохода-убийцы» поднялся маршал полиции и на деревянную дверь рулевой рубки прибил лист бумаги с приказом об аресте судна. Сообщалось, что под рукой у маршала не оказалось молотка и он попросил жену капитана Андерсона снять туфлю, каблуком которой и забил гвоздь. Канадская публика готова была растерзать команду «Сторстада», и поэтому капитан Андерсон вынужден был просить у полиции Квебека обеспечения ее безопасности.

Спустя несколько недель после трагического происшествия в Канаду приехал читать литературные лекции Артур Конан Дойл. Когда монреальские журналисты спросили: «Кто виновен в столкновении?» — писатель, создавший образ знаменитого разгадывателя тайн Шерлока Холмса, ответил: «Я не знаю».

Не знал ответа на этот вопрос и судья лорд Мэрсей, под чьим председательством проходил разбор дела о столкновении пароходов.

Сразу же после гибели лайнера, 29 мая, капитан Кендалл, закончив спасательную операцию на шлюпке, поднялся на борт «Сторстада», где состоялся такой разговор.

— Вы капитан этого судна? — спросил Кендалл.

— Да, — ответил Андерсон.

— Вы потопили мой корабль! Вы шли полным ходом в тумане! — продолжал канадец.

— Я не шел полным ходом, — отрезал Андерсон. — Это вы шли полным ходом!

— Нет, не шел! — вскричал капитан «Эмпресс оф Айрленд». — Если бы я шел, вы бы меня никогда не ударили.

Сказав это, Кендалл ушел с мостика в штурманскую рубку: с ним случился нервный припадок.

На суде, прежде чем оба капитана дали свои показания, были подвергнуты допросу 59 свидетелей. Их показания заняли 612 страниц протокола. Капитан Кендалл сообщил суду, что, когда расстояние между пароходами составляло 6 миль, он изменил курс судна на 26 градусов вправо, рассчитывая разойтись со встречным судном левым бортом. Старший помощник «Сторстада» Тофтенес подтвердил это, сказав, что видел, как топовые огни «Эмпресс оф Айрленд» вошли в створ. Однако он заметил, что расстояние между судами составляло не шесть, а две мили и что после этого суда потеряли друг друга из виду в тумане.

Отвечая на вопросы, капитаны утверждали следующее:

Андерсон: «До того, как на воду лег туман, «Эмпресс оф Айрленд» был виден за две мили с левой скулы «Сторстада». Мы видели его правый зеленый огонь».

Кендалл: «Когда опустился туман, я дал машине полный задний ход и соответствующие гудки и остановил судно. Я посмотрел вниз на воду и убедился, что судно не имело хода».

Андерсон: ««Эмпресс оф Айрленд» был виден сквозь туман на близком расстоянии с левой скулы «Сторстада». Был виден его зеленый огонь, он имел значительный передний ход».

Кендалл: «В момент столкновения мое судно не имело хода».

При разборе катастрофы ни одна из сторон не могла подтвердить действия капитанов и штурманов записями в вахтенных журналах, поскольку эти записи не велись и не были сделаны позже. Ни одна из сторон не могла доказать, что ее судно сделало поворот в ту или иную сторону и подало при этом столько-то гудков. И только через несколько заседаний судебной комиссии в процессе накалившихся дебатов и взаимных обвинений выяснилось следующее.

После того как упал туман, Тофтенес приказал третьему штурману «Сторстада» Джекобу Саксе «положить руль немного влево» и дал машине «стоп». Норвежец объяснил свои действия тем, что старался уйти от встречного судна, которое, как ему показалось, будет расходиться левым бортом. Потом, опасаясь, что «Сторстад» потеряет управляемость и будет развернут течением лагом, Тофтенес дал «малый вперед», так как судно не слушалось руля. (Причем он и третий штурман присягнули перед судом, что пароход не слушался руля.) В итоге Саксе признался, что он взял у рулевого штурвал и положил руль лево на борт. Однако третий штурман категорически отрицал, что именно это привело к столкновению. Он добавил, что только после этого капитан Андерсон появился на мостике и увидел перед носом судна ярко освещенный иллюминаторами борт «Эмпресс оф Айрленд». Андерсон обвинял Кендалла в том, что тот остановил лайнер перед носом его парохода и изменил курс на зюйд в сторону берега, в то время как с норда было больше места для расхождения.

Председатель суда лорд Мэрсей объявил, что старший помощник капитана «Сторстада» Тофтенес повинен в том, что при ухудшении видимости не вызвал на мостик капитана и без всяких видимых на то оснований изменил в тумане курс судна. В то же время Мэрсей заметил в своей речи: «Было бы более благоразумным со стороны капитана Кендалла уступить дорогу «Сторстаду»».

На суде капитан Андерсон отрицал, что по его вине пробоина в борту «Эмпресс оф Айрленд» оказалась открытой для доступа воды. Теперь он заявлял, что, когда суда столкнулись, он дал машине передний ход с целью удержать нос своего парохода в пробоине. Норвежец заявил, что судно Кендалла, имея передний ход, развернуло «Сторстад» таким образом, что его нос выдернулся из пробоины и форштевень даже загнулся в левую сторону.

Поведение всего экипажа лайнера во время его гибели, ставшее известным суду после опроса свидетелей, вызвало общее одобрение. Вот как об этом высказался один из многих свидетелей, пассажир первого класса англичанин Смарт: «Дисциплина на судне после столкновения была великолепной. Я никогда до этого не слышал, чтобы люди обращались друг к другу с такой нежностью, как во время этого бедствия».

Хотя заместитель министра юстиции Канады Ньюкомб официально заявил на суде: «Причина катастрофы — избыток предосторожности со стороны капитана Кендалла», виновным был признан старший помощник капитана «Сторстада» Тофтенес. Его лишили судоводительских прав на два года.

Что же касается самого «Сторстада», то канадцы его просто конфисковали. Но через несколько месяцев владельцы парохода — фирма «А/С Маритим» — выкупили его за 175 тысяч долларов и вновь назначили Андерсона и Тофтенеса на прежние должности.