— Где ты их видела?

Прежде чем Тибблс успела ответить, вернулись Бэзил, Робин и Кэтлин, громко недоумевая, кто же мог открыть калитку во дворе. Кэтлин несла ошейник Сириуса. Она увела его от Тибблс и твердо надела ошейник ему через голову.

— Это было плохо, Лео, — сказала она ему.

— Он вылез из ошейника. Это очевидно, — повторял Бэзил. — Но кто-то открыл ему калитку. Кто?

Робин считал, что это были грабители.

— Мама хранит в сарае глину, глазурь и все такое. Может, они за этим пришли?

— Не будь идиотом! — сказал Бэзил. — Кому нужна глина? И придержи язык, пока мы не выясним, что что-нибудь пропало.

— Сам придержи язык, — огрызнулся Робин.

Никто из них не последовал совету другого. Они продолжали это обсуждать, когда Даффи не могла их услышать. Кэтлин занялась готовкой обеда. Она все еще была так бледна и так дрожала, что Сириус держался подле нее, пытаясь ее успокоить. Он отчаянно надеялся, что тайна открытой калитки останется неразгаданной, и что Бэзил и Робин об этом скоро забудут.

Судьба была против него. Тем же вечером, когда семья сидела у телевизора, в боковую дверь тяжело постучали. Бэзил пошел открыть и вернулся очень встревоженный, а рядом с ним шли незнакомый человек и полицейский. Похоже, что мальчик, которого Сириус сшиб с ног, и тот, кто сидел на тротуаре, были братьями. Когда их попросили объяснить, где они так вымазались и выпачкали одежду, они рассказали отцу, что Кэтлин натравила на них злобного пса, который их покусал и побил. Незнакомый человек и был их отцом. Он пошел в полицию, и полицейский пришел разбираться.

Кэтлин сказала:

— Он их не укусил!

И расплакалась. Даффи с холодным торжеством посмотрела на нее, а потом на Сириуса. Сириус струсил. К нему пришло неожиданное безнадежное зеленое воспоминание о том, как его судили и обсуждали его смертный приговор. Сейчас ему было так же жутко.

— Я думаю, тут какая-то ошибка, — сказал мистер Даффильд. — Этот пес никогда не кусается. Он очень терпеливое животное, или я бы его не держал. И его на целый день запирают во дворе.

— А это то самое животное? — спросил полицейский. — Он ведь не слишком-то хороший охранник, сэр? Я не слышал, чтобы он лаял.

— А он и не лает никогда, — сказал мистер Даффильд. — Это его второе достоинство.

Судя по лицу полицейского, он это достоинством не считал. Робин, который знал, что обычно именно молчаливые собаки кусают людей, и подозревал, что полицейский это тоже знает, быстро сказал:

— Понимаете, он привык, что люди все время приходят в лавку и уходят из нее.

— Ага, — сказал полицейский. — Дело в этом? Может быть, девочка изложит нам свою версию этого происшествия.

Кэтлин не могла говорить, потому что плакала. Она боялась, что Лео в смертельной опасности, и знала, что в глазах мальчиков он выглядел очень свирепо. Это привело ее в ужас. И она не могла заставить себя рассказать кому-либо, какие страдания причинили ей эти мальчишки, и каким облегчением для нее было увидеть Лео.

— Нет никакой другой версии, — сердито сказал отец. — Эта девочка натравила эту громадную тварь на двух моих ребят. Он порвал им одежду! Жена в ярости. Они сказали, что это было огромное существо, похожее на льва, сплошные клыки, с зелеными глазами, горящими изнутри. Вы уверены, что это тот самый пес?

Все посмотрели на Сириуса. Он робко вильнул хвостом и изо всех сил постарался нахмуриться, чтобы немного прикрыть глаза.

— Ну, глаза у него и правда вроде зеленые, — сказал полицейский.

— Другой собаки у нас нет, — ледяным тоном сказала Даффи. — Это та самая собака, которую вы ищете.

— Возможно, сначала нам следует услышать, как это выглядело с твоей стороны, — сказал полицейский Кэтлин. Но Кэтлин по-прежнему не могла говорить. — Кто нибудь еще здесь что-нибудь видел? — спросил полицейский.

Робин и Бэзил неуютно поежились. Они-то ведь стояли на другой стороне улицы и ничего не сделали, так что выручать Кэтлин пришлось обыкновенному псу. Поскольку Робин был младше, ему было не так стыдно, как Бэзилу.

— Да, — выпалил он. — Я стоял на другой стороне улицы. Там было шесть мальчишек, все приставали к Кэтлин, били ее, обзывали и все такое.

— Мои мальчики этого делать бы не стали, — сказал отец. — Что она им сделала?

— Ничего, — всхлипнула Кэтлин. — Они всегда это делают.

— Да. Я их вижу почти каждый день, — сказал Робин и покраснел, увидев, как на него смотрит мистер Даффильд. — Я говорю, я был на другой стороне улицы, — сказал он.

— Вы были слишком далеко, чтобы расслышать, о чем мог быть… ну… спор? — спросил полицейский.

К этому времени лицо Бэзила покрылось пятнами от стыда.

— Нет. Мы их слышали. Они издевались над Кэтлин, потому что она ирландка. — Он еще сильнее пошел пятнами, вспоминая, как часто он сам проделывал то же самое, но продолжал: — и Кр… ну, пес их не покусал. Кэтлин его даже не звала. Он просто прибежал и… ну, защитил ее.

— Ирландка, да? — сказал полицейский.

— Мои ребята все в меня, — сказал отец. — Я не выношу ирландцев.

Полицейский кашлянул.

— Я должен напомнить вам, сэр, что существуют Законы об Отношениях между нациями.

На мгновение отец выглядел очень смущенным. Но скоро он опомнился.

— Это здесь не при чем. Этот пес — опасная тварь, которая напала на моих детей. Его нужно усыпить.

— Как я с вами согласна! — сказала Даффи.

— Он на них не нападал! — сказал Бэзил. — Он просто зарычал на них и спугнул. — Сириус понял, что, оказывается, недооценивал Бэзила.

— Давайте посмотрим, насколько он злой, — предложил полицейский. Сириус был очень рад, что понимает человеческий язык, потому что, когда полицейский внезапно направил сильный удар кулаком ему прямо между глаз, он был готов только моргнуть и отступить. Кулак остановился, не ударив Сириуса.

Сириус показал ему, какой у него мягкий характер, помахав хвостом и извинившись перед полицейским за то, что тот хотел его ударить.

— Я бы этого пса злобным не назвал, — сказал полицейский, почесывая его за ухом. — У него красивая шкура. — Сириус начал надеяться, что с небольшими усилиями ему удастся перетянуть полицейского на свою сторону.

Отец мальчиков, вероятно, подумал так же.

— А как насчет тех горящих глаз? — агрессивно потребовал он. — Мои парни сказали, что они пылали, как факелы. Они сказали, что из них исходили два луча света. Это неестественно.

— Конечно, неестественно, — сказал Бэзил. — Это неправда.

— Мальчики действительно склонны преувеличивать, — сказал полицейский, увидев, как сердито отец потерпевших смотрит на Бэзила. — Я только могу сказать, что сейчас у него глаза не горят. — Он встал. — Но в полицию поступила жалоба на этого пса, — официально сообщил он. — Я должен предупредить вас, что если мы получим еще одну жалобу, нам придется принять меры.

— Не беспокойтесь, — сказала Даффи. — Завтра я позабочусь об этом.

— О, сейчас ничего не нужно делать, мадам, — сказал ей полицейский. — Я вас просто предупредил. Я знаю, что этот пес совершенно безвреден. Он игривый, как большой щенок. Однажды он заставил меня, нашего водителя, Его Превосходительство Мэра, двух секретарей городского совета и Бог знает сколько еще народу пробежаться следом за ним по Хай-Стрит, пытаясь его поймать. И он думал, что мы с ним играем.

Все были изумлены.

— Когда это было, черт возьми? — спросил мистер Даффильд.

— Где-то пару месяцев назад, — сказал полицейский.

Так жир оказался в огне. Все знали, что Сириус должен был быть во дворе. Кэтлин громко рыдала. Даффи сердито обернулась к Бэзилу, и Бэзил был вынужден признать, что задвижки на калитке, ведущей во двор, этим вечером были открыты.

— Хорошо! — сказала Даффи. — Я привыкла к тому, что Кэтлин хитра и лжива. Я этого ожидала. Но ты! Мне стыдно. Любой мог войти и взять все, что угодно!

Отец мальчиков принял самодовольный вид, убедившись, что все-таки можно выдвинуть обвинение против Кэтлин и ее злобной твари.