— Охотно, я сделаю это, — сказала она, — но могут ли мои ничтожные сведения осветить это темное дело?

— Мы это увидим, — сказал Джон Вильсон. — Скажите, пожалуйста, мисс Кловерталь жила у вас?

— Да, она приехала третьего дня около шести часов вечера и жила у меня.

— Вы не заметили в ней чего-нибудь скрытного? Не рассказывала ли она, что во время своей поездки она с кем-нибудь познакомилась?

— Нет! Ничего!.. Она радовалась, что имеет возможность жить у меня, хорошей знакомой ее матери.

— Ну, быть может она рассказывала вам о каком-нибудь случайном знакомстве с мужчиной?

— Нет. Если это было бы, то не думаю, что она захотела бы скрыть от меня. Я ее встретила на вокзале, и она только рассказывала мне о своей матери.

— Скажите, в течении этих трех дней своего пребывания у вас, она часто отлучалась из дома?

— Да. Несколько раз. Так, например, третьего дня она была одна на выставке около двух часов. Вчера после обеда ездила в город, а вечером отправилась опять на выставку.

— Зачем же мисс Элла ездила в город?

— Не могу, право, вам точно сказать. Мне она говорила, что хочет осмотреть окрестности.

— Ну, а во время прогулки, она ни с кем не знакомилась?

— Не думаю.

— А может быть, мисс Элла успела за свое пребывание познакомиться с кем-нибудь в вашем доме?

— Как же, — ответила мистрисс Муллан, — у меня остановилось трое молодых людей; к ним вчера пришел их товарищ и они были представлены все Элле.

— А они давно у вас живут?

— Мистер Миллер, мистер Сноват и мистер Браун живут уже несколько лет; они пользуются достаточной популярностью и хорошо известны коммерческому миру. Так что между ними установились уже давно дружеские отношения…

— Ну а их товарищ?

— Давид Зурбан? О, это аристократ в полном смысле этого слова. Он приехал из Нью-Йорка с целью посмотреть Всемирную выставку.

— Будьте любезны, опишите его наружность…

— Стройный, красивый молодой человек с черными блестящими глазами и кудрявыми волосами. Немного желтоватый цвет лица, как нельзя лучше, идет к нему. Одетый всегда по последней моде, в дивном черном цилиндре, с которым он никогда не расставался — он имел вид изящного молодого человека, порхающего в высших слоях общества.

— Мисс Элла Кловерталь тоже была с ним знакома?

— Да. Как я уже говорила вам, они вместе обедали.

— Ну, а не знаете ли вы вот что? Мистер Давид Зурбан третьего дня и вчера после обеда был дома все время?

— Нет, он имеет обыкновение в это время гулять.

— Последние два дня мисс Элла гуляла с ним?

— Не могу точно сказать, но думаю, что нет. Она бы мне сообщила это.

— Я не допускаю мысли, что моя дочка могла идти гулять с мало известным ей молодым человеком, — сказала мистрисс Кловерталь, вмешиваясь в разговор.

— Мистер Зурбан вчера был дома?

— Нет. После обеда он уже уехал в Ныо-Йорк.

— А адреса своего он не оставлял?

— Я его не спрашивала об этом, но, насколько помню, он обещал недель через шесть вернуться обратно и дал слово остановиться у меня.

Сыщик встал.

— Мне бы очень хотелось просить позволения осмотреть комнату мистера Зурбан, — сказал он.

— Будьте так любезны. Она к вашим услугам.

Мистрисс Муллан позвонила. Вошедшей горничной она приказала провести Вильсона в комнату мистера Зурбана, помещавшуюся в первом этаже.

Братья Вильсоны, войдя в комнату мистера Зурбана, стали производить тщательный осмотр. Небольшое помещение, несмотря на роскошную обстановку, носило отпечаток полного хаоса. По всему было видно, что отъезжавший страшно торопился. В углу стояла кровать, которая прикрывалась богатой ширмой. В другом углу находился мраморный умывальник. Вода была грязна. На стуле висело полотенце, подушки кровати были смяты.

Оставшись наедине, братья стали осматривать со вниманием каждую вещицу.

Но кроме разорванных писем ничего не значащего содержания, им ничего не удалось найти. Только рассматривая умывальник, сыщики сделали важное открытие. В одном из ящиков комода они нашли бинт для усов[2]. На внутренней стороне его было несколько черных волос. Сыщик вынул увеличительное стекло и принялся внимательно рассматривать бинт. На ремне его золотыми буквами было выбито имя: «Клеменс Дайлон, парикмахер в С.-Луи».

— Эта вещь должна послужить началом той нити, благодаря которой я рассчитываю добраться до самого клубка, — проворчал Вильсон про себя, пряча свою находку в карман.

Подойдя к умывальнику, сыщик невольно обратил внимание на грязную воду, на поверхности которой плавала мыльная пена.

— Ага! Понимаю. Мистер Зурбан брился перед своим отъездом!.. — сказал Фред.

— Совершенно верно. Но вот тебе еще новое открытие!

Джон взял пустую чашку с умывальника и зачерпнул немного пены. Подойдя к окну, он начал всматриваться в нее и скоро торжествующая улыбка озарила его лицо.

— Фред, — сказал он, — ведь, как нам сейчас описывали, мистер Зурбан имел черные волосы и усы, отчего же в этой пене плавают светлые волосы? Из этого можно заключить…

— Что Давид Зурбан носил черные кудрявые волосы и тараканьи усы, но он их красил, — добавил Фред.

Лицо сыщика просияло.

— Ну, а дальше что? — спросил он, пристально смотря на брата.

— Следует то, что есть большое сходство с «Гиеной» Всемирной выставки в С.-Луи, — ответил Фред с торжествующим видом.

Довольные успехом сыщики покинули комнату.

Парикмахер Клеменс Дайлон был владельцем одного маленького заведения на Дункан-авеню. Дела его шли как нельзя лучше. Открытие выставки нагнало такую массу клиентов, что его тесное помещение не могло вместить всех желающих.

К этой-то парикмахерской и направился Джон Вильсон со своим братом, — Ты меня подожди здесь, сказал Джон, а я зайду к Дайлон.

В парикмахерской было много народу. Пришлось ждать очереди.

Юркий человечек маленького роста пригласил наконец Джона занять место.

— Пожалуйте, — сказал он ему, рассыпаясь в любезностях.

— А вы хорошо работаете!

— Да, жаловаться не могу…

— Вы сам хозяин? — спросил Джон.

— Да, — ответил парикмахер.

— Представьте себе, — начал Джон после минутной паузы, — у меня есть товарищ, оригинал в высшей степени. Он не имеет усов, они у него не растут вовсе, но тем не менее он страшно заботится о них. Что ни день, то новый бинт. Услышит ли он о каком-нибудь вновь изобретенном бинте и сейчас же его покупает. У него их целая коллекция, а он все покупает и покупает…

Сидевшая публика расхохоталась.

— Вот чудак то! — сказал Дайлон. — Я знаю, правда, одного инженера: он, как ребенок, собирает старые паровозы, платит за них бешеные деньги и устроил даже музей, но чтобы были такие любители, которые собирали бинты для несуществующих усов, — таких оригиналов не видел.

— А в вашей практике разве не бывало, что человек, не имея усов, приобретал бинт для них? — спросил Вильсон.

— Конечно, невозможного ничего нет, но я не помню, — ответил парикмахер.

— А кстати, г. хозяин, — вмешался в разговор подручный, — на днях к нам приходил один такой оригинал. У него не было усов, а он покупал у нас для них бинт…

— Вероятно, это был он, — сказал сыщик, — мой знакомый. Как он выглядит?

— Стройный, высокий, со смуглым лицом. Он часто к нам заходит!..

— Вы не помните, у него были светлые волосы?

— Совершенно верно.

— Теперь мне понятно. Это мой друг — Гарри. Я его давно не видал. Быть может, вы знаете, где он живет?..

— Нет, но если вы хотите его повидать, то вы можете его встретить в ресторане Кульмана на Всемирной выставке, я там случайно несколько раз его видел, — пояснил мастер.

— Сегодня же буду на выставке и расспрошу его, увеличилась ли эта коллекция или нет?!

По выходе из парикмахерской Джон поделился всем сосвоим братом, и они направились к выставке.