Негрито, не отвечая, поднялся, прошелся по платформе, испытующе посмотрел вниз на занятую своим пиршеством стражу, потом полез по стропилам низкой крыши воздушной темницы и, вытянув что-то из вороха сухих листьев, бросил на пол.

— Смотри, господин! — сказал он.

— Веревка! — воскликнул в восторге Каммамури, хватаясь за сверток.

Да, это был великолепно сплетенный канат, толщиной всего с палец, из волокон растения, носящего у туземцев имя аренг. Такие канаты отличаются неимоверной крепостью. И перед изумленным и обрадованным маратхом сейчас лежал один из шедевров канатного искусства. Не было никакого сомнения, что эта веревка отлично выдержит тяжесть человеческого тела. Вот только достаточно ли длинна она? Сколько труда потратил на ее создание этот негрито и сколько терпения, ума, изобретательности!.. С первого взгляда Каммамури счел его чуть ли не идиотом, а теперь только помощь этого «идиота» открывает ему путь к спасению.

— Никто не подозревает, что у тебя есть веревка? — спросил Каммамури негрито.

— Конечно, нет. Иначе даяки давно пришли бы и отрубили мне руки! — просто ответил тот.

— Но откуда ты достал материал, чтобы сплести этот канат? Вместо ответа негрито тихо и самодовольно засмеялся.

— Даяки глупы, как дети! — сказал он, показывая на потолок воздушной тюрьмы. — Посмотри, господин, и ты увидишь, что здесь хватит материала еще на десять таких веревок!

Каммамури не нужно было повторять: он уже разглядел в настиле крыши их тюрьмы листья и куски коры аренга. Это и был тот материал, из которого изобретательный негрито сплел свою веревку.

Спустилась ночь. Стража у костра улеглась на земле. Трое, закутавшись в свои плащи, не замедлили задремать. Только четвертый все возился около огня. Наблюдая за его движениями, Каммамури без труда определил, что даяк, рослый и сильный воин, занят приготовлением снадобья, аналогичного коке Боливии или бетелю Индии из сока пинербетель орехов пинанг, или арека шатеку.

— Тем лучше! Его внимание теперь притуплено, — пробормотал Каммамури. — Но только сомневаюсь, чтобы этот запас пригодился ему там, куда он, надеюсь, не замедлит скоро отправиться!..

Через час, когда котта лесных даяков была объята глубоким сном, пленники спустили с платформы веревку и скользнули по ней на землю. Они были свободны. Стража и не подозревала о готовящемся побеге. Негрито хотел сейчас же укрыться в тростниках, окружавших деревню, но у Каммамури были другие планы: в нем заговорила кровь воина, он не хотел уходить отсюда безоружным, когда у костра лежали несколько даякских мечей с зубчатыми лезвиями и охапка сумпитанов с запасом стрел. Оружие было близко, и его оберегал только один человек, не подозревавший, что за его спиной в тени растений скрываются люди, готовые на все ради своей свободы.

— Подожди! — сказал негрито Каммамури, нагибаясь и поднимая толстый сук дерева, несколько напоминавший булаву, и тенью скользнул по направлению к костру. Через минуту негрито услыхал звук глухого удара и увидел, как даяк беззвучно повалился на землю. Маратх расправился с ним одним ударом импровизированного оружия; остальные стражники продолжали спать у костра. Схватив желанное оружие, Каммамури возвратился к негрито.

— Меч — мне, сумпитан и ядовитые стрелы — тебе! А теперь — бежим! — сказал он.

И они потонули во мгле ночи, в тени тростников.

Однако в котте очень скоро поднялись тревога. По-видимому, кто-то из стражи у костра проснулся и обнаружил труп убитого товарища. Даяки бросились к дереву, в ветвях которого находилась воздушная тюрьма. Беглецам было видно, как они, подставив бамбуковую лестницу, карабкались на платформу.

— Ищут нас, оранг! — хихикнул негрито.

— Пускай ищут. Бежим! — скомандовал маратх.

Они беспрепятственно продолжали свой путь. Благополучно добравшись до окружавшего деревню даяков болота, Каммамури, по совету негрито, чтобы скрыть свои следы, пробрался по небольшому протоку до кочки, слегка выступавшей из воды, и затаился там, ожидая возвращения негрито, который остался вблизи деревни, рассчитывая выследить, куда направят свои поиски даяки.

Несколько минут прошло в томительном ожидании. Скоро Каммамури овладело странное, тревожное настроение. Казалось, воздух вокруг был отравлен, и этот яд проникал в легкие маратха и туманил сознание. Послышался чуть заметный крадущийся шорох.

— Шива, Вишну и Брама! — воскликнул про себя Каммамури. — Здесь какой-то враг, и враг страшный! Если бы мы были в джунглях Индии, я сказал бы, что это приближается королевский тигр. Но это не тигр, а, должно быть, его родственница, пантера. Почуяла близость человека, хочет попробовать свежей крови…

Каммамури тревожно огляделся, и его взор встретился со взором подкрадывавшейся к нему сквозь тростники пантеры, глаза которой светились в темноте.

— Жаль, нет моего негрито! — недовольно пробормотал маратх. — С сумпитаном и отравленными стрелами он гораздо легче справился бы с хищницей, чем я, у которого для защиты только эта игрушка!

И Каммамури крепче сжал рукоятку тяжелого даякского меча.

Действительно, его положение становилось отчаянным: пантера лесов Борнео по силе, ловкости и, наконец, по живучести мало чем уступает королевскому тигру. На врагов она обыкновенно бросается, как распрямившаяся стальная пружина, с порядочного расстояния, перелетая его с быстротой стрелы. Она приканчивает свою жертву ударом вооруженных страшными когтями могучих лап или острыми зубами, способными, кажется, перекусить железный прут. Конечно, в борьбе с таким опасным противником имевшийся в распоряжении Каммамури короткий меч едва ли можно было считать сколько-нибудь надежным оружием. Но что же оставалось делать?

Уйти с занятой позиции?

Но пантера отлично плавает и, если она нагонит уходящего человека в воде, превосходство будет на ее стороне.

Оставалось ждать, что предпримет зверь, и рассчитывать на то, что он не решится напасть на следящего за каждым его движением маратха.

Мысли вихрем проносились в голове Каммамури. Ему вспоминались пережитые раньше опасности, кровавые бои, из которых он столько раз выходил с честью, поединки с тигром в лесах Индии. И он, не мигая, смотрел почти в упор на пантеру, в ее светившиеся фосфорическим блеском глаза. Так прошло несколько тяжелых мгновений. Вдруг послышался плеск воды, как будто поблизости в сонный водоем упало какое-то животное. Две светящиеся точки — глаза подстерегавшей свою жертву пантеры — померкли, послышался шорох. Каммамури вздохнул свободнее: хищница удалялась, вспугнутая поднятым шумом, быть может, опасаясь встречи с более смелым противником.

Оглянувшись, маратх при свете всходившей луны, рассмотрел фигуру неслышно подплывавшего к островку человека. Это был негрито.

— Господин! — сказал карлик, добравшись до кочки и поднимаясь из воды во весь рост. — Они идут!

— Кто? — спросил Каммамури, невольно вздрогнув и опять хватаясь за рукоятку своего единственного оружия.

— Даяки из деревни!

— Они напали на наш след?

— Да, господин! Сейчас они еще довольно далеко, но скоро будут здесь.

Однако, говоря это, негрито ничуть не казался встревоженным. Напротив, в его маленьких глазках светилась свирепая радость, на его безобразном лице отражалось чувство глубокого довольства.

Луна медленно поднималась над лесом, бросая золотые блики на сонную гладь воды, разбрасывая странные тени от стволов огромных тростников. Временами то здесь, то там слышался крадущийся, убегающий шорох, где-то далеко-далеко звенел слабый крик ночной птицы.

— Они близко! — сказал еще раз, наклоняясь к Каммамури, негрито.

— Они идут, оранг. Один, два, три, много, много!

— Постой! — отозвался Каммамури озабоченно, прислушиваясь к звукам, доносившимся сбоку. — Подожди! Даяки идут от леса, а я слышу шаги, слышу шорох со стороны реки!