— Чисто воронiй глазъ!
— Конечно, воронiй глазъ! — кричала слинявшая бирюза. — Я, какъ море, — сказалъ про меня хозяинъ, — а вы, какъ воронiй глазъ!
И тутъ же пропала: купила ее толстая барыня — въ медльонъ.
— Изъ старой компанiи только мы съ вами и остались! — сказалъ горный хрусталь. — Мы не умѣемъ сверкать.
И вдругъ очутился въ нѣжныхъ рукахъ милой дѣвушки, у которой были синiе, какъ небо, глаза.
— Какъ хорошъ! — сказала восторженно дѣвушка. — Какъ самая чистая вода!
— Кто носитъ горный хрусталь, тотъ никогда не будетъ плакать, мадмуазель! — сказалъ любезно хозяинъ.
— Какъ хорошо вы сказали! Я не буду никогда плакать!
— Отъ горя, мадмуазель! — засмѣялся хозяинъ. — А отъ радости — сколько угодно. Будете носить слезы высокихъ горъ! Это недавно сказалъ одинъ господинъ, странный мой покупатель, который умѣетъ хорошо говоритъ, но плохо зашиваетъ свои карманы.
— Какъ хорошо: слезы высокихъ горъ! — сказала милая дѣвушка.
— Да, мадмуазель. Онъ цѣнитъ тоже эту вотъ штучку-съ, но у него совсѣмъ нѣтъ паровъ.
— Ахъ, покажите… Это на розовомъ плюшѣ?!
— Вещь замѣчательная, на любителя если… Она… тоскуетъ по глубинѣ, мадмуазель! Со дна моря-съ! Тамъ, возможно… встрѣтила она какой-нибудь солнечный лучъ… — вспоминалъ хозяинъ слова покупателя, — и съ тѣхъ поръ тоскуетъ-съ… хе-хе… И если бы эту рѣдкость укрѣпитъ на вашъ медальонъ изъ горнаго хрусталя… антикъ-съ! — защурилъ глаза хозяинъ.
— Я куплю и ее, — сказала, краснѣя, дѣвушка, — если, конечно…
— Взялъ бы оч-чень недорого! Только шестьсотъ рублей.
— О, нѣтъ! Шесть-сотъ рублей!!
Тутъ въ магазинъ вошелъ чудной покупатель.
— Покажите жемчужину. Виноватъ, — тревожно сказалъ онъ дѣвушкѣ, — вы купили?!
— О, нѣтъ… Она стоитъ шестьсотъ рублей!
— Для васъ… она можетъ стоить нѣсколько меньше, — сказалъ любезный хозяинъ. — Могу уступить…
— Нѣтъ, я беру одинъ медельонъ.
И, краснѣя, она выложила десять рублей, которые долго копила, чтобы купить медальонъ.
— Нѣтъ, она настоящая… — задумчиво говорилъ покупатель, любуясь жемчужинкой. — Она все та же, задумчиво-грустная…
А дѣвушка думала: онъ говоритъ, какъ-будто она живая, — задумчиво-грустная…
— Смотрю на нее, — самъ съ собой говорилъ покупатель, — и вижу далекое… Она — какъ сказка. Она мнѣ разсказываетъ про чудеса океана, про золотистыхъ птицъ, которыя поютъ въ далекой странѣ прекрасныя пѣсни… Я буду видѣть чудесные сны, тихiе сны, не похожiе на страшную жизнь. Мечта моя! Она нужна мнѣ… Ты, жемчужинка, нужна мнѣ, я хочу всегда смотрѣть на тебя… тихая, ты прекрасная…
И, забывъ, что на него смотрятъ, онъ нѣжно поцѣловалъ жемчужинку. А дѣвушка слушала, и казалось ей, что этотъ человѣкъ очень одинокъ и несчастенъ. А хозяинъ думалъ, поглядывая: «Очевидно, свихнулся».
— Покупаете, сударь? Если поставить ее на столикъ, гдѣ вы читаете всякiя замѣчательныя книги, у васъ еще лучше заработаетъ въ головѣ. А если еще и пишете книги, такiя у васъ доберутся мысли, что напишете большую книгу, и вамъ за это заплатятъ денежки. Не прогадаете, можно сказать.
— Говорите, шестьсотъ рублей? Да, она стоитъ. Она больше стоитъ! — восторженно говорилъ покупатель, покачивая жемчужинку. — Да, я ее покупаю. Шестьсотъ рублей? Да, да…
И онъ принялся шарить въ карманахъ и вынимать монеты.
— Но здѣсь у васъ только двадцать четыре съ мелочью… — на-глазъ прикинулъ хозяинъ.
— Двадцать четыре? Это не важно, я все-равно покупаю. Вы держите ее у себя, а я еще заработаю и все уплачу. А эти пока возьмите.
— Хорошо-съ, подожду немножко, — согласился хозяинъ, считая деньги. — А пока выдамъ расписку. Мы — торговцы и на все выдаемъ расписки. Если я захотѣлъ бы васъ обмануть, по этой бумажкѣ вы всегда можете меня притянуть.
Но покупатель не слушалъ. Онъ смотрѣлъ на жемчужинку ласкающими глазами, и ей стало тепло, какъ тогда, когда она въ первый разъ узнала солнечный лучъ.
— Чудные есть люди на свѣтѣ! — сказалъ хозяинъ, когда покупатель ушелъ. — Думаетъ, что кругомъ нѣтъ мошенниковъ. Попалъ бы на моего сосѣда!..
И спряталъ въ бумажникъ забытую покупателемъ расписку.
V.
— Дайте мнѣ хорошую булавку для галстука. Что нибудь посолиднѣй! — сказалъ покупатель въ шубѣ съ бобромъ.
— Радъ услужить-съ… — заторопился хозяинъ и подкинулъ покупателю стулъ. — Не прикажете ли подковкой?
— Я не мальчишка! — строго сказалъ покупатель, распахивая бобры. — Ваши подковки…
— Виноватъ-съ… И хлыстикъ съ сапфирами, хоть и не дешево, врядъ ли вамъ подойдетъ?..
— Вы, кажется, должны понимать! Я человѣкъ положительный… хлыстики ваши мнѣ не къ лицу…
— Совершенно вѣрно-съ, — воодушевился хозяинъ, почтительно кланяясь. — Предложу вамъ… шпанскую мушку?.. На крылышкахъ изумрудинки, головка — рубинъ, на лапкахъ — розочки!?
— По-вашему, приказчикъ я галантерейной лавки?!
— Помилуйте… Теперь понимаю-съ… — приложилъ хозяинъ палецъ ко лбу. — Изумрудъ въ натурѣ!? Камень надеждъ… Кто желаетъ надѣяться… особенно дѣвушки и люди почтенные, которые подымаются, такъ сказать, по лѣстни…
— Что т-такое?! На-дежды? Люди положительные — увѣ-рены! Какiе есть у васъ цѣнные камни, которые мм… даютъ человѣку…
— Вѣсъ, уваженiе?! Есть-съ… — заторопился хозяинъ, выкручиваясь за прилавкомъ. — Вотъ-съ, сердоликъ… для печатей берутъ почтенные… увѣковѣчить… Виноватъ, для булавки?.. Солитеръ могу предложить, бриллiантъ! И вѣсъ, и самое полное уваженiе! Въ галстукѣ это будетъ… какъ рождественская звѣзда въ самую черную ночь. Бобры съ бриллiантомъ — это… букетъ-съ! Идете по улицѣ, слегка распахнулись, — слегка-съ, чтобы не простудиться, — шарфикъ у васъ чуть сдвинутъ, и при электрическомъ фонарѣ — вдругъ какъ молнiя у васъ подъ подбородкомъ! Такъ и ослѣпите — радугами!
— Онъ насъ всѣхъ заберетъ… — проснулись золотые топазы, когда толстые пальцы почтеннаго человѣка пошевелили въ витринѣ, толкнули топазы, швырнули кораллы, кинули сердоликъ на опалы и задѣли подушечку, на которой дремала жемчужинка.
— Мусору много, а выбрать нечего, — сказалъ покупатель. — Бриллiантъ, вы сказали? Этимъ не удивишь. Да и ловко поддѣлываютъ. Служитъ у меня мелюзга, а въ галстукѣ у него такой бриллiантъ! Подумаетъ — съ него перенялъ. Не хочу бриллiантъ.
— Да то фальшивый-съ! Я же и продавалъ. А этотъ!.. Вѣдь за этотъ-то бриллiантъ сколько слезъ пролито, сударь! Одна барыня заложила мнѣ его, память отъ мужа… по случаю разоренiя. Послѣднее, можно сказать, принесла! Замѣчательность, а не камень. Самой чистой воды, какъ слезы!
— Дешевъ нынче этотъ товаръ, слезы ваши. Дайте посолиднѣй чего.
— Хотите всѣхъ поразить? Могу предложить одну штучку! — воскликнулъ хозяинъ. — Ни у кого нѣтъ такой, только аристократы и цѣнятъ. На нее смотришь, а тебѣ представляется и море, и небеса, и всякiя чудеса! Ходитъ ко мнѣ бѣдняга одинъ, но у-умный! посмотритъ, и такое начнетъ говорить, — все ему на ней видно. Говоритъ — мiръ глубины и тишины, и чистота, и грусть, и печаль, и свѣтлая радость. Хоть и безъ особаго блеска! Рыбникъ, конечно, скажетъ — смородина, мучникъ назоветъ — воронiй глазъ! Но какiе же это аристократы! Но вы оцѣните. Больше я говорить не буду.
И хозяинъ досталъ жемчужинку и покачалъ передъ лампочкой.
— Гм… — насупился покупатель, дѣлая думающее лицо. — Ага, вонъ оно что!
— Это слѣды-съ… поцѣлуи солнечнаго луча въ глубинѣ моря… тоска по лучу! и по всему… гм… прекрасному. Смѣется-съ и носитъ-съ трауръ. Грусть и скромность… и печаль, му-чительная печаль по… всему-съ! Смотрите, я ее поверну, — и что же видете! Вы видете гм… море, голубыхъ, то-есть, виноватъ… золотыхъ птицъ, небеса и всякiя чудеса. Небесная и земная, задумчиво-грустная, какъ… какъ потерянная любовь, сударь. Потерянная мечта-съ! Вамъ бы его послушать! Конечно, онъ немного свихнулся, но все справедливо-съ, если прикинуть на повѣрку, въ лупу-съ. И не дорого, и не дешево — восемьсотъ. Могу уступить.