Как обычно непредсказуемый, Антоний, вопреки мнению о том, что он «околдован этой проклятой женщиной», женился на старшей сестре Октавиана — Октавии, женщине, по свидетельству современников, красивой, умной и добродетельной.

Новость эта не очень огорчила Клеопатру. Она знала Антония — любителя острых ощущений и сладострастных утех, секрет которых был известен ей одной. И понимала, что брак с Октавией — это всего лишь временный политический союз, и Антоний скоро вернётся к ней. Так, собственно, и произошло. Четыре года спустя Антоний вновь встретился с Клеопатрой в Сирии, увидел своих детей и, вновь покорённый, остался с Нильской сиреной. Более того, объявил Клеопатру законной супругой, хотя союз этот не признали ни в Александрии, ни в Риме. Особенно разозлило Рим то, что Антоний своей властью передал Клеопатре по случаю бракосочетания некоторые города на побережье Сирии и Финикии. На такой поистине царский подарок Антоний не имел права.

Октавиан же расценил женитьбу Антония на Клеопатре как личное оскорбление. Он приказал сестре покинуть римский дом Антония и стал готовиться к войне с ним. Октавиан ловко использовал все нарушения римских традиций, допущенных Антонием. Так, после успешного похода в Армению Антоний отпраздновал победу в Александрии, вопреки обычаю отмечать крупные победы в столице. Римляне были потрясены. Затем он позволил Клеопатре — царице иноземного государства — приветствовать римского полководца, восседая на троне. Мало того, он присвоил Клеопатре титул Царицы Царей и право отныне править Египтом совместно со своим сыном от Цезаря, тринадцатилетним Цезарионом.

Это была прямая угроза Октавиану. Его права на трон пошатнулись. Помимо прочих мер, предпринятых им, он начал резко осуждать любовную связь Антония и Клеопатры. Так, например, Октавиану стало известно о завещании Антония, которое хранилось в римском храме. Антоний был уверен, что никто не посмеет нарушить традицию и при его жизни проникнуть в тайну его воли.

Однако Октавиан нарушил обычай. Он лично явился в храм, изъял документ и зачитал его в сенате. Всех особенно возмутил пункт, в котором Антоний велел в случае его смерти в Риме воздать торжественные почести на форуме, после чего перевезти тело в Александрию, к Клеопатре. Это расценили как оскорбление Рима и всё ещё законной жены Антония — Октавии.

В ответ на всё это Антоний написал Октавиану: «С чего ты озлобился? Оттого, что я живу с царицей? Но она моя жена, и не со вчерашнего дня, а уже девять лет. А ты как будто живёшь с одной Друзилкой?.. Да и не всё ли равно, в конце концов, где и с кем ты путаешься?»

После такого рода эскапад и вовсе стало ясно, что конфликт можно разрешить только на поле боя.

В 32 году сенат объявил войну Клеопатре, а Антония назвал «врагом республики». Сложилась ситуация, как пишет историк Игорь Геевский, когда политика и любовь так тесно переплелись между собой, как, может быть, никогда больше в истории.

Каждый свой шаг Антоний взвешивал на весах любви. Иногда она ослепляла его, подчас делала мелочным. Иногда заставляла забывать о государственных делах ради увеселений со своей возлюбленной. Казалось, страсть временами затмевала его рассудок. И никому невдомёк было, что сила любви этих людей оказалась сильнее интересов политики и власти.

Но когда на карту поставлена жизнь, поневоле приходится действовать. Узнав о том, что Октавиан выступил в поход, любовники не пали духом. Антоний собрал свои легионы и, подкреплённый войсками и флотом Клеопатры, выступил против Октавиана. У него было около пятисот военных судов и сухопутная армия в сто тысяч воинов. У Октавиана — двести пятьдесят судов и восемьдесят тысяч солдат. У обоих было примерно равное количество конницы.

Решающее морское сражение произошло у мыса Акций в Эпире, у Западного побережья Греции.

Накануне боя, недели за две, случилось землетрясение в городе Пизавре на берегу Адриатического моря, а в Афинах ураган повалил огромные статуи, воздвигнутые в честь Антония. Приметы эти сулили неблагоприятные события и не могли не подействовать на Антония психологически. Ведь римляне свято верили в знамения. Однако менять принятое решение о битве Антоний не стал, да и поздно было: Октавиан начал наступление.

Во время морского сражения появилась угроза, что флот Антония будет заперт в бухте. И хотя исход битвы не был ещё ясен, Клеопатра вдруг приказала своим судам взять курс к родным берегам, в Египет. То ли она не поняла манёвров своего любовника, то ли проявила малодушие. Как бы то ни было, она покинула поле боя.

Заметив это, Антоний, словно забыв, что он главнокомандующий, к всеобщему удивлению, кинулся за ней. Он словно сросся с этой женщиной, замечает Плутарх, и должен был следовать за нею везде и всюду. Говоря иначе, Антоний забыл обо всём на свете, предал тех, кто сражался вместе с ним, и позорно бежал.

Победа при Акции сделала Октавиана хозяином всей Римской империи, вскоре после этого он был провозглашён императором под именем Август.

Антоний и Клеопатра бежали в Египет. Здесь, словно очнувшись от наваждения, Антоний осознал всю трагичность происшедшего. Он, полководец, ослеплённый любовью к царице, сам навлёк на себя несчастье. Его мучила горечь поражения, страдало уязвлённое самолюбие. С отчаяния он начал топить горе в вине, не желал видеться с царицей, неподвижно сидел, уставившись в одну точку.

Когда же встреча его с Клеопатрой всё же состоялась, он не стал её упрекать. Зачем упрёки, если один-единственный её поцелуй возместит ему все потери! Влюблённые вновь соединяются, даже называют себя «неразлучными до смерти». Снова начинаются пиры, переходящие в оргии.

Октавиан тем временем готовит поход на Египет. Тогда, чтобы предотвратить свою гибель, Антоний и Клеопатра, смирив гордыню, просят Октавиана об императорской милости. Она умоляет оставить в Египте у власти её детей, Антоний — разрешить ему проживать в качестве частного лица в Египте или в Греции.

Владыка Рима отказал Антонию. Ей же предложил вероломно убить возлюбленного — тогда, мол, он удовлетворит её просьбу. Решиться на коварное убийство она не посмела. Просто предала — тайно послала к Октавиану гонца с богатыми подарками. И так же тайно приказала начать сооружать на берегу моря роскошную усыпальницу.

Мысли о смерти неотступно преследовали её. Однако она намерена была любым способом продлить жизнь. И даже планировала отплыть в Индию и скрыться там. Для этого при помощи машин, рабочих и вьючных животных перевезла посуху свои корабли в Красное море.

Увы, через несколько дней Клеопатра узнала, что арабы сожгли корабли. Бегство невозможно! Но египтянка не сдаётся. Она укрепляет Александрию, раздаёт оружие народу и, чтобы поднять дух войск, зачисляет своего сына Цезариона в солдаты. Если же ей суждено умереть, то она предпочтёт самоубийство, примет яд. Для этого Клеопатра провела опыты над смертниками и убедилась, что самый быстродействующий и безболезненный яд несёт укус небольшой змейки, аспида.

Тем временем Октавиан подошёл к Александрии. Бои шли с переменным успехом, пока в стане египтян не начались измены. Но самым страшным ударом для Антония, командовавшего войсками, стало предательство Клеопатры, тайно продолжавшей переговоры с Октавианом. Она была для Антония важнее всех царств и проигранных войн. «Он вернулся в столицу, — сообщает Плутарх, — крича, что Клеопатра предала его с тем, с кем он вёл войну ради неё». Он грозил царице, и она, спасаясь, укрылась в той самой усыпальнице. Опускается подъёмная дверь, задвигаются запоры — здесь она в безопасности.

Перед тем как скрыться в усыпальнице, она просит сообщить своему любовнику и мужу о своей смерти.

Весть эта приводит Антония в отчаяние. Забыв обиды и подозрения, он готов последовать за ней. Вот его последние слова: «Чего же ты ещё медлишь, Антоний? Ведь судьба отняла у тебя последний и единственный повод дорожить жизнью и цепляться за неё!.. Ах, Клеопатра! Не разлука с тобою меня сокрушает, ибо скоро я буду в том же месте, где ты, но как мог я, великий полководец, позволить женщине превзойти меня в решимости?!» И, обращаясь к рабу, просит убить его. Но тот не в состоянии выполнить просьбу. Вместо хозяина он поражает себя. Тогда Антоний сам наносит себе удар мечом в живот.