– Она не уродливая! – взорвался Росс, наконец, отворачиваясь от зеркала. – Ну, по крайней мере, теперь. После того как я заплатил почти чертову сотню фунтов за это проклятое платье, в которое она одета.

– Не забудь, – напомнил ему Хадсон, – о подходящих к нему туфельках. И шляпе, и плаще.

– Еще одна сотня фунтов, – Росс поднял бокал с бренди, который он поставил на туалетный столик, и осушил его одним глотком. – И чего ради, хотел бы я знать? В этом платье недостаточно материала, чтобы хотя бы прилично ее прикрыть.

Пэйтон глянула вниз на свое декольте. Вырез несколько смелый. Она обладала не так уж и многим, но то, что имела, было довольно откровенно выставлено напоказ. Посмотрев вверх, она увидела, что Хадсон проследил за ее взглядом.

– Да, Пэй, – сказал он, – я заметил, что ты обзавелась грудью. Когда это произошло?

– Не знаю, – Пэйтон покачала головой в недоумении. – Прошлым летом, думаю. Где-то между Нью-Провиденсом и островами Кис [4].

– Когда мы были в Нассау [5], я не заметил у тебя никакой груди, – заявил Росс.

Как старшего ребенка в семье его всегда раздражало, когда Пэйтон – самая младшая – делала что-то без разрешения, например, росла.

– Это потому, что она все лето не носила ничего, кроме тех жутких полосатых брюк, – Рэли, их семейный щеголь, слегка содрогнулся. – Помните? Джорджиане почти пришлось содрать их с нее, когда мы вернулись в Лондон.

– Я носила брюки, – строго указала Пэйтон, – потому, что не хотела, чтобы все заглядывали мне под юбку всякий раз, когда я забиралась на бизань-мачту…

– Мечтать не вредно, – высказал замечание Хадсон.

Игнорируя его, Пэйтон продолжила:

– А жилет я надевала потому, что у меня не было ничего, чтобы поддерживать то, что дрыгалось под моей рубашкой. Здесь мне вас благодарить не за что.

– Женское белье, – Росс кивнул. – Я забыл. Еще сотня фунтов. И ради чего, я вас спрашиваю?

Дверь в спальню открылась, и Джорджиана Диксон веско произнесла:

– Конечно, чтобы выдать ее замуж.

Затем, заметив распахнутый воротник мужа, со вздохом добавила:

– Полагаю, ни одному из вас не пришло в голову, что большинство мужчин нанимают камердинеров, чтобы галстуки им повязывали слуги, а не младшие сестры.

Теперь передернуло Хадсона.

– Я не хочу, чтобы какой-то малый прикасался ко мне, не говоря уж о моей одежде.

– Действительно, Джорджиана, – Росс, как заметила Пэйтон, был совсем не так терпелив со своей молодой женой, каким он был еще несколько месяцев назад. В конце концов, тогда он только ухаживал за ней. Теперь, когда они были благополучно женаты, и ей некуда было деваться, Росс довольно ясно давал понять, что больше не собирается терпеть новомодные идеи, которые она привезла с собой из Лондона. – Есть что-то… ну, противоестественное в том, чтобы один мужчина помогал другому одеваться. Это женская работа.

Джорджиана кивнула. Она, по наблюдениям Пэйтон, вполне привыкла к извращенной логике, к коей часто прибегали в семье, в которую она вошла благодаря браку.

– Понятно, – сказала она. – И поэтому бедняжка Пэйтон должна одеть всех вас, прежде чем вы позволите ей заняться собой.

Возмущаясь, невестка сбоку подошла к Пэйтон и начала вынимать гребни из ее волос.

– Вам троим должно быть стыдно, – отчитывала их Джорджиана. – Бога ради, научитесь завязывать свои галстуки сами. Я заметила, что капитан Дрейк умеет это делать. Нет ни одной причины, почему бы любой из вас не мог это сделать. Вы же не немощные.

– О, да, капитан Дрейк, – сказал Хадсон, закатывая глаза.

– Капитан Дрейк умеет делать все, – спародировал Рэли тонким голоском, и хотя было непонятно, кого именно он передразнивал, Пэйтон бросила на него предостерегающий взгляд. У нее было смутное подозрение, что он пародировал ее, и в этом случае она будет вынуждена дать ему отведать кулака при первой же подвернувшейся возможности.

– Я только что встретила капитана в коридоре, – пользуясь гребнями, Джорджиана начала распутывать колтуны в скандально коротких кудрях Пэйтон. Она обнаружила, что если уложить их под правильным углом, то возможно удастся создать иллюзию того, что волосы Пэйтон длиннее, чем до подбородка, чего в действительности не было. – И он выглядел вполне презентабельно. Куда презентабельнее, чем ты, Росс, выглядел в ночь перед нашей свадьбой.

– Точно, – со смехом произнес Хадсон. – Но Росс, по-моему, в ту ночь уничтожил большую часть бутылки рома, так что вполне понятно, что он не мог выглядеть наилучшим образом…

– Как я понимаю, – продолжала Джорджиана так, будто Хадсон ее не прерывал, – капитан Дрейк не держит камердинера, так что мне остается только предположить, что он, по крайней мере, способен самостоятельно одеться.

– Или ему помогла мисс Уитби, – язвительно заметил Рэли.

Пэйтон была так поражена, что, подскочив, стремительно повернулась лицом к брату, и ее волосы оказались вне досягаемости Джорджианы.

– Она этого не делала, – заявила девушка.

Но даже произнося это – со всем презрением, которое только смогла выразить – часть ее задавалась вопросом: а не может ли это быть правдой? К сожалению, это сомнение, должно быть, прозвучало в ее голосе, поскольку Джорджиана, бросив на Рэли неодобрительный взгляд, сказала:

– Конечно, нет. Мисс Уитби не делала ничего подобного. В самом деле, Рэли, тебе обязательно нужно так провоцировать сестру?

Пэйтон почувствовала, что ее щеки начинают гореть, и она прекрасно знала, что это было не из-за того, что комната выходила на запад, и последние лучи заходящего солнца проникали сквозь оконные рамы высотой в десять футов.

– На самом деле, – произнесла она, возвращаясь в руки своей невестки, – это меня не волнует. Меня определенно не заботит, кто одевает капитана Дрейка. Пусть бы он имел хоть целый гарем женщин, которые бы его одевали, мне нет до этого дела.

Джорджиана нахмурилась и снова занялась ее гребнями для волос. После трех месяцев замужества она уже привыкла к сомнительным разговорам между своим мужем и его братьями – а иногда и их сестрой – как к шутке. Джорджиана могла только стараться предотвращать такие разговоры, игнорируя их, или, как сейчас, воспринимая их спокойно.

– Ну, кто бы его ни одевал, – сказала она, – это была не мисс Уитби. Я видела ее собственными глазами внизу не далее как полчаса назад. Она была с вашим отцом. Он показывал ей последнее пополнение в своей коллекции.

Все четверо отпрысков Диксон простонали. Сэр Генри Диксон в свое время был очень успешным дельцом, основателем «Диксон и сыновья» – торговой транспортной компании, которая принесла ему значительное состояние. Но с тех пор как умерла его любимая жена – сразу после рождения Пэйтон – он утратил всякий интерес к своему делу, и в конце концов передал все управление сыновьям. Теперь сэр Генри проводил большую часть времени, вспоминая свою умершую жену и собирая пиратские вещицы. Гордостью его жизни была коллекция мушкетных пуль, которую он приобрел в Нассау. Мушкетные пули, выпущенные, как ему сказали, из пистолетов, принадлежавших различным капитанам пиратов, среди коих был и Черная Борода [6]. Эту коллекцию он везде возил с собой и показывал всякому, кто имел несчастье проявить к ней хоть малейший интерес.

Пэйтон не могла не почувствовать злорадное удовлетворение от того, что ненавистная мисс Уитби попалась в ловушку отца. Теперь она проведет добрую часть часа, слушая монотонные разглагольствования отца о калибрах и химическом составе свинца, чего Пэйтон пожелала бы только своему худшему врагу. А так как мисс Уитби и была этим врагом, то Пэй почувствовала себя исключительно счастливой.

– А во что, – спросила Пэйтон невестку с обманчивой небрежностью, – мисс Уитби одета этим вечером?

– О, ла, – сказала Джорджиана. – В голубое нечто из легкого тонкого материала с розовыми розетками. Представить не могу, где она его достала. На мой взгляд, оно для девушки помоложе. И с этими рыжими волосами розовый – не ее цвет, – Пэйтон была невысокой для своего возраста, и Джорджиане пришлось наклониться, чтобы прошептать: – Твое платье намного красивее.