- Убей... убей...

   - Теперь они точно сдохнут.

   - Пожалуйста... убей...

   Обладатель хриплого голоса громко и нецензурно выругался.

   - Босс, может ты тайный садист? Ты все-таки решил их оставить? Неужели у тебя нет милосердия? Они обречены, давай просто их добьем.

   Но его никто не слушал.

   - Уходим, у нас еще остались незаконченные дела.

   Молча и угрюмо они покинули двух извивающихся от боли на земле девушек, что-то недовольно бормоча. Марина попыталась отползти, выскользнув из объятий ослабевшей подруги, но наткнулась на преграду оттолкнувшую ее обратно.

   - Больно...

   Боль не покидала их истерзанные тела. На шеях висел чеснок, обжигая горло и легкие, а жидкость разъедала кожу, добираясь до костей.

   - Почему мы не умираем? - спросила шепотом Маринка.

   - Н-не знаю, прости меня. Это я виновата... я втянула тебя к этой... проклятой дохлой лягушке....

   - Никто... не знал... больно...

   Солнце постепенно садилось. Еще до заката девушек окутало белое сияние, впитываясь в их плоть и исчезая. Олимпиада удивлялась, что не сошла с ума от пережитого. На трясущихся руках Лима приподнялась и обвела уставшим взглядом окружающее их пространство. Все та же поляна, все тот же лес. Боль не ушла, но жажда отступила. Круг все еще закрывал их.

   - Ты можешь встать? - спросила Марину подруга.

   - Мы все равно не выберемся, круг помешает.

   - Давай попробуем.

   Поддерживая друг друга, девушки встали и осторожными шажками приближались к границе. Ничто не препятствовало их продвижению.

   - Я пить хочу, - просипела Маринка.

   - Надо найти ручей.

   - Но где? Мы не знаем где он.

   - Просто идем.

   Подруги вошли в лес, пробираясь сквозь деревья и царапая руки об острые ветви. Животные с шумом разбегались в разные стороны. Но обращать на такую мелочь внимание не было сил. Когда пошел дождь, девушки обрадовались ему, как брату родному. Сложив руки в ладошки, они подставили их под ливень.

   - Мы можем пить воду? - поинтересовалась Марина у Лимы, но та уже жадно пила из ладоней.

   - Да, - вытерла губы и вновь подставила ладошки.

   После того, как жажда ослабла, Лима упала на колени.

   - Вставай, нужно идти.

   - Куда? Зачем?

   - Мы живы!

   - А вдруг мы монстры? И они правы и мы будем убивать?

   - Мы живы, Лима, а это главное!

   - Я не хочу быть монстром, лучше умереть.

   - Вставай, мы должны идти!

   Теперь настала Маринина очередь поднимать подругу. Обняв Лиму за талию, она заставила идти ее вместе с ней. А дождь все продолжал лить. Девушки промокли до нитки и ощущали холод на поврежденной коже.

   - Твой палец, он вырос, - заметила Олимпиада.

   - Плевать на палец, я хочу избавиться от этих крыльев! Они только мешают!

   - Что это, там впереди?

   Марина прищурилась, вглядываясь:

   - Вроде бы пещера.

   - Укроемся?

   Из-за темноты они не разглядели, что проход тот - старый вход в здание. Шлепая кроссовками по мокрой земле, они двигались вглубь кривого коридора, чувствуя тепло. Подруги вышли в огромный старинный зал.

   - Где мы?

   Возле дальней стены стояло мягкое глубокое кресло, а рядом стол такой же серый, как и все вокруг. В кресле сидел старичок. Перед ним лежал на подушке светящийся шарик. Пожилой мужчина внимательно в него вглядывался.

   - Ах, вампиры, ну заходите, заходите, - проскрипел старик.

   - Мы не вампиры! - возмутилась Марина, поддерживая подругу.

   - Я знаю, кто вы. Меня не обманешь. Я знаю, зачем вы сюда пришли. И почему вы здесь оказались.

   - А зачем с нами это сделали? - поинтересовалась Лима.

   Старичок хихикнул и облокотился о спинку кресла.

   - Есть люди, которые чувствуют в родном доме себя чужими, не своими. Окружающие их не понимают, а они не понимают остального мира. Им нужно уйти, но они не знают куда, ведь везде будет одно и тоже, везде все то же самое.

   - И мы такие? - скривилась Маринка.

   - А разве нет? Вспомни хотя бы свои отношения с молодыми людьми. Нет такого человека, которого ты могла бы любить в твоем мире. Ты красива, как цветок, и они все равно будут слетаться, как пчелы. Все они будут предавать и не понимать тебя. А ты, Лима, понимаешь, что я прав?

   - Да, но только отчасти.

   - Вас перенесли сюда, чтобы изменилась ваша судьба. И она изменится, поверьте мне. Я многих, таких как вы, перевидал. Хотя мне не приходилось встречаться с ними лично. Ваша судьба уже поменялась, вы стали иными. Увы, я вижу, как судьба вас разлучит и, прежде чем, вы встретитесь, вам придется пройти много дорог, пережить тяжкие испытания.

   - Так что, мы обе не спим? - спросила Марина.

   - Да, вмешиваться не стану.

   - А зачем вы здесь и кто вы?

   - Я тот, кто открывает силу. Я могу раскрыть ваш потенциал раньше времени. Помочь вам обрети свою мощь. Пробудить ваш дар. Или забрать от вас то, что вам не нужно. Вы хотите этого?

   Девушки переглянулись. Марина пожала плечами, а Лима, покраснела и решилась.

   - Вы сказали, что можете забрать?

   - Да.

   - А вы можете помочь нам снова стать людьми?

   - Нет, это ваша судьба, мне она неподвластна.

   - А лишить жажды крови?

   - Нет.

   - Ну, тогда. Вы знаете... я... мне отвратительны мужчины, чем больше я о них узнаю, тем сильнее они мне противны...

   - Ты хочешь, чтобы я забрал страсть, которая тянет тебя к ним?

   Марина открыла искореженный рот. Девушка настолько сильно удивленна, что лишалась дара речи. Она не могла поверить, что после того, что с ними произошло, Олимпиада может еще думать, как ей ненавистны мужчины. Насколько же сильна ее неприязнь? Почему, терпя физическую боль, она говорит подобное? Чудо что они живы, могут разговаривать, ходить, наконец, не сошли с ума. А она... она... может Лима действительно лишалась рассудка?

   - Да, я этого хочу, - решительно ответила Олимпиада.

   - Я не могу полностью забрать твою страсть, - усмехнулся старичок. - Ты не будешь чувствовать ничего ни к одному мужчине. Никто не сможет из них разжечь в тебе огня. Но ты станешь уязвима для одного единственного мужчины во всех мирах.

   - Это для кого? - нахмурилась Лима.

   - Мужчина и женщина - две половины одного существа. Когда они влюбляются, по-настоящему, их души находят друг друга и поэтому они счастливы. У тебя тоже есть своя половина и именно перед ним ты будешь слаба. Я избавлю тебя от любви земной, но не смогу отобрать любовь небесную. Это не в моих силах и не меня нужно просить об этом. Нельзя влюбиться второй раз, лишь земная любовь дает такой обман, потому что половина только одна, что подходит только тебе.

   Марина нахмурилась. Ей все больше казалось, что у старика поехала крыша. Разговаривал он странно, непривычно. Нередко пропускал буквы, и тогда становилось трудно понять, что старец хотел сказать. Иногда нескладно, как ребенок с маленьким словарным запасом.

   - Значит, вы заберете, то о чем я попросила? - уточнила Лима.

   - Уже забрал, и не будет больше обмана, сердце подскажет, когда ты встретишь его.

   - Надеюсь что...

   - Не говори этого слова, глупая, только не в моем доме!

   - Ну, хорошо.

   - А теперь проси дар себе.

   Лима задумалась.

   - Я не знаю, что просить. Я хочу вернуть себе человеческий облик. Но вы отказали нам. Если я что-то попрошу, то оно может повернуться против меня. Это как плохое желание, которое причиняет вред пожелавшему его человеку. Вдруг я не смогу правильно объяснить того, что хочу? И вы меня не так поймете? Нет, я лучше не буду рисковать, пусть останется все так, как есть.

   - Я не даю ничего нового. Я лишь пробуждаю то, что дано тебе с самого начала. Я не всемогущ, как хранители равновесия.

   - Все равно, ничего не надо.

   Старичок кивнул и повернулся к Марине, которая так и не закрыла рта.