Его слова были как гром среди ясного неба. Она механически продолжала идти с ним рядом, ощущая, что воздух все еще каким-то образом наполняет ее легкие и покидает их. Высокий и прямой, он прошел рядом с ней по главной лужайке в сторону Кастело. Внутри, в холле, они встретили Инез и других.

Мануэль посмотрел куда-то выше головы Клэр, а затем откланялся:

— Извините меня. Мне нужно распорядиться о напитках.

Клэр осталась неподвижной, чувствуя себя подавленной, окруженной туманной стеной горечи и несчастья. В результате в голове возникла совершенно ясная перспектива: пройдет много времени, прежде чем она снова окажется в Кастело де Кастро.

Глава 7

Следующая неделя казалась бесконечной. Занятия прекратились, не было больше совместного чтения романов или поэзии. Инез молча шила и вышивала, и писала множество писем, затворившись в своей спальне, а Клэр проводила время на балконе, тяготясь видом моря и финиковых пальм. Инез преднамеренно старалась как можно реже оставаться с ней наедине.

Боль от их изменившихся взаимоотношений Клэр находила просто невыносимой.

По мере того как текли день за днем, шансы восстановить их прежнюю дружбу становились все более и более проблематичными. Может, все было бы иначе, если бы Николас вдруг не отказался от своей привычки проводить ежедневно один вечерний час в семейном кругу в Каза-Венуста. Он не появлялся целых четыре вечера сряду, пока сеньор Сарменто, несколько встревоженный этим, не послал ему записку в бунгало. На следующий день Николас приехал раньше обычного, до того, как сеньор покинул веранду, и вел себя так, словно куда-то торопился.

— Вы почему пренебрегаете нами, мой сын? — хотел знать старый сеньор. — Мы очень без вас скучали. Вряд ли стоит менять добрые привычки.

— Простите меня. Но так случилось, что все эти дни нам приходилось работать до позднего вечера.

— Это на вашей-то дороге? Но ведь солнце садится рано, а после наступления темноты кто же работает?

— У нас сейчас очень ответственный этап, сеньор.

— Даже если это и так, согласитесь, что все равно необходим отдых. Вы не очень хорошо выглядите, Николас, а эти мои девушки тоже перестают улыбаться, когда вы не появляетесь. Смотрите, как им приятно видеть вас! Сегодня у вас есть возможность загладить вину, оставшись у нас на обед, после чего мы послушаем музыку.

— Мне бы очень хотелось остаться, сеньор, но это невозможно. Граф ожидает меня к обеду в Кастело.

— Очень жаль, — проговорил с досадой сеньор Сарменто. — Тогда, может быть, завтра, мой друг?

— Завтра и послезавтра я буду помогать доктору Гомесу в клинике во время его осмотров. Наши рабочие должны пройти медицинское обследование, и в вечерние часы мы должны будем вместе заполнить их карты.

Старый сеньор остался удовлетворенным этим ответом, но обе женщины вовсе не поверили в эти объяснения. Николас намеревался как можно менее демонстративно прекратить свои регулярные визиты на виллу Сарменто.

Что касается Мануэля, то до них доходили обычные сплетни, которые иногда вспыхивали с новой силой. Жители других вилл рассказывали о том, что он время от времени приглашал их для игры в теннис или на обед. Они с сочувствием говорили о том, что Далена Монтейра, несмотря на ее благородное происхождение и очень милую внешность, не шла ни в какое сравнение с неотразимой блондинкой Франческой Альварес.

Клэр переносила все эти пересуды с удивительным присутствием духа. Она была только одной из многих, кто оказался жертвой очарования и целостности личности Мануэля. Разве можно было бороться с таким несчастьем? Поэтому, перенося его, следовало брать пример с нетерявшей достоинства Инез, которая не расставалась со своей иглой, просматривала журналы и строго следила за своей корреспонденцией.

Но вот настал день, когда Клэр узнала о причине такого усердного обмена письмами. Обе женщины обедали на этот раз вместе с сеньором.

Сеньор сделал два бутерброда для Клэр, один с красным джемом, а другой с белыми кусочками цыпленка. То же самое было сделано для Инез, которая молча и сосредоточенно смотрела в свою тарелку. Тон ее высказываний был неторопливым, но ей не хотелось встречаться глазами с Клэр, которая сидела за столом напротив нее.

— Мы обсуждали многие вещи сегодня утром, таита и я, и пришли к некоторым решениям. Вы помните, что мой брат помолвлен и собирается жениться?

Левая рука Клэр сжалась на коленях.

— Да, конечно, помню.

— Он просил отца определить дату свадьбы, причем как можно скорее. Поначалу мы намеревались лететь в Опорто для участия в церемонии, покинув остров на неделю. Мы, естественно, оставили бы вас здесь, предоставив заботам Энрике и Жозефа. Но по ряду причин мы изменили наши планы. Здоровье таиты значительно улучшилось, и до тех пор, пока он не слишком активен, ему не повредит жить в Португалии. Существует, кроме того, и другая проблема: на кого мой брат оставит дела на то время, пока он и его молодая жена отправятся праздновать... вы называете это медовый месяц. Поэтому мы решили закрыть Каза-Венуста и возвратиться в Опорто навсегда.

Это было потрясение, к которому Клэр совершенно была не подготовлена, и ее мозг отказывался переварить такое множество обстоятельств, которые неожиданно сваливались на ее голову.

— Значит, вам не хочется покидать остров? — спросила Инез ровным голосом.

— Нет... я не поеду в Португалию.

Звук собственного голоса придал Клэр смелости.

— Мне, конечно, хотелось бы посетить вашу страну, но я окажусь там совершенно чужой, к тому же мне необходимо зарабатывать на жизнь, вы знаете.

— Вы будете жить с нами.

— Вы и сеньор очень добры ко мне, но этого может не получиться.

— Вы имеете в виду, — говорила Инез совершенно бесстрастно, — что здесь, на Святой Катарине, у вас есть опекун, который не только говорит на вашем родном языке, но и понимает вас; в Опорто у вас не будет английского друга. Мы принимаем это во внимание и понимаем, что решение может быть принято только вами. Планируем отправиться в конце следующей недели, обычным рейсовым самолетом, а потому у вас есть несколько дней, чтобы все обдумать.

Ленч болезненно медленно подходил к концу. Инез сделала знак слуге, и сеньор, извинившись, поднялся к себе в комнату.

Инез не последовала за ним, как обычно. Она, несколько поколебавшись, остановилась в арке холла ровно настолько, сколько было необходимо для того, чтобы произнести следующую тираду:

— Я не хотела этого касаться в присутствии таиты. Вы и я — не враги, Клэр, и я никогда не буду сожалеть о том, что мы привезли вас на остров. Вы научили меня гораздо большему, чем вы думаете. Я не хотела, чтобы вы думали, что я ревную вас за вашу привязанность к... Николасу. Я бы ничего не хотела лучшего, как оставаться с вами друзьями навсегда, но... вы же не лишены здравого смысла. Существуют вещи... — она уже собиралась уходить, но затем добавила: — Не следует так печалиться. Жизнь постоянно меняется.

Оставшись в одиночестве, Клэр направилась в сад. Инез было двадцать семь, почти двадцать восемь; к этому времени она, вероятно, выработала такие устои в жизни, которые помогают ей преодолевать разочарования и боли сердца. У нее, кажется, существуют неограниченные резервы самоконтроля. Но ее разочарование казалось таким ненужным, такой ужасной потерей.

И вдруг острая мысль пронзила мозг Клэр. Как воспримет Николас известие об отъезде семейства Сарменто с острова? Не долго думая, Клэр направилась по каменистой дороге в сторону города.

Она предположила, что Николас должен был, несомненно, находиться в рабочем лагере в верхней части улицы.

Клэр уже почти дошла до склона, ведущего к набережной, когда откуда-то из-за города раздался глухой рокот, эхо от которого уходило раскатами в глубину моря. Строители начали взрывать скалистые стены узкого прохода на другой стороне центральной улицы. Ей, конечно, могли не разрешить приблизиться к месту расположения рабочего лагеря, чтобы переброситься несколькими словами с Николасом.