Антонио де Романо составил свой проект, который был одобрен инженерным ведомством и утвержден царем. Он рассчитывал завершить работы в течение двух лет, на что испрашивал у казны всего 130 тысяч рублей.

Что предстало бы перед глазами потомков на месте нынешнего Старочеркасска, если бы заграничному инженеру удалось осуществить свой замысел? Город лачуг в грядущем столетии мог стать донской Венецией, окруженной плотиной и огражденной со стороны реки дамбой, одетой камнем. С сетью каналов и множеством мостов и мостиков, перекинутых через них, с тремя обширными площадями и прямыми мощеными улицами с красивыми особняками известных казаков-героев, общественными зданиями, соборами и церквами. Однако древней столице казачества была уготована иная судьба. Виною тому — Платов.

Когда пришло время приступить к работам, оказалось, что у Войска нет денег для приобретения необходимых материалов и орудий. Те скудные средства, какими располагало донское правительство, Платов израсходовал на закупку племенных жеребцов для станичных табунов. Правда, кое-что удалось собрать, вывернув карманы у торговцев вином. Но сумма была слишком мала.

Из-за недостатка средств смогли выполнить лишь часть работ по расчистке главного рукава в дельте Дона, чтобы открыть путь вешним водам в Азовское море и тем самым если не предотвратить совершенно, то хотя бы уменьшить разлив в районе Черкасска. В самом городе началось строительство плотин, а вдоль реки — дамбы; были засыпаны Гнилое и Петропавловское озера.

Тем дело и кончилось. Указом Александра Антонио де Романо был отозван из Черкасска. Проведя восемь лет на службе двум российским императорам, военный инженер и член многих академий покинул Петербург и поступил в штаб Наполеона. Впоследствии он писал:

«Целый год я ревностно трудился в стране сарматов, имея в виду благо народа, который благословлял бы Бога за избавление его от многих бедствий; трудился над предприятием, которое составило бы эпоху в жизни донского казачества. И вот после стольких трудов я должен покинуть дело, оставив его в руках человека, по личным соображениям ему не сочувствующего. И возможно, он, Платов, ловко воспользуется благоприятным моментом и настоит на своем».

Воспользуется! Но об этом позднее.

Платов действительно противился превращению Черкасска в донскую Венецию. Однако в еще большей степени его занимало другое — упрочение своего положения. Каким способом он добивался этого? Очень неожиданным.

«Расказачивание», начатое в годы оформления империи, было естественно-историческим процессом. К концу XVIII столетия произошли существенные изменения в менталитете донцов: в массе своей они уже осознавали себя подданными российской короны, что, между прочим, выразилось в готовности их служить государю и умереть за Отечество. То ли Матвей Иванович понял это раньше других, то ли интуитивно пришел к мысли о том, что он сумеет удержать атаманскую булаву в руках лишь при помощи верховной власти. Во всяком случае, именно Платов по собственной инициативе и без оглядки назад стал сдавать монархии жалкие остатки былой вольности, за сохранение которых с разной степенью настойчивости боролись его предшественники.

Так, уже во время коронации Платов предложил Александру преобразовать войсковую канцелярию, вернув ей функции недавно распущенного гражданского правительства. Естественно, император согласился, и воссозданная канцелярия перешла в двойное подчинение: Сената и Военного министерства.

Кроме председательствующего атамана в канцелярии заседали два непременных члена, четыре асессора и прокурор. Почти все они были людьми Платова. Не случайно современники называли его правление «самовластным».

По предложению Платова в том же 1802 году было принято первое положение о военной службе казаков, по которому атаман получал широкие властные полномочия.

В комплекте Войска числилось 60 пятисотенных полков. В составе каждого было по пять есаулов, сотников и хорунжих. Исключительно от атамана зависело назначение полковых командиров. Он же представлял офицеров к производству в очередной чин. Этим же правом в военное время пользовались также командующие армиями и корпусами, под началом которых находились донские полки.

У атамана был еще один мощный рычаг власти: от него зависела раздача в собственность свободных угодий. Платов предлагал закрепить эту практику законодательно, но Сенат отказал ему. Атаман мог отобрать землю у неугодного чиновника и обвинить его в неблагонамеренности, что Матвей Иванович и делал не раз, правда лишь в крайних случаях. Обычно же он старался не обострять отношений с донцами.

Прошел первый год атаманства Платова. Укрепив свои позиции на Дону, Матвей Иванович отправился в Северную столицу, где добился увеличения вдвое численности Атаманского полка — основы своей власти.

22 июля — день именин вдовствующей императрицы Марии Федоровны и великой княжны Марии Павловны, один из самых почитаемых праздников в царской семье. Может быть, ради участия в нем Матвей Иванович и приезжал к этому дню в Петербург.

С утра в Петергоф стали съезжаться гости — знатные особы обоего пола, гвардейские и армейские офицеры. Из Стрельни прибыл цесаревич Константин Павлович. После Божественной литургии все поздравляли виновниц торжества и остальных членов царской семьи. Потом был обед. За столом Матвей Иванович сидел рядом с Алексеем Андреевичем Аракчеевым. Знакомство с ним оказалось не бесполезным для Платова.

В половине восьмого вечера начался маскарад, на который собралось более четырех тысяч масок. Государь и все члены высочайшей семьи, встречаемые восторженными возгласами отдыхающих, вышли из дворца. Через час в Петергоф прибыл наследный принц Карл Саксен-Веймарский, жених Марии Павловны.

Веселье продолжалось. Звучала музыка. «С набережной был пущен воздушный шар, который, поднявшись вверх на довольное расстояние, испустил разных цветов огни и осветил оными весь горизонт и Нижний сад». Торжества окончились за полночь.

12 декабря Матвей Иванович присутствовал на торжествах по случаю дня рождения императора Александра. За столом сидел вместе с генерал-лейтенантами Петром Александровичем Толстым, Алексеем Андреевичем Аракчеевым, Дмитрием Петровичем Волконским и вице-адмиралом Павлом Васильевичем Чичаговым.

Когда Матвей Иванович вернулся на Дон, он, как и следовало ожидать, воспользовался негативным отношением жителей Черкасска к весьма обременительному проекту инженера Антонио де Романо. Взамен Платов предложил совершенно новый.

29 июня 1804 года атаман подал императору рапорт с просьбой разрешить ему перенести казачью столицу на новое место, избранное старшинами, а пуще того облюбованное им самим. Государь согласился.

Осенью на Дон прибыл инженер Ф. П. де Волан с поручением Александра I составить план новой столицы казаков. Он завершил работу в течение каких-то трех месяцев, предусмотрев строительство регулярного города с собором на главной площади и приходскими церквами, общественными и административными зданиями, рынком, кварталами обывательских домов, мостами через овраги и балки…

31 декабря император Александр утвердил план инженера. Он отклонил предложение Платова назвать донскую столицу Александр-Черкасск и повелел назвать ее Новочеркасском.

18 мая 1805 года состоялась торжественная церемония закладки Новочеркасска, на которую собралось «неисчислимое множество» народа, более пятидесяти священников, весь генералитет, штаб- и обер-офицеры, казаки из тридцати ближайших станиц. Сперва отслужили литургию, по окончании которой духовенство двинулось к месту, отведенному под строительство соборной церкви Вознесения Господня. Светскую процессию возглавлял войсковой атаман. «А копий было, яко лесу густого», — отметил в дневнике современник протоиерей Василий Рубашкин.

В основание Вознесенского храма епископ Арсений и войсковой атаман Платов заложили серебряную доску с надписью: «Город Войска Донского, именуемый Новым Черкасском, основан в царствование Государя Императора и Самодержца Всероссийского Александра Первого лета от Рождества Христова 1805-го мая 18 дня, который до сего существовал 235 лет при береге Дона на острове… под названием Черкасска».