Председатель подкомитета: «Каким образом?»

Свидетель: «Я упомянул, что работал с самкой. Изначальная гипотеза биологов состояла в том, что материнский организм неким образом управляет всем сообществом Иных. Марго – вы не будете против, если я ее буду так называть и в дальнейшем? – очень часто издавала разнообразные звуки: шипение, свист, нечто вроде приглушенного рычания. Было замечено, что поведение стаи изменяется при каждой фонеме самки. Самцы тоже разговаривали, я потом идентифицировал их „речь" как выражение примитивных эмоций. Они шумели, когда хотели есть, иногда ссорились с ближайшими соседями по клеткам или шипели на людей, ходивших мимо вольеров».

Председатель подкомитета: «И каким образом вы развивали гипотезу, выдвинутую биологической группой?»

Свидетель: «Я – никак. Я записывал звуки, издаваемые Марго, пытался расшифровать их программой речевого анализа, а затем моими разработками пользовались биологи. Я присутствовал, конечно. Сначала не получалось вообще ничего, но через четыре месяца мы выявили основные команды самки».

Председатель подкомитета: «Поясните, пожалуйста».

Свидетель: «Марго, в зависимости от настроения и ситуации, требовала от стаи самые разные вещи. Например, несколько дней мы не кормили самку, и она приказывала самцам принести еду. После чего все другие особи становились обеспокоенными и припрятывали выданное им мясо. Наверное, хотели отнести „главе семьи". Когда исследовательский персонал каким-либо образом раздражал Марго – ну там разряд электрического тока, резкое понижение температуры или удары механической штангой, – матка просила у рабочих особей защиты, и тогда все самцы становились прямо бешеными! С ними невозможно было сладить, пока от Марго не убирали раздражитель и она не успокаивалась. А когда была расшифрована большая часть команд, появилась новая проблема. Наблюдения давали понять, что самка командует стаей не только звуковой речью, но и неким другим способом. Мы стали записывать звуки любых диапазонов, не слышимых человеческим ухом».

Председатель подкомитета: «Мистер Мак-Эван, на предварительном допросе вы сказали буквально следующее: „Материнский организм Иных, безусловно, является высокоразвитым разумным существом". Почему вы пришли к такому выводу?»

Свидетель: «Эта тварь соображает, что происходит. Ее звуковая речь является только средством передачи самых простых команд и приказов. Тем более что их можно услышать только на близком расстоянии. А вот в инфразвуковом диапазоне Марго постоянно общалась с самцами. Девяносто процентов сигналов инфразвука расшифровать так и не удалось. Такое впечатление, что эта зубастая мразь болтала с самцами на совершенно отвлеченные темы. Уж не знаю, какие – погода, план побега из лаборатории, личные чувства… Иногда мне казалось, что Иные обсуждают увиденных за день людей. Я точно знаю, каким звуком они обозначали меня лично, я умел с помощью компьютера различать их интонации – вопросительная, негодующая, усталая… Там работы не то что на пять лет, положенных по контракту, а на всю жизнь и даже немного больше!»

Председатель подкомитета: «Комиссию пока не интересует подобная информация. Расскажите, с какой целью проводились эксперименты по расшифровке „речи" Иных»?

Свидетель: «Я не скажу, что эти звери очень глупы, сэр. Скорее наоборот. Я общался с ними девять месяцев и успел к ним привыкнуть. Понимаете, господин председатель, Иные… Мы никогда не сможем понять, что они такое. Звери оперируют похожими понятиями, но образ их мыслей совершенно отличен от человеческого. Иные соблюдают строгую иерархию в стае, они мстительны, но иногда могут отблагодарить за хорошее обращение. Я несколько недель вплотную занимался самцом по кличке Мистер Пиквик. Я никогда не мучил его, как биологи – знаете, всякие там низкотемпературные эксперименты, разряды тока и прочая гадость. Так даже с крысой обращаться нельзя!.. Мы с ним отлично поладили. Я ради собственного удовольствия даже кино ему показывал – „WY" предоставила видеопленки, сохранившиеся с прошлого года: и запись всех событий на Ахероне. Зверь смотрел, ему явно было интересно, и он очень живо реагировал. А потом помогал мне с опытами. Он не был агрессивен. Похоже, Пиквик всерьез старался понять, что мы делаем и зачем это нужно лично ему. Конечно, на него сыпались всяческие поощрения – самое лучшее мясо, повышенная температура в вольере. Иные очень теплолюбивы… Собственно, именно Мистер Пиквик стал первой особью, которую мы выпустили на свободу, когда смонтировали инфразвуковой ретранслятор».

Председатель подкомитета: «Что означает: „Выпустили на свободу"? Как это понимать? Вы открыли клетку и позволили животному перемещаться по лаборатории или зданиям базы? Только что вы, мистер Мак-Эван, заявили, что любой Иной крайне агрессивен и исключительно опасен для человека».

Свидетель: «Сэр, мы же не полные идиоты! Вначале, когда техническая служба полностью смонтировала портативный ретранслятор, мы отделили Мистера Пиквика от прочей стаи, и несколько дней наблюдали за его поведением. Он слушался, принимая виртуальные приказы за истинные сигналы главы семьи – материнского организма».

Председатель подкомитета: «Что вы сделали потом?»

Свидетель: «По распоряжению мистера Джастина Иного на снегоходе вывезли за несколько миль от колонии и выпустили из клетки. Зверь по-прежнему слушался и выполнял все команды, переданные через ретранслятор. Для усиления сигнала мы закрепили на черепе Пиквика приемник, передающий инфразвук непосредственно в организм существа. Охраной заблаговременно был отловлен инсектоид – абориген Сциллы – и мы приказали Пиквику атаковать его, смоделировав понятия „охотиться", „убить", „доставить в гнездо". Иной принес насекомое прямо к снегоходу. Через два дня мы поставили опыт на человеке…»

Председатель подкомитета: «То есть вы натравили чужое существо на человека?»

Свидетель: «Что вы, сэр! Вы меня неправильно поняли. Тем более что опыт ставился на мне самом, а я, как видите, жив и здоров. Администратор базы, мистер Джастин, предложил добровольцу выйти на прямой физический контакт с Иным, точно так же, вне колонии, на нашем „полигоне“. Человек должен был некоторое время находиться рядом с животным без всяких ограждений, прямо на леднике, под открытым небом. Естественно, из снегохода меня прикрывали стрелки охраны. „WY" обещала большую премию… Если интересно, тридцать тысяч. Честно признаться, я пошел не ради денег. Хотелось посмотреть, чем все кончится. Других добровольцев просто не нашлось. Сами понимаете, такой эксперимент мог быть весьма чреватым…»

Председатель подкомитета: «Опишите, пожалуйста, как прошел опыт?»

Свидетель: «Да просто. Меня и Мистера Пиквика привезли на полигон, вытряхнули из снегоходов и приказали мне „непринужденно гулять". Будешь тут непринужденно!.. Иным управлял начальник биологического отдела, все команды были согласованы со мной, охрана стояла наготове – Иного бы мгновенно пристрелили, прояви он даже самую минимальную враждебность. Впрочем, мне от этого было бы не легче. Зверки и очень быстры и умеют убивать не хуже, чем сержанты „Звездной пехоты", „Серых беретов" или „Грифона". Конечно, я боялся. Но тридцать тысяч долларов… И самому было любопытно. Все таки Мистер Пиквик – мой любимец. До сих пор кажется, что я сумел наладить с ним контакт. Около получаса я и Иной бродили по леднику, зверь не обращал на меня никакого внимания. Ему была дана команда, аналогичная нашему понятию „игнорировать посторонних". Потом начальство приказало Пиквику „изучить объект, но не трогать"».

Председатель подкомитета: «И чем все закончилось?»

Свидетель: «Я уж решил – все, кранты. Не очень-то приятно, когда в метре от тебя стоит громадный черный зверь с зубами и когтями, будто у адского демона. Пиквик вообще меня не тронул. Мне даже показалось, что узнал. Видно, они умеют различать внешность и запах. Потом мы прогнали через речевой анализатор изданные им звуки и поняли: Пиквик обрадовался. Все-таки по сравнению с командой биологов я был для него „своим человеком", если вы понимаете, о чем я, сэр».