Лайма поднялась — правда, не с первой попытки — офицер подхватил ее под локоть. Лицо и тело его блестели от пота.

— А потом?

— Все было… как во сне. Я и ощущал себя во сне, пока не увидел… не услышал… Не почувствовал… Идемте! Мне нужно выпить, прежде чем я снова вернусь к этим тварям.

— Но… следы?

— Какие? — с отвращением сказал Крэг. — Я сам — понимаете? — сам открыл клетку. Или несколько клеток. Или все клетки. Пошли!

Он вцепился в ее локоть и стремительно пошагал по коридору. Впихнул перед собой в столовую, бесцеремонно растолкал прикорнувшего на кушетке дежурного. Странную они, наверное, представляют пару, подумала Лайма, обнимая себя за голые плечи. Она сама в майке и брюках, но хотя бы в ботинках, в отличие от одетого в одни пижамные штаны капитана. Дежурный, стараясь таращиться не слишком откровенно, выставил перед ними что-то прозрачное в бутылке и два стакана. Крэг быстро наполнил свой и бухнул ту же порцию Лайме. Она понюхала, фыркнула:

— Не хочу!

— Надо, — железно сказал Крэг, и она неожиданно послушалась. Губы, затем горло загорелись. Лайма судорожно замахала ладонью. Крэг мгновенно опустошил свой стакан, без передышки налил и одолел половину второго. Откинулся на спинку стула, скрестив на голой широкой груди руки. Уставился на нее.

— Вы психолог, — сказал резко, — хоть и собачий. Что, по-вашему, произошло?

Лайма с облегчением отставила стакан.

— Вы не страдаете лунатизмом?

— Никогда не замечал, — Крэг подумал и уточнил. — Никто не говорил мне.

— Насколько глубоко вы заинтересованы в этом расследовании?

— Как и во всяком другом. Если вы, мастер, намекаете, что я буквально заболел этим делом и во сне отправился разбираться в питомник… У меня не настолько развито воображение. Я добросовестный следователь, но не фанатик. И у меня вполне устойчивая психика.

Лайма помолчала, разглядывая свой стакан.

— Насколько вы поддаетесь гипнозу?

— Что?

Лайма пожала плечами.

— Глупый вопрос — вы же профессиональный военный, значит, очень гипнабельны…

Крэг скривился, но сдержался.

— Теперь понятно, что произошло с Лонгиером, — продолжала Чадар. — Никто не вталкивал его в питомник и не блокировал дверь. Все это он проделал сам. Сам же и открыл клетку…

Крэг перегнулся через стол.

— Прошу прощения, что прерываю ваши высокоученые размышления, мастер, но если, по-вашему, Лонгиер был самоубийцей, то как же со мной? Я-то ведь не собираюсь сводить счеты с жизнью!

Лайма поглядела на него с недоумением.

— Но это же гипноз!

— Гипноз?

— Конечно! Кто-то приказал под гипнозом вам и Лонгиеру пойти в питомник и открыть клетки…

Крэг потер лицо с силой — когда отнял руки, на коже остались красные пятна.

— Не припоминаю, чтобы я попадал на сеанс к гипнотизеру!

— Вы и не должны помнить, — успокаивающе заметила Лайма. — Вам вполне могли приказать все забыть. Вы ведь привыкли выполнять приказы, правда?

— А вы гипнозу не подчиняетесь, правда? — язвительно подхватил Крэг. — Как и обычным приказам. Вы-то почему, интересно, не спали? Опять бегали на свидание к своему зубастику?

Лайма подвигала стакан. Она смешалась, и Крэг даже на мгновение заподозрил, что мастер была на свидании не с четвероногим, а с двуногим любимцем. Это ему не понравилось. Очень.

— Так что же, мастер?

— Мне приснился кошмар… — нехотя сказала она. — Клетки и… страх… ваш страх…

— Хотите сказать, вы почувствовали, что со мной что-то не так? — спросил капитан недоверчиво.

— Скорее… услышала. Вы так громко кричали!

— Кричал? Да у меня язык присох к глотке, когда я понял, где я нахожусь!

— Я имею в виду… мысленно.

— Мысленно? Вы все-таки можете слышать нас?

— Это не мысли, скорее… сплав эмоций — страх, отчаянье, бессилие… Вообще любой человек может услышать… почувствовать, что рядом беда. Не обязательно телепат.

Что-то очень усердно она старается его в этом убедить. Где-то наш мастер крутит. Крэг вновь откинулся на спинку стула.

— Мастер, а вы понимаете, что версия гипнотизера возвращает нас к вашей персоне?

Лайма удивилась.

— С чего вдруг?

— Вы сами признали у себя наличие кое-каких способностей. Я прекрасно изучил эту базу и этих людей. Никто из них не мог бы сравниться с вами в психотехнике.

Лайма помолчала.

— А если этот "никто" просто не афиширует свои таланты?

— Вы не знаете, что такое жизнь на базе. Скука смертная пополам с риском по расписанию. Тут рады любому способу развлечься, никто бы не удержался…

— Вот, похоже, и не удерживается, — заметила Лайма.

Они смотрели друг на друга.

— Мотив, мотив, — сквозь зубы сказал Крэг. — Зачем нужно было убивать Лонгиера?

— Это вы у меня спрашиваете?

— Это я вслух думаю.

— Думайте дальше, — разрешила Лайма. — Неприглядные дела?

— Проверено. Торговля легкими наркотиками, букмекерские ставки… Ничего такого, за что можно получить пинок под зад с базы — да наверняка любой бы этому пинку даже обрадовался!

— Шантаж? — предложила Чадар.

Капитан взглянул так, что она почувствовала себя… мягко говоря, очень глупой.

— Мастер Чадар! Откройте глаза пошире! Здесь собраны отбросы со всей армии! Кого здесь напугаешь шантажом!

— А что за ставки?

— Ну, например, кто не вернется следующий раз с патрулирования, — Крэг вновь взялся за бутылку.

Лайма в недоумении подняла плечи.

— И что, кто-то, действительно, делает такие ставки?

— Делают, делают. У Лонгиера найдены списки. Кроме того есть еще и… — он покосился, — …собачьи бои.

Мастер резко выпрямилась.

— Что?!

Она не знала, подумал он. Или очень хорошо играет.

— Лонгиер устраивал собачьи бои?!

— Сядьте, мастер. Они ведь не запрещены законом?

— Не запрещены? Я бы нашла способ это остановить!

— Вплоть до убийства? — любезно предположил Крэг.

Она даже внимания не обратила.

— Значит, та драка между Гачем и Дугласом была не случайной? Чудо, что они не поубивали друг друга! Какой же мерзавец Лонгиер и… ему подобные!

В список "подобных" внесли и его, понял Крэг. Впрочем, мастер тут же объявила об этом с присущей ей прямотой:

— Вам ведь тоже наверняка нравятся собачьи бои?

Он серьезно обдумал ее слова.

— Честно? Теперь не очень.

— И почему же вдруг? — презрительно спросила она.

— Не вдруг. Видимо, я просто повзрослел, — он взглянул на нее, почти извиняясь. — И мне не нравится, как они кричат…

— Кричат?

— Ну, кричат, скулят, визжат от боли… когда один уже сдается, а другой его приканчивает…

Он увидел, как ее пальцы сжимаются в кулаки. Если она ударит, мало ему не покажется…

— И вам, конечно, тогда очень хочется броситься на помощь?

— Кстати, о помощи… я сказал вам спасибо?

Она не сразу переключилась. Отмахнулась.

— Много же я вам помогла!

— Что-то у вашего предполагаемого гипнотизера не сработало. Или он не загипнотизировал собаку? Почему она так и не напала?

— Не знаю. Но я рада, что она не прыгнула.

— Знаете, я тоже! — засмеялся Крэг. Чадар рассмеялась, глядя на него — и через мгновение они хохотали — до слез, до колик, до икоты. Выглянувший дежурный увидел, что женщина, держась за живот, сползает со стула, а господин капитан бессильно припал к столу, дубася по нему кулаком. Из уважения к мундиру дежурный удержался от соответствующих жестов, но не от комментариев, сделанных себе под нос.

Лайме не нравился этот чернявый кудрявый солдат, то и дело встречавшийся ей в коридорах базы. Он всегда останавливался и провожал ее длинным взглядом. Да еще и ухмылялся при этом. Лайма старалась не ускорять шаг, хотя очень хотелось. Он не заговаривал с ней. Только раз, когда они чуть не столкнулись — спасла реакция Лаймы — выдохнул ей в лицо:

— Думаешь, легко отделалась, да?

От него пахло мятной жвачкой и какой-то химической гадостью — точно отравленный город пробрался в его тело и теперь разъедал его изнутри. Наркотик. Сильный искусственный наркотик. Пахло тут от многих, но так сильно…