Два воина показывали дорогу. Они знали не только джунгли, объяснил Марч, им была известна одна из сторожевых башен Вилькабамбы. Возможно, в далеком прошлом предки этого племени жили в городе, а впоследствии переселились в джунгли, забросив старые дома.

Теперь у этих людей не сохранилось даже легенд о Вилькабамбе, они лишь рассказывали о развалинах, появляться в которых смертельно опасно. И только потому, что волосы Лесли сияли золотом в солнечном свете, а их богом являлся золотой солнечный диск, они согласились показать дорогу туда девушке и ее спутникам.

— Ты — наша счастливая звезда, дорогая моя, — заявил доктор Клаус, и его загорелое лицо расплылось в улыбке. — Если бы не ты, нам никто не стал бы помогать.

Проводники упорно продвигались вперед, зная дорогу, но не испытывая удовольствия от прогулки. Они добрались до речного берега и вытащили из зарослей два каноэ. Следующую часть пути предстояло проделать по воде, и мисс Френтон постаралась не думать о пираньях, не говоря уж об аллигаторах, когда осторожно ступила на борт лодки. Рядом с ней устроились Джим Френч, Док и один из проводников. Второе каноэ пошло впереди.

Для такой глубокой и бурной реки эти суденышки выглядели пугающе хрупкими, и в течение следующих нескольких часов девушке казалось, что их постоянно подстерегают все опасности, которые только может таить река.

Это были грозные препятствия в виде стремительных течений и подводных камней. Даже когда воды вокруг выглядели спокойными, лодка могла вдруг стремительно вильнуть в сторону, увлекаемая течением, и тогда каноэ начинало так раскачиваться, что казалось, будто оно неминуемо пойдет ко дну. Туземцы лихорадочно гребли, огибая камни и стараясь оседлать течение.

Потом появились пороги. Во время прохождения первого из них Лесли решила, что им всем пришел конец. Но через несколько мгновений она уже вовсю вычерпывала воду, а проводник с Джимом Френчем отталкивали суденышко от каменных утесов длинными жердями, направляя его в пенящийся поток.

Как только путешественница посмела передохнуть, она стала искать взглядом каноэ Джастина, страстно желая, чтобы его лодке удалось уцелеть. Девушка знала: если лишь ее каноэ выдержит эту лавину воды, дневной свет для нее померкнет навсегда.

Но на плаву оказались оба суденышка, летящие вперед, словно пробки из бутылки. Как будто они шли с мотором, а не на веслах.

Над речными берегами нависали джунгли — темные и зловещие, чья монотонность временами скрашивалась полетом пронзительно кричащего изумрудного попугая или деревом, усыпанным алыми, пурпурными или белыми цветами.

Порой им попадались целые стаи аллигаторов, а один раз крокодил всплыл на поверхность совсем рядом с лодкой. Лесли могла бы дотронуться до него рукой. Аллигатор, однако, не пытался напасть. Лишь моргнул злыми глазами, и каноэ устремилось дальше.

Небо темнело. Стали заметны признаки надвигающейся бури. Тучи быстро проносились над головой, увлекаемые ветром, и небо из синего стало мертвенно-серым, с черными и лиловыми полосами, на которые все посматривали с тревогой.

Джастин что-то выкрикнул — вероятно, команду остановиться, — и два проводника принялись громко возражать. Они не хотели ждать. Туземцы предпочитали рисковать и плыть дальше сквозь грозу по стремнине, нежели терять время. Но начальник экспедиции заставил своего гребца повернуть к берегу, и второй проводник неохотно последовал за ними.

Это было сделано как раз вовремя. Едва путешественники выбрались на берег, как упали первые капли. Потом, без дальнейших предупреждений, их накрыла сплошная стена такого мощного ливня, какого девушка никогда раньше не видела. Ей пришлось хватать ртом воздух, поскольку она едва не захлебнулась.

За считанные секунды земля под ногами превратилась в болото. С высоких деревьев рушились водопады, с деревьев поменьше влага стекала струями. Казалось, все джунгли согнулись под дождем. Укрыться было негде; можно было только стоять, сбившись в кучку, дрожать и мокнуть.

Буйство стихий продолжалось около получаса, хотя казалось, будто прошло полжизни, прежде чем неистовый ливень начал превращаться в сильную грозу, а потом и в обычный дождь.

Большая часть поклажи была упакована в непромокаемые мешки и не особенно пострадала. Но у мисс Френтон стучали зубы, и не у нее одной. Людям требовалось тепло, и поскорее, иначе они рисковали простудиться, а то и получить воспаление легких.

Когда путешественники побрели прочь от берега, земля под ногами казалась мягкой и пористой. Буря переполнила реку, так что бурный поток стал быстрее и глубже, и девушка была рада его покинуть.

Все окружили поспешно разожженный костер, наслаждаясь его теплом; от промокшей одежды поднимался пар.

— Я думаю, Лесли, что нам лучше переодеться, — заметила мисс Мейс.

— Хорошая мысль.

Женщины, укрывшись за кустами вместо ширмы, сняли с себя насквозь промокшие брюки и блузы и насухо вытерлись полотенцами. Теперь, когда ливень закончился, девушка почувствовала ликование, словно после купания ранним утром. Воздух тоже стал прохладнее. Мисс Френтон начала напевать вполголоса, и Анджела подняла голову:

— Я хочу с тобой поговорить, Лесли.

— О чем?

Что бы ни было на уме у подруги, ей было трудно начать разговор. Исследовательница прикусила губу и долго возилась с «молнией» своей юбки.

— Уж не об Эйбе ли ты хочешь побеседовать? — Девушка надеялась, что предметом обсуждения станет не мистер Моррисон, потому что Анджи отнюдь не выглядела счастливой.

— Нет, — медленно ответила собеседница, — не об Эйбе, — и тут же быстро выпалила: — О Джастине.

— Так что же?

Ей расхотелось петь. Лесли застыла неподвижно, чувствуя нарастающую тревогу.

— Ты можешь разозлиться на меня за эти слова, — выдавила мисс Мейс. — Это не мое дело, я знаю, но мы ведь подруги...

— Конечно. Прекрати меня мучить, Анджи, говори быстрее.

— Не слишком к нему привязывайся.

— А почему? — Девушка произнесла этот вопрос сдержанным тоном с примесью легкого любопытства. Догадывалась ли ее приятельница об ее истинных чувствах? Знала ли, что для нее Джастин олицетворяет собой все лучшие качества настоящего мужчины и все остальные недостойны даже стряхивать пыль с его сапог? — Почему? — переспросила она снова.

— Потому, что существует другая женщина.

— Хочешь сказать, он женат?

— Нет, но вскоре женится.

Мисс Френтон не знала, какое чувство возобладало в ее душе — боль или облегчение. Ее, конечно, огорчала мысль о существовании соперницы, но такого мужчину, как Джастин, всегда окружают поклонницы. И... он еще не женат!

Археолог ни разу не упомянул о своих чувствах к этой женщине, так что вряд ли он серьезно влюблен. Конечно, он не так много рассказывал о себе и своей жизни, но Джастин никогда не стал бы намеренно никого обманывать и что-то скрывать. Если между Марчем и его подругой существовала глубокая привязанность, он бы так и сказал.

Но из-за того, что судьба Джастина была связана с собственной, и потому, что Лесли была женщиной и испытывала любопытство, она попросила приятельницу:

— Расскажи мне про нее.

— Что ж, она красива. Привлекательностью она тебе не уступает, ее красота иная: это женщина хладнокровна и очень уверена в себе.

— Я тоже, — улыбнулась модель. — Посмотрела бы ты на меня, когда я иду по подиуму на параде мод. Я — самое уравновешенное существо на двух ногах, Анджи.

Девушке хотелось, чтобы подруга улыбнулась. Ей самой захотелось улыбнуться, потому что она понравилась Джастину именно тогда, в Лондоне. А последние месяцы в джунглях их настолько сблизили и породили столько общих воспоминаний, что их уже не могла разлучить ни одна женщина, какой бы хладнокровной и уверенной в себе она ни была.

— Она другая, — снова повторила мисс Мейс. — Я не считаю тебя по-настоящему уверенным человеком, Лесли. В душе ты не такая. Вначале мне показалось, будто ты действительно равнодушная и эгоистичная особа, использующая нас в своих целях. Я сожалею, что несправедливо тебя подозревала, потому что потом я поняла, насколько я ошибалась, и очень люблю тебя такой, какая ты есть. Но ты не крутая. Ты ранимая. Я не думаю, что ты способна сражаться так же решительно, как Сабрина Денвер.