— Ага! — кричит чиродей, — теперь мне доподлинно все известно! Так это ты сам и есь, кишка луженая?! веселый барин?!!

Ну, признался: податься некуда.

— Искал своего — дождался. Поддержись!

Да кэ-ек его трубой по башке царапнет — готов!

Сейчас брюхо ему вспорол, все кишки-черева выпустил — прямо, ахнул: триста аршин кишки!

Отмотал-отсчитал аршинчиком — чик! Ну, оставил, сколько по правде-закону полагается, зашил, дунул-плюнул…

— Вставайте!

Поднялся барин, глядит — пузо-то как мешок пустой, обвисло.

— Что-то мне, — говорит, — как хорошо-легко стало?! даже удивительно, будто и не я самый.

А Мартын-Задека ему и давай:

— От твоей-то кишки луженой все трясение и вышло! Столько ты без пути всякого припасу в одно место нужное-ненужное перегнал, что земновесие изменилось, чужая планида и причалила.

А на той планиде самые цари-короли и проживали! И так ты свистал отчаянно, что цари-короли услыхали да-рраз! — и здесь. А глазища у них жадные да завидущие, в каждом по тысяче глаз! Вас, таких дураков, и всего-то на всей земле тыща-другая наберется, а им миллионы виделись! И капиталов-то у вас, дармоедов, супротив всего народа совсем пустяк, а им миллиярды представлялись! Вот они и скакнули, да только прошиблись здорово, скоро и им-то самим несладко будет, опять на свою планиду перестегнут, — мне все в трубу видать явственно, опять планида подходит близко…

— Ну, а по времю-то как выходит?.. — барин чиродея пытает.

— А вот погоди, увидишь. А часы потому отбираю, что они вам, дуракам, без надобности: придет время — кому поумней назначу. А вам — что часы, что нет, — свистали безо времени. Видал?

Да фигу к носу!

— Не имеете права! Отдайте мои часы… я, может, еще, — говорит, — расторгуюсь…

— Да ты еще разговариваешь?! — как крикнет.

Топнул-хлопнул, — сейчас его слуги-арапы да собаки… барина под уздцы да в каземат, — подвал огромадный, черный!

— Время ему понадобилось теперь! — кричит. — На десяток его годов! И мышами его кормить! Может, еще и поумнеет.

Поволокли его в подвал, а барин про себя думает, — ну, ежели десять годов, — перетерплю. Хоть и мышами, а все лучше, чем ничего. А то все кишки скрутило.

А чиродей сейчас его под печать — и замкнул веселого барина на замок, до срока.

Сидит покуда.

Алушта, октябрь 1919 г.