Около 3 часов утра в воскресенье, 4 января, второй штурман «Амазонки» Трюуик, который нес ночную вахту на открытом ходовом мостике между кожухами гребных колес, отошел за дымовую трубу «перевести дух» после обрушившейся на пароход большой волны. Завязывая крепче штерты своей зюйдвестки, моряк увидел то, от чего сердце его бешено застучало. Из светового люка машинного отделения, что был за дымовой трубой, вырывались оранжевые языки пламени. Штурман подозвал вахтенного матроса и послал его выяснить, что случилось в машине, и немедленно разбудить капитана.
Прибежавший на мостик капитан Саймонс объявил по судну пожарную тревогу и приказал закрыть все двери салонов и коридоров, чтобы пассажиры не вышли на палубу. В машине ничего нельзя было разглядеть: черный едкий дым заполнил весь машинный отсек корабля. Где-то внутри полыхало пламя. Четвертый механик Стон хотел остановить машину, но из-за огня и дыма не мог к ней приблизиться. Когда из каюты прибежал старший механик, пламя уже охватило всю машину. Все, кто находился в машинном отделении, вынуждены были искать спасения на палубе.
Штормовой ветер быстро раздул пламя, вспыхнувшее в глубине парохода. Через каких-нибудь 10 минут оно перекинулось из машинного отделения на палубу и охватило смоленый такелаж судна. Где-то внизу от нагрева стали рваться бочки с машинным маслом, их содержимое разливалось по нижней палубе, давая обильную пищу огню.
В салонах, где заперли пассажиров, больше невозможно было оставаться: их переборки и палуба под ногами сильно нагрелись, помещения заполнялись дымом. Когда пассажиры, выломав двери, выскочили на верхнюю палубу, их охватил страх и чувство обреченности. Огонь оказался проворнее людей: пока команда «Амазонки» готовила к запуску пожарную машину и подключала рукава, пламя охватило еще несколько внутренних помещений корабля. Не все смогли пробиться сквозь огненную завесу и клубы дыма. Несколько человек из команды корабля, получив ожоги и наглотавшись дыма, скатились с крутых трапов вниз и погибли в огне. Пассажиры бегали по кораблю, умоляя офицеров что-нибудь сделать и избавить их от мучительной смерти в огне.
Между кожухами гребных колес встала огненная стена. Она разделила корабль на две части, при этом большинство команды осталось на баке, а офицеры и пассажиры — на юте. Несколько матросов от страха забились в кубрик и ожидали там смерти. На корме офицеры пытались тушить пожар, качая пожарные помпы и черпая ведрами воду за бортом. Их усилия можно было сравнить разве лишь с попыткой залить костер чайными ложками воды. Страх людей сгореть заживо творил на «Амазонке» невероятные вещи: смельчаки обернулись паникерами, тихие и скромные стали вести себя агрессивно, умные потеряли рассудок, обожатели женщин сбивали с ног оказавшихся на их пути матерей с грудными младенцами на руках.
Видя, что попытки сладить с огнем ни к чему не приводят и паника начинает превращать команду отборных матросов в неуправляемое стадо, капитан Саймонс решил попробовать спасти хотя бы женщин с детьми. Как уже говорилось, паровую машину «Амазонки» не смогли остановить, и корабль продолжал продвигаться против ветра, сильно раскачиваясь на штормовой волне. Но судно еще слушалось руля, и его можно было повернуть. Капитан приказал поставить «Амазонку» по ветру, так, чтобы пламя относило в нос судки. Руль положили на борт, и корабль, наполовину объятый огнем, начал поворачивать, сильно накренясь едва не зачерпнув воду фальшбортом. Потом он выпрямился и еще быстрее понесся по ветру — языки пламени потянулись к баку.
Путь для спасения тех, кто остался в носовой части судна, был отрезан. Ветер срывал верхушки волн и захлестывал их на горевшую палубу, доски ее настила шипели, и идущий от них пар смешивался с черным дымом.
На «Амазонке» было всего девять шлюпок, из них только четыре — спасательные. Но как их спустить на воду, если судно имеет ход? Скорость судна достигала 13 узлов, и, значит, нужно было вывалить шлюпку за борт с таким расчетом, чтобы она оказалась над водой, не касаясь ее днищем. Остальное зависело от умения и ловкости команды. Нужно было отдать кормовые тали и почти в ту же секунду — носовые, почти одновременно. Если первыми будут отданы носовые тали или если они будут отданы хотя бы на секунду раньше, чем шлюпка окажется на воде, она наверняка погибнет: ее перевернет, закрутит в волнах и разобьет в щепки о борт судна.
Капитан, видимо, понимал, что при такой панике, какая царила на охваченной пламенем «Амазонке», сложный маневр по спуску шлюпок невозможен.
— Шлюпки не спускать! Ждите, пока корабль остановится сам, — объяснил он своим помощникам. — Машина станет, когда в котлах упадет уровень воды.
Саймонс, хотя и считался лихим моряком, в паровых котлах и машинах ничего не смыслил, да от него и не требовали таких знаний. Капитану «Амазонки» было даже невдомек, что котлы судна могут взорваться, как только в них не будет воды. Капитан не знал, что старший механик, который погиб в самом начале пожара, поставил котлы на режим автоматического питания водой, и, таким образом, его надежды на остановку паровой машины были напрасны. Он просто не знал, что гребные колеса «Амазонки» будут вращаться до тех пор, пока в котлах есть давление пара.
Огонь в трюме судна надвигался на корму, где столпились пассажиры. Большинство из них были в ночных рубашках или наполовину одеты. Найдя здесь временное спасение от огня, люди замерзали от ледяных брызг волн. Два баркаса, укрепленные на кожухах гребных колес, сгорели — шансы на спасение уменьшились. Осталось всего семь шлюпок, и мест в них было меньше, чем людей на борту.
Когда пассажиры увидели, что самые большие и надежные спасательные суда-баркасы — сгорели, они перешли к действиям. «К черту капитана с его запретом! Спускай шлюпки! Ведь сгорим заживо!» — заревела толпа и кинулась спускать шлюпки на воду.
Оттолкнув слабых в сторону, сильные пробились к борту, где стояли шлюпки. Но что с ними делать, как их спустить — этого пассажиры не знали. Надвигавшееся пламя пожара отгоняло их к кормовым поручням. В спешке они пытались развязать и перерезать найтовы, удерживающие шлюпки на кильблоках, срывали себе ногти, ломали пальцы. На «Амазонке» начиналось самое страшное, чего можно было ожидать, — буйство и приступы сумасшествия. Потерявшие от ужаса рассудок, люди кидались друг на друга, бросались за борт.
Теперь единственным хозяином на «Амазонке» стал инстинкт самосохранения. Это он командовал людьми и распределял места в оставшихся шлюпках. Ни Саймонс, ни его старший помощник Робертс, ни команда парохода не в силах были что-либо сделать с обезумевшими пассажирами. Они силой захватили две шлюпки, вывалили их за борт и перерубили топором тали: одна за другой перевернувшиеся вверх килем шлюпки вместе с двумя десятками людей в каждой скрылись в волнах за кормой судна.
Наконец, когда паровая машина, видимо, от повреждения огнем остановилась, с «Амазонки» спустили на талях пять оставшихся шлюпок. Капитан Саймонс, как потом стало известно, даже не пытался спастись и остался на корабле.
Первая из пяти шлюпок — баркас — была спущена под командованием штурмана Нильсона. В ней находилось 15 человек, еще 6 человек пересадили из самой маленькой шлюпки, взяв ее на буксир. Нильсон повернул к горевшему кораблю, оттуда доносились крики о помощи, несколько человек, включая капитана, все еще оставались на его борту. Но пустую шлюпку волной навалило на корму баркаса и сорвало его руль. Теперь, чтобы удержать баркас без руля носом к волне, Нильсон вынужден был сделать из мачты, запасных весел и паруса плавучий якорь. На это потребовалось время, и он уже не успел спасти тех, кто оставался на «Амазонке». Люди из шлюпки Нильсона видели, как из средней части парохода в ночное небо взвился огненный язык пламени и над бушующим океаном пронесся гул взрыва. Одна за другой упали за борт мачты, над волнами полетели снопы искр. Это взорвался порох. Его хранили на корабле для зарядки коронад, которыми была вооружена «Амазонка» на случай нападения пиратов, тогда еще свирепствовавших у европейских берегов Атлантики. И видимо, этого запаса пороха оказалось достаточно, чтобы кончить агонию «Амазонки». Корабль с шипением погрузился в пучину. Он затонул в 110 милях на юго-юго-запад от островов Силли.