…Всевозможных сообщений о кризисе в Белом доме становилось всё больше и больше. Журналисты даже не очень-то и старались скрыть своё ликование. Скука, царившая в Вашингтоне последние месяцы, закончилась.

— Это низшая точка президентства Клинтона? — не без яда поинтересовался обозреватель Си-эн-эн у пресс-секретаря.

— Отнюдь нет, — ответил Маккэрри.

Такой ответ не назовёшь ловким. Можно было предположить, что президент способен упасть и ниже.

Это нашло своеобразное подтверждение в статье, напечатанной «Вашингтон пост», в которой говорилось, что Клинтон признался адвокатам Полы Джоунс в сексуальных контактах с Дженнифер Флауэрс. У журналистов возник законный вопрос: как же тогда понимать то, что в 1992 году Клинтон категорически отрицал этот факт?

— Никакого противоречия в этом нет! — ответил Маккэрри, не моргнув глазом.

У журналистов, собравшихся на брифинг, как нетрудно догадаться, было иное мнение. Но тут их пригласили в Овальный кабинет, где Клинтон беседовал с Ясиром Арафатом. Там с похоронными лицами полулежали на обитых шёлком диванах советник по национальной безопасности Сэнди Бергер, госсекретарь Мадлен Олбрайт и вице-президент Ал Гор, выглядевший наиболее мрачным из всех присутствующих. Поначалу журналисты вежливо поинтересовались зашедшими в тупик ближневосточными переговорами, а потом всё равно свернули на обсуждение проблем секса. Арафату эту часть беседы переводить не стали.

Пытаясь вернуть разговор в нормальное русло, Олбрайт поспешно провела коротенький брифинг, в ходе которого снова возник вопрос о конфликте с Ираком. Идея удара по Хусейну, идея маленькой победоносной войны многим показалась манёвром, с помощью которого правительство хотело отвлечь внимание от скандала с Клинтоном. В этом смысле поистине пророческим оказался вышедший чуть раньше на экраны голливудский фильм «Хвост виляет собакой», в котором президент США прибегает к такому же надёжному средству, когда его обвиняют в растлении несовершеннолетней.

…«Ньюсуик» взял на себя роль оракула, предсказав дальнейшее буквально в следующих выражениях:

«Безусловно, линия поведения Белого дома, когда она будет окончательно выработана, будет состоять из нападок на Линду Трипп и Монику Левински. Трипп обвинят в связях с правым крылом и другими врагами Клинтона. Левински изобразят как сексуально озабоченную, а президента, вполне возможно, как человека сострадающего, понимающего её боль. Трипп из всего этого как минимум извлечёт выгодный контракт на написание книги. А Левински, что ж, она войдёт в историю. Президентов в Америке убивали, обличали в коррупции, их губили войны и разногласия. Но никогда ещё до сих пор их не уничтожали молодые девушки, жаждущие всего лишь внимания»…

…Скупые кадры телевизионных репортажей не могли дать жадному обывательскому глазу достаточной пищи для пересудов. О том, что на самом деле творилось в смятенной душе президента Клинтона, можно было лишь гадать. Тем более что президент «держал улыбку», как и полагается стопроцентному янки, пусть даже он, точно загнанный волк, надёжно окружён красными флажками.

…Среди всей этой свистопляски союзники президента хранили загадочное молчание, что выглядело ещё более зловещим, чем нападки его недоброжелателей. Число сторонников президента стремительно таяло на глазах, а его бывшие помощники не стеснялись открыто обсуждать возможность импичмента. Бывший руководитель администрации Белого дома Леон Панетта прямо призвал Клинтона подать в отставку.

— Если Клинтон не сможет оправдаться перед страной в этом деле, — заявил Панетта, — для демократов будет лучше, чтобы президентом стал Гор.

Его поддержал Джордж Стефанопулос, когда-то помогавший Клинтону выпутаться из сетей сексуального скандала в 1992 году. Многие известные демократы, дававшие деньги на избирательную кампанию Клинтона, сошлись во мнении, что Билл — это второй Гарри Гудини. Президент так же ловко освобождается от повязавших его по рукам и ногам верёвок на политической сцене, как Гудини делал это в цирке. Однако история с Моникой Левински, считали они, может стать для Клинтона последним и, увы, неудавшимся трюком.

Тучи над головой любвеобильного президента сгущались всё сильнее. Его адвокаты уверяли, что он никогда не обманывал правосудие. Следовательно, он никогда не заставлял Левински лгать по поводу их сексуальных контактов. Но кое-кто из советников Клинтона опасался, что он всё же вынужден будет признать отнюдь не платонические отношения с Моникой, что следствие насчитало более дюжины эпизодов, в которых президент занимался оральным сексом со стажёркой, годившейся по возрасту в подружки его дочери.

Билл Клинтон никогда не был столь популярен, как во время секс-скандала, связанного с Моникой Левински. Вернее, почти никогда, потому что рейтинг его популярности взлетел до пятидесяти четырёх процентов, а абсолютный рекорд равнялся шестидесяти одному.

Выступление Клинтона по телевидению в стенах Конгресса с ежегодным посланием «О положении в стране» смотрели более сорок миллионов американцев. Большую аудиторию он собрал лишь однажды — в 1993 году, в самом начале своего президентства.

…После резких, уничтожающих слов в прессе про «Зиппергейт», «Моникагейт», «Сексгейт» и предложений переименовать Овальный кабинет в Оральный, сатирические нотки уступили место добродушному юмору.

— Что нужно президенту, чтобы поднять свой рейтинг до ста процентов? — острили эстрадные комики. — Ещё один секс-скандал!

И зрители смеялись, но не горько и не злорадно.

Супружеская чета Клинтон занялась лихорадочным поиском спасительного выхода…

Прежде всего Билл сам рассказал Хиллари «всю правду о Монике Левински». Всю ли и какова была эта правда, можно только догадываться. Во всяком случае, свидетели отметили, что на следующее утро президент выглядел хуже некуда…

Хиллари, напротив, была бодра и полна энтузиазма.

— Мы знавали времена и похуже, — твёрдо заявила она. — Мы будем в полном порядке!

Было бы наивно ожидать от Хиллари другой или хотя бы менее яростной реакции. Собственно говоря, свою карьеру она сделала в первую очередь как защитница мужа. А поводов бросаться на его защиту, надо отдать ему должное, он давал предостаточно. Публичные заверения Хиллари в честности Билла проходят красной нитью через всю его политическую карьеру. Так, например, в 1992 году именно слова Хиллари о своём полном доверии мужу, услышанные миллионами людей, помогли Клинтону как-то выпутаться из дела Дженнифер Флауэрс.

А что же сам Клинтон?

Беспорядочная сексуальная жизнь Билла Клинтона, которая чуть не стоила ему первого президентства, теперь стала угрозой для второго.

Новая убийственная комбинация: гражданский иск Полы Джоунс, защищавшей свою поруганную честь, и уголовное преследование Кеннета Старра поставили президента в самую опасную ситуацию со времён Ричарда Никсона. Не случайно сторонники Клинтона называли происходящее «абсолютным кошмаром».

Дело тут не только в сексе. Дело в том, что Клинтон сам говорил об этом и что ему приписывали другие. В довольно пространных показаниях по делу Полы Джоунс президент под присягой сказал, что не имел сексуальной связи с Левински. Он заявил это без малейших колебаний, поддержанный письменными показаниями Моники, тоже данными под присягой.

Но позже, уже без ведома президента, Левински сказала следователям, что, возможно, изменит свою позицию, если взамен прокурор откажется от её юридического преследования. Однако Старр, как известно, хотел большего, чем признания Левински в связи с президентом. Он хотел, чтобы Моника подтвердила, что Вернон Джордан по поручению Клинтона заставил её солгать. В руках у прокурора были не только двадцать часов записей, в которых Моника Левински изливала душу Линде Трипп. У него в руках оказался документ чрезвычайной важности — записка, переданная Моникой Линде. Записка с описанием того, как обвести вокруг пальца Старра, отвечая на вопросы по делу Джоунс.

Если бы правда оказалась на стороне президента или если бы Старр оказался не в силах доказать, что Клинтон — лжец, юридические тонкости не имели бы никакого значения. Но в случае доказательства сексуальных отношений Билла и Моники да ещё попытки заставить Левински солгать под присягой можно было бы считать, что Клинтон сгорел.