Отнюдь. Девушка не стала надменной. Наоборот. Слишком добрая и очень наивная. Может, это из-за книжек, что она читала втихую, когда её отец был занят, а может она сама по себе была такой. Так или иначе… что есть, то есть. С самого детства её учили премудростям жизни местные женщины, что, с одной стороны, подарило ей хорошие навыки домохозяйки, а с другой, в какой-то мере сформировало небывалый шарм статной красавицы, в добавок к тому, что у ней было от природы. Но у неё не было друзей. Как говорится, она красива и талантлива, но за это же её ненавидели местные дети, и она осталась одна.

Сейчас же, она стала путешественником, покинув деревню в поисках приключений, имея при себе лишь подаренный отцом меч, припасы, пару монет и легкую кожаную броню.

Отправившись в своё первое путешествие, девушка двинулась по дороге и заблудилась в лесу. Хоть она была талантлива и, можно сказать, умна, она была абсолютным нулём без проводника. Даже приобретённые за детство навыки и знания, наставления отца, не помогли ей найти правильный путь.

Случайность, можно сказать. Но… Нет. Сколько Эльвина себя помнила, её отец старел чрезвычайно быстро, а её мать и вовсе погибла после её рождения. К её шестнадцати, отец был полностью седым, морщинистым и слабым, иногда он даже не понимал, что происходит, и лишь его воля не давала ему сойти с ума, и так получилось, что он забыл указать ей путь в город.

А Эльвина, из-за нахлынувших эмоций, просто забыла спросить. И как это не удивительно, знания из прочитанных за детство книг, тоже не смогли ей помочь. Она знала, как выжить в лесу, где лучше охотиться, а где опасно! Изучила этикет, грамоту, бестиарий монстров, но не знала где находится город.

Увы, деревня остаётся деревней — почти повсеместная неграмотность и всё, проистекающее из этого. И уже найденные Эльвиной книги, можно было посчитать большой удачей!

Так или иначе, ей пришлось ночевать в лесу, под открытым небом. И ей было страшно, одной, в неизвестном лесу. Из-за страха, она так и не смогла заснуть и провела ночь за тренировками мечом. Уже к утру, усталая, но даже немного довольная, она закусила пойманным и зажаренным рогатым кроликом, ополоснулась у ближайшего ручья и, собрав свои вещи, двинулась дальше, в неизведанную чащобу леса.

Из-за некоторой напыщенности или, может, наивности, молодая девушка думала, что сможет найти дорогу в город и лишь ко второй ночи, она засомневалась и хотела уже, было, вернуться обратно в деревню, но уже не знала куда идти.

Ну, она хотя бы смогла выспаться.

Так прошло несколько дней, пока однажды от бессонной ночи, Эльвина не проворонила засаду мелких гоблинов. Из-за усталости, девушка сражалась как могла, но несколько бессонных ночей ослабили её настолько, что она держалась лишь благодаря своей силе воли.

В итоге, её схватили, и началась драка за самку. Гоблины хотели её трахнуть тут же, но к ней вышел один большой гоблин, а точнее хобгоблин, с дубиной и со шрамом на лице. Подойдя к ней, он прихлопнул нахального гоблина, полезшего вперёд, дубиной и улыбнулся улыбкой, не предвещающей, пока ещё, девушке, ничего хорошо! От чего Эльвина не выдержала, забилась в путах и обмочилась от страха.

Сейчас же, без минуты три — она была пленницей гоблинов. Замотанная веревками, мешающие сделать ей любое движение. И находилась в пещере, полной женщин, и гоблинов. Под противный смех то одного, то другого уродца, девушек сношали. А один, самый жирный из гоблинов, порвал маленькую девочку и гоготал на всю катушку. Эльвине "повезло", её пока ещё не "тронули". Но…

От открывшейся картины происходящего, молодая девушка — она же глупая девчонка — отчаялась. Её глаза потухли, и больше не горели тем радостным огнём. Девушка знала, что будет с ней в будущем, и не могла думать о таком, оставаясь при этом в себе… Отец говорил, что она гений, что рождается раз в тысячу лет, а она закончила так… в пещере гоблинов, и ей уготована лишь судьба свиноматки… Слёзы безостановочно текли из глаз двумя ручейками.

«Почему…»

И даже то, что к ней ещё не притронулись, не прибавляло ей радости, ведь тот хобгоблин, явно положил на неё глаз. А если она поднимет голову, то и вовсе увидит его рожу. И тому явно надоело просто на неё смотреть, и он уже потянул к ней руки и схватил за её одежду, разрывая ту одним лишь махом, обнажив её большие груди, что колыхнулись в такт движению. Хобгоблин даже пустил слюну, глядя на такие огромные мячики.

«Н-нет! Не хочу! Не надо! Пожалуйста спасите меня! Пожалуйста!» — билась она в истерике, размазывая на своём всё ещё прекрасном лице слёзы отчаяния. Хобгоблин уже потянулся к своей оттопыренной тряпке, что заменяла ему штаны…

— Гуи-гуих-гуих! Большой Блиут! Гуи! Она твой гуи! — раздался голос другого жирного урода. Эльвина даже не заметила, как все гоблины прекратили насиловать женщин.

Девушка с удивлением уставилась на хобгоблина, что с досадой прихлопнул гоблина, трахающего труп некогда живой девочки. И двинулся от неё подальше.

Спустя несколько минут визжаний, она услышала звуки сражения, и это дало ей надежду на спасение.

В некогда потухших глазах вновь разгорелось пламя, и девушка с отчаянным рвением стала резать на себе верёвки ножом, который появился словно бы из ниоткуда. Хотя… женщинам было куда, незаметно, спрятать свое оружие…

Следующее сражение было очень страшным. Несмотря на кровь и расчленёнку, эти голые гоблины сражались голыми руками, и ладно бы только так, но они ещё и своими членами размахивали при каждом ударе. Психическая атака голых гоблинов, так назвал я это сражение.

Два десятка голожопых против меня. И я даже поостерёгся использовать усиление всего тела, помня ту боль всего за минуту сражения. А так, усилил руки, плечи и ноги, да и то, при каждом резком движении они отдавались болью.

Всё же голожопые заставили меня попотеть, пока я рубил их тела. Они не были опасны, и действовали наобум, иногда просто сами натыкались на наконечник меча. Но их было два десятка, два десятка мелких и проворных гоблинов.

Убил одного, на его место встали два других, убил их и на их место приходили ещё. Вот так мне и пришлось бегать по комнате, иногда слыша визжания жиробаса, и уворачиваясь от слишком настырных гоблинов, попутно рубя их причиндалы. Кстати, за каждого нудиста мне отвалили по 70 опыта. Наконец, в пещере остались я, жиробас, да пара прихвостней, что имитируют из себя его стул и подставку для ног, закуток с самками не в счёт.

Я не стал совершать рывок в его сторону, и пока тот ещё не успел встать и что-либо сделать, а он яростно пытался поднять свою жирную жопу под свои же визги, но всё никак не получалось. Игнорируя боль, я схватил меч на манер копья и использовал так же — то есть метнул в жиробаса. Вот только вместо того чтобы пробить его тушу навылет, меч неудачно так прошёлся по нему кромкой и вонзился в правую руку.

С противным визжанием тот завалился на спину, попутно придавив троих гоблинов, пытавшихся его поднять.

— Гуиии! Кровь! Гуиии! Помогите! Гуии! — жиробас завертелся, запыхтел, пытаясь вынуть меч из своей руки и остановить хлынувшую кровь из раны, но всё никак не мог дотянуться здоровой рукой и окончательно размазал своей спиной, к тому времени едва живых, троих гоблинов под собой.

Под его огромным телом собралась большая лужа из смеси крови и внутренностй, а под его ногами образовалась полупрозрачная желтая лужа вместе с другой, коричневой субстанцией. Всё это смердело.

— Гуии! Помогите! Гуии!

Даже как-то расхотелось подходить, но его захлёбывающееся визжание начинало изрядно так раздражать. Мало того, что я еле живой, всё тело болит и чувствую, что с органами тоже не всё в порядке, так ещё и вонь, исходящая от жиробаса, преграждала мне путь к его пыткам и информации, хотя я уже и сомневаюсь, что смогу вызнать что-то полезное для себя.

Хотя… одна идейка у меня появилась. Перед моими глазами отличная, большая, жирная мишень, так ещё и со встроенным датчиком урона! Вот и попрактикуюсь на нём, да и интересно мне, что, если… если скомбинировать руну огня и воды. Они вроде как два противоположных друг другу атрибута. А может… моя рука просто взорвется от противоположных друг другу атрибутов. Как никак — огонь с водой под давлением, может либо вообще не сработать, либо бахнуть так, что от меня и мокрого места не останется.