С[упруг] м[ой] ми[лый].

[После 8 июня 1774]

Батинька, голубчик, будто ты просишь мудреного чего, что приласкаться. Это весьма натурально для меня, душа милая и бесценная, м[уж] дорогой.

[После 8 июня 1774]

Голубчик, si 3a[xap] est faux comme je n'en doute pas, il est puni. S'il a souhaite que Vous fussies a cote de lui, il doit etre content,[48] но, как бы то ни было, гласно досаду показать ему нельзя. Возвращаю к Вам его поздравительное письмо¹, остаюсь в[сегда] л[юбящей] в[ас] в[ерной] ж[еной].

[12 июня 1774. С.-Петербург]

Пусть едет, душенька. Я мучусь духом и телом, что согрешила глупым и неуместным ворчаньем противу твоей и моей ласки. Умру, буде в чем переменишь поступок; милой друг, нежный муж, презри великодушно глупости спящего ума и тела¹.

[14 июня 1774]

Миленький голубчик и безценный дружочек. Я должна к тебе писать, чтоб слово сдержать. Знай же, что я тебя люблю и тем никого не дивлю. Посади возле себя главу полиции и не перемени позиции, а то Черныш перчит, а Разум карту держит,[49] за что Бран[ицкий] будет коситься и Мих[аил] Сер[геевич] усердится. Не прогневайся, рифма не очень чиста, но принимайте сие за вольный слог et pour Vous l'on feroit l'impossible et pour cela aussi je serai ou Votre tres humble servante, ou Votre tres humble serviteur, ou bien aussi tous les deux a la fois.[50]

[Около 25 июня 1774]

Il me semble et J.J. Бет[ской] est aussi de mon avis que ce serait une bonne chose, si Vous pouvies dire а Пассек de persuader la soupe a la glace de s'en aller avec lui dans ses terres de la Russie Blanche.[51]

[Накануне 27 июня 1774. Петергоф]

В викториальные дни производилась всегда пальба во время войны с шведами, а во время мира не стреляют. А сегодня стрелять нельзя, не шокируя шведы, ми[лый] др[уг], м[уж] д[орогой].

[До 28 июня 1774]

General, la tete me tourne de Votre projet. Vous n'aures de moi aucun repos apres les fetes, que Vous ne m'ayes mis par ecrit Vos idees. Vous etes un homme charmant et unique. Je Vous aime et Vous estime de tout mon coeur a jamais.

[52]

[До 28 июня 1774]

Bonjour, mon coeur. Я так встала весела, что ужасть. Ах, радость, не прогневайся, вить ты любишь, когда я весела. Кроме вздора сегодня не услышишь. Однако же есть одна материя невздорная, о которой говорить могу, ибо чувство повсюду занято ею. Но ей кончу сие письмецо, а теперь a propos de cela,[53] нижайше прошу подполковничий список с Вашими рассуждениями не задержать, а то боюсь, Кузьмин меня высечет, а Чернышев лишний раз комнату свою накурит духом неприятным¹.

Миленький, душа моя, любименький мой, je n'ai pas le sens commun aujourd'huy.[54] Любовь, любовь тому причиною. Я тебя люблю сердцем, умом, душою и телом. Всеми чувствами люблю тебя и вечно любить буду. Пожалуй, душенька, я тебя прошу — и ты меня люби, зделай милость. Вить ты человек добрый и снисходительный. Приложи старанье у Гри[гория] Алек[сандровича], чтоб он меня любил. Я умильно тебя прошу. Также напиши, каков то он: весел ли он и здоров?

Я сегодня думала, что моя собака сбесилась. Вошла она с Татьяною, вскочила ко мне на кровать и нюхала, и шаркала по постели, а потом зачала прядать и ласкаться ко мне, как будто радовалась кому-то. Она тебя очень любит, и потому мне милее². Все на свете и даже собака тебя утверждают в сердце и уме моем. Рассуди, до какой степени Гришенька мил. Ни минуты из памяти не выходит. Право, радость, ужасть, ужасть, как мил.

[До 30 июня 1774]

Душа милая, за ласку тебе спасибо, и, право, ласка за ласку Вам же отдаю. Когда я Батурина увижу, я с ним говорить буду¹. Только, пожалуй, не привези вверх всяких людей, не поговоря со мною, а то здесь не можно будет ни от кого отговориться и хуже будет города для меня. Прощай, милай милушичка, поговори сегодня о Бибиковых со мною².

[Накануне 3 июля 1774. Петергоф]

Миленький, здравствуй. Я встала тому полчаса и удивляюсь, как ты уже проснулся. За письмецо и за ласку спасиба тебе, душенька. Я сама тебя очень, очень люблю. При сем к Вам гостинца посылаю. Вели Параше приехать обедать к Бетскому.

[8 июля 1774. Петергоф]

При сем, голубчик, посылаю и письмо, мною заготовленное к Щербатову¹. Изволь поправить, а там велю прочесть в Совете подписанное. Это будет не в глаз, но в самую бровь.

[9 июля 1774. Петергоф]

Aussitot dit, aussitot fait, Monseigneur![55] При сем посылаю письмо мое к Кн[язю] Волконскому, но, право, Чорбу надобно туда отправить, а Кличка при нем быть может¹. Adieu, Monseigneur et cher tonton.[56]

[22 июля 1774]

Михельсона¹ жалую полковником. Всем с ним бывшим треть не в зачет. Мещерядским старшинам — медали².

[22 июля 1774. Петергоф]

Душатка, cher Epoux,[57] изволь приласкаться. Твоя ласка мне и мила и приятна. Тебе за то спасибо. Концерт будет, а о Лолии изволь сам Гофмарш[алу] приказать¹. Безценный му[ж].

[После 23 июля 1774. Петергоф]

У Князя Долгорукова¹ четыре полка гусарские, а именно: чорный, желтый, Молдавский и Бахмутский, да 8 эскадронов сверх того². Я к нему напишу, чтоб он два полка отправил чрез Воронежскую губернию к Москве для всякого случая. А пришлет он тех из них, кои ближе сюда, а прийдут, как успеют. Я послала звать всех сюда на концерт и предложу им о поездке моей к Москве. А там станем готовиться³.

[После 23 июля 1774]

Батинька, пошлите повеления в обе армии, чтоб, оставя самое нужное число генералов при войсках для возвращенья полков в Русь, чтоб прочие Генералы-Поруч[ики] и Генер[ал]-Маиоры ехали, каждый из тех, коим велено быть при дивизии Казанской, Нижегородской, Московской, Севской и прочих бунтом зараженных мест, в тех местах, где они расписаны иметь свое пребывание, и чтоб каждый из них взял с собою невеликий экскорт и везде б объявляли, что войски идут за ними. А при войсках можно оставить генералитет тот, кому квартировать в спокойных местах: как-то — дивизии Украинской, Ревельской, Лифляндской, Смоленской, Белорусской и пр[очие].