Всемилостивейшая Государыня!

Безпримерные Вашего Величества попечения о пользе общей учинили Отечество наше для нас любезным. Долг подданической обязанности требовал от каждого соответствования намерениям Вашим. И с сей стороны должность моя исполнена точно так, как Вашему Величеству угодно.

Я Высочайшие Вашего Величества к Отечеству милости видел с признанием, вникал в премудрые Ваши узаконения и старался быть добрым гражданином. Но Высочайшая милость, которою я особенно взыскан, наполняет меня отменным к персоне Вашего Величества усердием. Я обязан служить Государыне и моей благодетельнице. И так благодарность моя тогда только изъявится в своей силе, когда мне для славы Вашего Величества удастся кровь пролить. Сей случай представился в настоящей войне, и я не остался в праздности.

Теперь позвольте, Всемилостивейшая Государыня, прибегнуть к стопам Вашего Величества и просить Высочайшего повеления быть в действительной должности при корпусе Князя Прозоровского¹,[1] в каком звании Вашему Величеству угодно будет, не включая меня навсегда в военный список, но только пока война продлится².

Я, Всемилостивейшая Государыня, старался быть к чему ни есть годным в службе Вашей; склонность моя особливо к коннице, которой и подробности, я смело утвердить могу, что знаю. В протчем, что касается до военного искусства, больше всего затвердил сие правило: что ревностная служба к своему Государю и пренебрежение жизни бывают лутчими способами к получению успехов. Вот, Всемилостивейшая Государыня, чему научили меня тактика и тот генерал, при котором служить я прошу Вашего Высочайшего повеления. Вы изволите увидеть, что усердие мое к службе Вашей наградит недостатки моих способностей и Вы не будете иметь раскаяния в выборе Вашем.

Всемилостивейшая Государыня

Вашего Императорского Величества

всеподданнейший раб

Григорий Потемкин

В квартере К[нязя] Прозоровского

24 маия 1769 году

Всемилостивейшая державнейшая великая Государыня

Императрица и самодержица Всероссийская.

Государыня Всемилостивейшая.

Всемилостивейшую Вашего Императорского Величества грамоту и орден Святаго Георгия я имел счастие получить, не находя себя довольно в силах заслужить оную Высочайшую милость на самом ли деле. Еще меньше себя чувствую способным на словах принесть верноподданнейшую благодарность. Нет для меня драгоценней жизни — и та Вашему Величеству нелицемерно посвящена. Конец токмо оной окончит мою службу.

Позвольте, Всемилостивейшая Государыня, принесть всеподданнейше поздравление с покорением другого турецкого города на Дунае¹.

Повергая себя освященным стопам Вашего Императорского Величества, с рабскою преданностию есмь

Всемилостивейшая Государыня

Вашего Императорского Величества

всеподданнейший раб

1770 год, 21 августа. Григорий Потемкин

Лагерь при Килии

Господин Генерал-Поручик и Кавалер. Вы, я чаю, столь упражнены глазеньем на Силистрию, что Вам некогда письмы читать. И хотя я по сю пору не знаю, предуспела ли Ваша бомбардирада¹, но тем не меньше я уверена, что все то, чего Вы сами предприемлете, ничему иному приписать не должно, как горячему Вашему усердию ко мне персонально и вообще к любезному Отечеству, которого службу Вы любите.

Но как с моей стороны я весьма желаю ревностных, храбрых, умных и искусных людей сохранить, то Вас прошу попустому не даваться в опасности. Вы, читав сие письмо, может статься зделаете вопрос, к чему оно писано? На сие Вам имею ответствовать: к тому, чтоб Вы имели подтверждение моего образа мысли об Вас, ибо я всегда к Вам весьма доброжелательна.

Дек[абря] 4 ч[исла] 1773 г. Екатерина

Скажите и бригадиру Павлу Потемкину спасиба за то, что он хорошо турок принял и угостил, когда оне пришли за тем, чтоб у Вас батарею испортить на острову².

[7 февраля 1774. Царское Село]

Quand le Gra[nd] Duc sera sorti de chez moi, je Vous feres avertir et en attendant amuses-Vous le mieux que Vous pourres sans toutefois faire tort aux honnetes gens parmi lesquels je me compte aussi. Adieu, mon bon Ami.[2]

[До 14 февраля 1774]

Mon cher Ami, ayes la bonte de me choisir quelque present pour l'esprit, et faites moi savoir, si Vous pouves, comment on se porte? N'ayant aucune communication directe et Mr le Gros n'y etant pas, je suis obligee de Vous incommoder, je Vous en fais mes excuses.[3]

[До 14 февраля 1774]

Mon cher Ami, je Vous prie d'envoyer ou de donner le billet ci-joint a Mr le Gros. C'est pour l'esprit de Caliostro.[4]

[15 февраля 1774]

Mon cher Ami, je viens de sortir du bain, l'esprit souhaitait d'y aller avant hier, mais cela sera difficile aujourd'hui: primo, parce qu'il est neuf heures deja; secondo, que toutes mes femmes у sont presentement et probablement n'en sortiront d'une heure et puis il faudroit encore remettre de l'eau etc. Cela prendroit le reste de la matinee. Adieu, mon cher Ami.[5]

[После 16 февраля 1774]

Mon Ami, moi j'ai dine, mais il faut que les autres dinent aussi; ainsi lorsque Mr le Gros aura dine, ayes la bonte de me le faire dire ou de me l'envoyer.[6]

[18 февраля 1774]

Mon cher Ami, malgre le contentement que les esprits de Caliostro ont produit, je suis dans une grande apprehension que je n'aye excede Votre patience et ne Vous aye cause de l'incommodite par la duree de la visite. Ma montre s'est arretee et le tems s'est passe si vite qu'a une heure il paroissait n'etre pas minuit; j'ai un autre regret encore qui est qu'au lieu de cette «soupe a la glace» Vous n'ayee eu sous Votre main il у a un an et demi Medecine chimique de Caliostro que est si douce, si agreable, si maniable, qu'elle embaume et donne de l'elastricite a l'esprit et aux sens, ma Basta, Basta, caro amico, il ne faut pas Vous ennuyer trop longtems; on est rempli de reconnaissance et de toute sorte de sentimens de reconnaissance et de consideration pour Vous.[7]

[21 февраля 1774]

Марья Чоглокова, видя, что чрез девять лет обстоятельствы остались те же, каковы были до свадьбы, и быв от покойной Государыни часто бранена, что не старается их переменить, не нашла инаго к тому способа, как обеим сторонам зделать предложение, чтобы выбрали по своей воле из тех, кои она на мысли имела¹. С одной стороны выбрали вдову Грот, которая ныне за Арт[иллерии] Генер[ал]-пору[чиком] Миллером², а с другой — Сер[гея] Салтыкова] и сего более по видимой его склонности и по уговору мамы, которую в том поставляла великая нужда и надобность³.