— Вот и хорошо, вот и ладно, — хлопнул в ладоши Шевчук-старший. — Давайте сделаем так. Я улетаю на четыре дня в Германию. Но, чтобы не терять времени, дам вам адрес завода и сегодня же сообщу туда о нашей договоренности. — Он протянул парням по визитке. — Поезжайте на завод сами. Там все обсудите с моим коммерческим директором Боркером Михаилом Моисеевичем. Документы все оформите с ним же. Ну а что касается конкуренции, тут уж разбирайтесь сами — кто из вас...

— О Боже, который час? — перебивая Шевчука, воскликнул Юра. — Извините, Борис Иванович, я совсем забыл — мне же через час тетку встречать в Домодедове. Простите, пожалуйста, но я должен немедленно бежать, — продолжал он, вставая из-за стола и двигаясь к выходу. — Извини, Оля, извини, Саня, просто вылетело из головы... — Он уже одевался. — Борис Иванович, так вы не забудьте на завод позвонить. Вот вам моя визитка, а фамилия моя — Куртасов. Слышите? Кур-та-сов! — крикнул он уже с лестничной площадки и хлопнул дверью.

Едва за Юрой закрылась дверь, из-за стола встал Саша.

— Борис Иванович, Оля, мне тоже пора. Вам, надо поговорить — мое присутствие не совсем уместно.

— Ну что вы, Саша, — возразил с улыбкой Шевчук-старший, — напротив, мне очень приятно ваше общество...

— Нет-нет, Борис Иванович, я должен идти, — изрядно покраснев, упрямо твердил Саша. — Я, видимо, не совсем здоров — голова что-то... Позвольте мне уйти. Вот вам моя визитка. Извините, пожалуйста. Всего вам доброго! До свидания, Оля.

Хлоп! — закрылась дверь и за Сашей.

Ольга захохотала в голос.

— Вуаля! — улыбнулся отец. — Ну, что я говорил?

— Папка, ты гений! — Ольга кинулась отцу на шею.

Борис Иванович глубоко вздохнул, а потом тихо и грустно пробормотал под нос: «Славные ребятки...»

* * *

Часом позже отец уехал. Ольга кругами ходила по квартире, не находя себе места. В устроенном отцом спектакле она играла пассивную роль зрителя. И сейчас, когда первый акт закончился, ее деятельная натура не давала ей покоя. Она не желала оставаться зрителем. Она сама привыкла быть режиссером!

Ольга снова и снова представляла себе стоящие перед Юрой и Сашей задачи, и с каждым разом они казались ей все проще и проще.

«В самом деле — ну что за проблема? Первым прибыть на место и уболтать какого-то провинциального коммерсанта, — думала она. — Какие такие особые качества нужны для этого! Нет, сама идея превосходна, но сложность задачи явно маловата. Нужны какие-то дополнительные препятствия... Что, интересно, могло бы им помешать?..»

Вдруг ее осенило. Ольга схватила трубку и набрала номер справочной аэропорта.

— Подскажите, пожалуйста, когда ближайший рейс на Екатеринбург? — Оля выслушала ответ и положила трубку.

До отлета оставалось полтора часа. Значит, Юрик с Саней либо уже в Домодедове, либо подъезжают к нему. Для задуманного ею это было как нельзя более кстати.

Первым Оля набрала номер мобильника Юры.

Телефон зазвонил, когда до аэропорта оставалось километра два-три, не больше.

— Слушаю, — ответил Юра.

— Юрик, это Оля, ты где сейчас?

— В Домодедове. А что случилось, зайка? — ответил он.

— Это не телефонный разговор. Скажи, ты можешь ко мне приехать?

— Когда?

— Немедленно! — отрезала Ольга.

— Зайка, это невозможно. Я ведь сижу в самолете. Ты же знаешь, после посадки никого не выпускают... вот, нас уже куда-то потащили...

Частник, который вез Юру в аэропорт, хохотнул: «Во брешет!»

— Ты же тетку встречал? — ехидно спросила Ольга.

— Ну да, я ее встретил. И отправил на своей машине в Москву. Ну а сам, раз такая оказия, решил махнуть на ваш завод сегодня же, пока Санька не скупил там все... А что все-таки случилось? Это как-то связано с сегодняшним разговором? — встревожился Юра.

— Не волнуйся, твои железки ждут тебя не дождутся! Ничего серьезного, просто я... Ладно, Юрик, счастливого пути! — И в трубке раздались гудки отбоя.

Юра пожал плечами и отключил аппарат.

...Сашу в самолете Юра не обнаружил. Он одновременно и удивился, и обрадовался. У него появилась фора, а это облегчало задачу. Саша не появился на заводе и на следующий день. Тогда Юра совсем успокоился и приступил к планомерной осаде Боркера. Тот оказался крепким орешком, но Юра вцепился в него мертвой хваткой и не сдавался. После двух дней почти непрерывных торгов и споров пресловутый консенсус был все же найден и документы подписаны.

Потом началась нервотрепка с товаром, его замером, взвешиванием, сортировкой, погрузкой... В этой круговерти Юра едва сумел выкроить время для нескольких звонков в Москву. Оля живо интересовалась ходом переговоров, подбадривала Юру, а когда он заключил наконец контракт — горячо и искренне поздравила его.

Юра ликовал: он победил, а женщины любят победителей! Теперь, после этой сделки, его шансы завоевать Ольгу возрастут стократно!

Позвонил он и Саше. Тот тоже поздравил Юру, и тоже казался вполне искренним. Юра в порыве великодушия даже попенял Саше, что тот не приехал на завод. «Здешнего добра, — говорил Юра, — хватило бы на двоих, куда же ты пропал?» В ответ Саша замялся и пробурчал что-то невнятное. А в целом, к удивлению Юры, он вовсе не казался огорченным.

За хлопотами с сортировкой и погрузкой незаметно пролетели две недели. Наконец последние килограммы металла нашли свое место в вагонах, и Юра со спокойной душой вылетел в Москву.

Из аэропорта Юра сразу поехал домой. Фирма подождет. Эта поездка его здорово измотала, очень хотелось отдохнуть, выспаться, прийти в себя.

Он зашел в подъезд. Из почтового ящика во все стороны торчали свернутые газеты. Юра выгреб почту. Из кипы газет выпало письмо, он поднял его и сразу узнал крупный ровный почерк Ольги. Тут же, у лифта, он вскрыл конверт. В нем оказалась розовая открытка с целующимися голубками. На глянцевом картоне было напечатано, что он, Юра, приглашается на торжественный ужин по случаю бракосочетания. А под текстом — два имени: Ольга и Александр.

...Да, Ольга Шевчук была деловым человеком и весьма высоко ценила в людях предприимчивость, целеустремленность и волю к победе.

Но прежде всего она была женщиной.

А какая, скажите, женщина смирится с тем, что ей предпочли груду металлолома?!

ПОМНИШЬ ЛИ ТЫ...

Юля закончила письмо и стала собираться. Она механически складывала свои и Дашкины вещи в сумки, а мысленно продолжала разговор с Алексеем.

«Ты должен меня понять, Алеша. То, что я делаю, — это подло, это шантаж, но у меня просто нет другого выхода. Ты же ничего не хочешь менять в нашей убогой жизни. Даже слушать об этом не желаешь, а у меня больше нет сил выносить все это. Эту ужасную общагу с ее грязью, сквозняками и тараканами. Эту унизительную нищету и вечное ожидание получки: дадут — не дадут? Этот замкнутый мирок военного городка — царство сплетен за колючей проволокой! Пять лет я терплю все это. Но теперь мое терпение лопнуло! Лешенька, милый, дорогой, я вовсе не хочу тебя потерять, но как же мне уговорить тебя бросить эту никому не нужную армию? Ну почему мы не можем жить по-человечески? Ведь сколько раз папа предлагал: увольняйся, я помогу устроиться. Я бы тоже нашла себе интересную работу. Или родила бы сына, о котором ты, я знаю, мечтаешь... Ну как, как мне тебя убедить?..»

...Вот и все — вещи уложены, Дашка готова. Юля в последний раз оглядела комнату: сероватый, затянутый паутиной трещин потолок, стены, покрытые шелушащейся темно-зеленой краской. Старая казенная мебель — шкаф, две сдвинутые скрипучие койки и ободранный стол. На нем — письмо Алеше. Юля еще раз перечитала его и удовлетворенно кивнула. Все верно, только так: или — или! Это ее последний шанс вытащить мужа из армии. Юля вздохнула и повернулась к дочери:

— Ну что, Дашутка, пойдем?