Сердце, находившейся рядом Джорджианы, вдруг отчего-то сжалось. Увидев на лице золовки столь резкую смену чувств – от напряжения до спокойствия – она прекрасно поняла, что именно та собралась предпринять. Джорджиана стиснула ладонь Пэйтон, впившись ногтями в ее лайковую перчатку. А Пэйтон лишь взглянула на нее и улыбнулась. Она улыбнулась, а ее карие глаза, такие ясные и невозмутимые, казались глубокими, почти бездонными. «Нет, Пэйтон! – в отчаянии подумала Джорджиана. – Нет!»

Пэйтон показалось, что минула целая вечность, с того момента когда викарий, наконец, спросил у собравшихся: не известно ли кому-нибудь о препятствиях для заключения этого брака, и предложил о них рассказать или замолчать навсегда. Она почувствовала, как судорожно сжалась лежавшая на ее руке ладонь Джорджианы, которая так крепко стиснула ее правую кисть и бросила на нее столь угрожающий взгляд, что будь Пэйтон года четыре, она бы, скорее всего, основательно испугалась.

Но Пэйтон было почти девятнадцать. Поэтому вместо того, чтобы испугаться, она просто подняла левую руку и махнула преподобному.

Викарий, не ожидавший на этом этапе никаких препятствий к свершению обряда – он вне всякого сомнения поженил сотни пар и ни разу прежде не получал положительного ответа на этот особый вопрос – уже заглянул в молитвенник, чтобы узнать, что он должен сказать дальше, когда заметил, что по рядам собравшихся прокатилось волнение и поднял голову…

И узрел поднятую руку Пэйтон. Он также заметил, что сидящая радом с ней молодая леди силится опустить эту руку. Ладно, он уже видел, как эти двое шушукались. От них следовало ожидать неприятностей.

– Гм, – слегка расстроено промолвил викарий, – да, мисс?

Пэйтон сознавала, что на нее устремлены взгляды не только обернувшихся Дрейка и мисс Уитби, но и ее братьев. Все трое сердито смотрели на сестру, особенно Росс. Ну и наплевать! Пэйтон встала и заявила:

– Я считаю, сэр, такое препятствие существует.

Викарий поперхнулся. Ему вдруг показалось, что в церкви стало слишком жарко – во всем виновато солнце, лившее свой яркий свет сквозь витражи. Священник не знал точно, как ему следует поступить в данной ситуации.

К счастью, кажется, затруднение могло разрешиться без его вмешательства. Один из шаферов, тот, что постарше, внезапно шагнул вперед. На его физиономии было написано крайнее смущение.

– Не обращайте внимания! – сказал он викарию и прихожанам. – Продолжайте. Ей просто нужно подышать свежим воздухом.

К изумлению викария мужчина обхватил девушку за талию, оторвал ее от пола и на руках понес из церкви. Однако не успел священник и слова вымолвить, как со своего места поднялась леди Биссон, бабушка жениха, дама внушительных размеров. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Резко стукнув тростью по каменному полу, она рявкнула:

– Немедленно отпусти эту девушку!

Росс споткнулся и чуть не уронил сестру на пол.

– Ч-что? – заикаясь, переспросил он.

– Ты меня слышал, – теперь леди Биссон метала свои отравленные стрелы в Росса. – Если эта девочка утверждает, что для брака существует препятствие, то лично я хочу о нем узнать.

Пэйтон с силой поддала Россу локтем по ребрам.

– Понял? Отпусти меня, ты, идиот чертов!

От внимания викария не ускользнуло, что некоторые дамы, раскрывшие свои веера в надежде побороть жару, стали весьма проворно ими обмахиваться при словах «идиот» и «чертов». Священник откашлялся.

– Послушайте, юная леди! – наконец изрек он. – Хорошенько запомните, что вы находитесь в доме Господнем.

Пэйтон, которую Росс не слишком-то деликатно поставил обратно на пол, оправила корсаж своего платья и заявила:

– О, прошу прощения, преподобный. Дело просто в том, что иногда мои братья ведут себя похуже, чем галерные крысы.

– Ну, возможно, – викарий мельком подумал о жаркóм, что готовила его кухарка, когда он утром покидал жилище. Оставалось лишь надеяться, что оно не пережарится из-за этой проволочки. – И что же это за препятствие, о коем вы нам твердите?

– О, – произнесла юная леди. Более необычной малютки ему видеть еще не доводилось. Тонкая как тростинка, сильно загорелая, с возмутительно короткими коричневыми кудряшками, выбивавшимися по обеим сторонам из-под боннета [25]. А ее нос, в этом викарий почти не сомневался, покрывали веснушки. И хотя она не красавица, из всех присутствующих в храме женщин к таковым можно было отнести лишь мисс Уитби, эту девушку ни в коем разе нельзя было счесть непривлекательной. Собственно говоря, ее большие умные глаза и хрипловатый голос так и притягивали внимание.

– Затруднение, я считаю,- продолжила Пэйтон, – состоит лишь в том, что мисс Уитби состоит в тайном сговоре с сэром Маркусом Тайлером, основным конкурентом корабельной компании «Диксон и сыновья». Сегодня утром я видела их вместе в лабиринте [26] Дэринг Парка.

Прихожане разом ахнули, хотя некоторые из них, включая и викария, имели самое смутное представление о том, как это может воспрепятствовать браку.

И тут мисс Уитби, к всеобщему изумлению, уронила букет и в глубоком обмороке повалилась на каменный пол.

– Мисс, вы уверены, что ничего не хотите? – спросила трактирщица. – Может, бокал вина?

Рассевшись в кожаном кресле весьма непристойным образом: откинувшись на один подлокотник и закинув ноги на другой, Пэйтон посмотрела мимо миссис Пибоди на остальных людей, собравшихся в небольшой гостиной.

Росс был в ярости, и ему не сиделось на месте. Он беспокойно шагал туда-сюда перед камином. Джорджиана некоторое время назад упала навзничь на деревянную скамью, прикрыла лицо носовым платочком и за последние полчаса ни разу не шелохнулась. Хадсон и Рэли заняли подоконники и поочередно то поглядывали на Пэйтон, то украдкой всматривались в цветное оконное стекло, видимо, в надежде узреть соблазнительную служаночку, замеченную ими по пути сюда.

Только сэр Генри, сидевший за столом, задумчиво склонившись над своей коллекцией мушкетных пуль, казалось, забыл, что его дочь стала изгоем общества. Время от времени он перегибался через стол и спрашивал у Пэйтон: а не кажется ли ей, что пуля, приписываемая гнусному пирату Люсьену Лафонду, на вид не очень-то похожа на пулю Черной бороды [27]. Он беспокоился, что его могли обмануть…

– Мисс?

Пэйтон слабо улыбнулась трактирщице и покачала головой. Под нацеленными на нее недоброжелательными взглядами она не могла ни о чем думать, тем более о еде. Впрочем, сама виновата. После такого любая пища покажется на вкус, как песок.

– Ну, тогда ладно.

Миссис Пибоди забрала стоявший нетронутым на столе с самого полудня поднос с нарезанной ломтями ветчиной и сыром. Если ее и удивило, что ни один член семейства таких отъявленных едоков не отведал ни кусочка с ее лучшего блюда, она ничем этого не выдала. Миссис Пибоди хватило одного взгляда, чтобы понять – эти люди в панике. Пожалуй, источником всех бед была юная леди. Чего же еще ждать от этих девиц! Возможно, предположила миссис Пибоди, эту молодую особу поймали, когда она пыталась убежать со своим возлюбленным. Очевидно, у того за душой ни пенни, и, конечно же, ее богатенькое семейство не одобрило такой союз. Будучи в душе натурой романтичной, миссис Пибоди целиком и полностью сочувствовала мисс Диксон, у которой имелось множество братьев устрашающего вида, и отец, у которого, кажется, не все дома. Женщина решила для себя, что если ночью молодой человек придет и попытается вызволить юную леди из лап всех этих братьев, ей следует всячески помочь влюбленным.

Однако миссис Пибоди, как и многих других в тот день, ожидало неминуемое разочарование. Потому что молодой человек – который, впрочем, был вовсе не так молод, как навоображала себе миссис Пибоди – не собирался приходить и уж конечно не собирался спасать юную леди. В настоящий момент он находился в море, на много миль от них, в обществе куда более красивой молодой дамы, которая к концу их путешествия станет его женой де-факто, даже если она еще не стала ею де-юре.