Вайола, смекнув, что Пелли будет выдавать себя за неё, чуть не выронила свою любимую секиру. Относительно теорий Сестер по части женского превосходства, Пелли была прекрасно осведомлена, благо Воительница до сих пор в них свято верила и временами продолжала излагать и доводить ими окружающих до нервного срыва. Повторить рассуждения Вайолы о правильном месте "жеребцов в стойле" было не сложно, а Сестры должны были проникнуться таким правильным воспитанием. Но внешность… Те, кто впервые видели Воительницу со спины безошибочно принимали её за слегка сумасшедшего гнома. Ни один нормальный гном не станет носить кирасу, склепанную из латунных тазов для варенья. Когда Вайола поворачивалась передом, то впечатление становилось полным и незабываемым. Сверкающая металлом грудь еще долго снилась в кошмарных снах нестойким на психику зрителям. Насчет использования своего имени Воительница возражать не стала. Она просто встала рядом с Пелли для наглядной демонстрации. Ростом полугномка оказалась ей по плечо, зато в обхвате превосходила раза в четыре. Те, кто хоть раз видел Вайолу, ни за что не перепутали бы её с Пелли. Весь план держался на хрупкой надежде, что Достойная Кербена не сообщала регулярно в Орден о том, как растет и развивается её диковинная дочь. За нелегкую и деликатную задачу выяснения этого момента готов был взяться Даэрос. Неделикатно задача называлась "шантаж". Стоило только намекнуть, что замужняя женщина, мать шестерых сыновей сделала самоё себя полем для эксперимента по оплодотворению от гнома, как приставка "Достойная" перед именем Кербена, немедленно отпадала сама собой. В обмен на неразглашение этой маленькой тайны можно было даже потребовать для дочери рекомендательное письмо в Орден, не сообщая, что туда отправится совсем другая девица. Большей пользы от выпускницы этого сомнительного научного учреждения ожидать не стоило. Если Сестры выдали мать Вайолы замуж, стало быть самых сокровенных тайн ей никто не открывал. Перспектива вырисовывалась пугающая: раз уж таких озабоченных наукой женщин как Кербена Сестры выпускают в мир, так что же говорить о тех, кто в этом Ордене остается навсегда?

Воительницу расспросили еще раз о том единственном путешествии в Орден вместе с матерью. Но Вайола была в столь нежном возрасте, что толком ничего не помнила. Доводы относительно внешности привела сама Пелли. Рыжий ребенок вполне мог потемнеть с возрастом, утратить пухлость… да мало ли как могла измениться девочка, которая по сути являлась единственным в мире результатом эксперимента по скрещиванию людей и гномов. Может быть, в ней во время роста пропало всё гномское и осталось только человеческое, по крайней мере, внешне. Это тоже был довод "за". Но Воительница не понимала, почему вместо неё в Орден собирается Пелли. Даэрос деликатно обошел такие свойства Вайолы, как аргументация секирой, подверженность диким идеям Оплодотворительниц и остановился на самом важном пункте. Никто не собирался осваивать знания Ордена с азов и достигать невиданных и страшных вершин научной мысли. В отличие от всей компании только Пелли выучила диковинные руны Сестер и могла читать их тайные записи. Способ был не ахти каким сложным: ученые дамы всего лишь заменили сами руны. Слова-то остались теми же. Этими же рунами, только корявыми орки писали на каждом здании свою "героическую" историю и призывы типа "назад, к светлому прошлому". При помощи местных жителей, бывших ходоков за Предел, Даэрос быстро составил таблицу соответствия рун, а Пелли, решив из хоть как-то образованной стать совершенно образованной освоила эту нехитрую систему. Теперь она читала и вкратце докладывала на каждом заседании их за-Предельного совета о содержании тех книг, которые удалось раздобыть в хранилище под башней. Чтиво было признано вредным, и братья по очереди подбадривали названную сестру и желали ей стойкости. Один только труд "О вреде и пользе эльфов" чего стоил. Пелли так и сказала: "Напоминает рассуждения о короедах". Труд о короедах тоже имелся, так что ей было с чем сравнивать.

В качестве дополнительной маскировки Пелли могла взять с собой айшака. Плодовитых, злобных, но очень сильных и преданных хозяевам лошаков разводила Достойная Кербена. Айшак, который "предал" Вайолу и выбрал себе хозяином Даэроса, ни за что бы не пошел с Пелли. Он без Даэроса вообще никуда не ходил. А вот с другими айшаками, которых привела Воительница, можно было попробовать.

Нэрнису этот план по проникновению в Орден казался не менее сомнительным, чем предыдущий. Но Даэрос убедил его, что сестре ничего не грозит. Даже если обнаружится, что Пелли никакая не Вайола, то её желание вступить в Орден под чужим именем вполне можно будет объяснить тягой к знаниям. Для помешанных на экспериментах — вполне подходящее объяснение. Они сами ради "знаний" еще и не такое вытворяют. Так что Пелли вполне могла сойти за девицу, которая узнала чужую историю и решила ей воспользоваться. В сущности, это было чистой правдой о чем Даэрос и заявил. А вот заподозрить, что эта милая девица не только побывала за Пределом, но еще и умеет читать за-Предельные письмена, никому и в голову не придет. Ар Ктэль был уверен, что план сработает. На крайний случай, если вдруг коварные Оплодотворительницы не заинтересуются очень осведомленной в их деятельности Пелли, Даэрос предложил их заинтересовать. В качестве интересного со всех сторон объекта Полутемный предложил себя. Пусть эти женщины не допускают в орден мужчин, но он во-первых — эльф, во-вторых — эльф уникальный. То, что у него есть не менее уникальная Полусветлая сестра, а у Повелителя Амалироса такие же Полусветлые близнецы, Сестры знать никак не могут, а значит должны проявить интерес: считает же его Воительница Вайола "ценным экземпляром". Это дополнение к плану очень не понравилось Инэльдэ. Она заявила, что рождение Даэроса было до некоторых пор политически невозможным, а вовсе не физически невероятным, как в случае с Вайолой. К тому же, попадись им эльф для изучения, изучать-то они его будут только на предмет возможного потомства. Дело чуть не дошло до крупной ссоры, и Даэроса решили для изучения не предлагать. Но Полутемный был уверен, что что-то такое же невероятное как айшаки и Вайола необходимо иметь про запас. Живого невероятного и удивительного не было и не предвиделось. Зато нашлось неживое. Рассказ о страшном существе, подкрепленный изображением вполне мог подойти. Эту идею подал Аэрлис, сразу после того как увидел портрет Жры, написанный Сульсом.

Оружейник нофера Руалона считал себя художником. В этом сомневались все, кто видел его творения, но он сам был уверен, что имеет талант к живописи. Пока Сульс изобретал драконов, ваяя страшные чучела из бывших выползней, Темные не подозревали, насколько страшен дар Сульса. Некоторые наивные ожидали, что как только у художника появится свободное от драконов время, он напишет чей-нибудь портрет. Даэрос решил не рисковать и приказал Оружейнику начать с портрета Черного Властелина. Этого полотна, которое было решено разместить в тюрьме, орки боялись до жути. Даже Жры, нахватавшийся от Веиласа умных выражений, потрясенно изрек: "Пызор пырыроды". Сульс оказался доволен такой оценкой. Кем же еще должно быть воплощение сущего зла, как не позором природы? Властелина должны бояться, а значит, он верно отобразил его суть. Довод художника Жры понравился и он заявил, что его тоже должны бояться. Портрет орка имелся уже в пяти вариантах, но Сульс не собирался останавливаться на достигнутом. С каждым новым шедевром Жры преисполнялся собственной значимости и заодно пополнял словарь диковинными художественными терминами. Так что у Нэрниса теперь имелся командующий армией, который именовал ландшафт не иначе как "пыйзаж", а у орков — портреты существ дивной степени страшности. С личностью главного командира они этих диковинных уродов просочетать не могли и считали их чем-то вроде будущего наказания. По принципу: если они не будут слушаться вот этого очень умного Жры, то их отдадут вот этим жутким монстрам.