Высочайшую оценку Коху дал премьер-министр Виктор Черномырдин, назвав его деятельность «про­ектом века». А Чубайс, защищая Коха, грозно вы­ступил против всех, кто попытается «опорочить, из­вратить, исказить, смешать с грязью» его великие свер­шения.

И вдруг президент Борис Ельцин дал в телеинтер­вью такую оценку:

— Нельзя иметь некоторые банки более своими, чем другие. Так работа не пойдет. Весь скандал со «Связьинвестом» и «Норильским никелем» связан с тем, что некоторые банки, видимо, ближе душе того же Коха. Так не полагается. Надо, чтобы все было честно.

Получается, президент оказался в компании тех, кого предупреждал Чубайс?

18 ноября 1997 года под эгидой ЮНЕСКО в Моск­ве состоялась «Открытая трибуна» по проблемам прессы. Выступавшие уделили много внимания исто­рии с книгой Чубайса и его соавторов.

Из выступления главного редактора «Независимой газеты» Виталия Третьякова:

— Здесь присутствуют главные редактора, кото­рые осенью прошлого года сидели за одним столом с Чубайсом. Там сидел и я. Еще в «Комсомольской правде» был другой главный редактор. Еще в «Извес­тиях» был другой главный редактор. Еще Чубайс был главой администрации президента России...

Один из главных редакторов газеты задал Чубайсу вопрос: «А почему администрация президента вмеши­вается в дела нашей газеты? Да еще по средствам Газпрома...» Чубайс сказал этому главному редактору в присутствии других главных редакторов: господин такой-то! У вашей газеты есть хозяин— собственник? Главный редактор вынужден был признать: да, в той или иной форме существует. И тогда демократ-либерал-ре­форматор Чубайс, глава администрации президента Рос­сии, а ныне первый вице-премьер правительства России, сказал: «Вот что собственник скажет, то и будете делать. А не будете делать — кости будут трещать». Цитата точная... «Кости будут трещать», — сказал Чубайс глав­ному редактору очень известной газеты с очень большим тиражом, с огромными традициями, одной из тех га­зет, которые привели Чубайса к власти...

26 декабря 1997 года состоялось заседание Тверско­го межмуниципального суда по иску о защите чести и достоинства бывшего министра юстиции России Ва­лентина Ковалева к редакции газеты «Совершенно сек­ретно». Экс-глава министерства справедливости про­сил защиты у суда от журналистки Ларисы Кислинской, обнародовавшей скандальные подробности и видеокадры плескания голого министра в джакузи с проститутками.

Свидетель Валерий Калыгин четко описал обста­новку, в которой происходило омовение, а также опоз­нал себя на фотографиях. Впрочем, адвокат экс-мини­стра сообщил журналистам, что свидетель якобы не узнавал «лица некоторых тел» и «тела некоторых лиц», изображенных на пленке.

Ну а бывший министр справедливости в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» в интервью кор­респонденту НТВ заявил, что намеревается обратиться к президенту с требованием восстановить его на госу­дарственной службе.

Как остроумно заметила Лариса Кислинская, экс- министр решил вернуться из большого секса в боль­шую политику.

Декабрь 1996 года. Пленарное заседание Госдумы. Обсуждается проект бюджета в первом чтении.

Явлинский:

— Если уволят Чубайса, Виктор Степанович будет следующий.

Черномырдин обижается:

— Не надо меня за кем-то ставить... Что это вооб­ще за очередь такая?!

Хорошо воспитанный Арбатов-младший, сын из­вестного академика, движимый чувством глубокого уважения к премьеру, оторвался от своих мыслей и воскликнул на весь зал:

— Зачем же по очереди? Вас, Виктор Степанович, мы готовы пропустить без очереди, первым!

В зале неописуемый восторг.

Петербург давно не знал таких похорон. В рос­кошном мраморном зале Этнографического музея, на хрустальном потолке которого застыли царские дву­главые орлы, проходила панихида по убитому наем­ными киллерами вице-губернатору города Михаилу Маневичу.

Собралась вся элита Петербурга: чиновники, депу­таты, банкиры, военные, актеры, деятели культуры. Пришли представители иностранных посольств, мос­ковские министры. На общем фоне выделялась при­ехавшая в Петербург команда Анатолия Чубайса — Кудрин, Казаков, Путин, прервавший в Америке от­пуск Кох, сгруппировавшиеся, как отмечала пресса, «вокруг своего вожака». Говорили о честности, поря­дочности, интеллигентности убитого, о том, как он хотел, чтобы Россия снова стала великой державой, чтобы молодежь имела возможность получить инте­ресную работу, а старики— пенсию. Для достижения высоких целей ему пришлось заплатить жизнью.

И вдруг:

— Мы достанем всех: и тех, кто спускал курок, и тех, кто оплачивал это своими вонючими, воровски­ми деньгами. Мы достанем их всех, потому что теперь у нас нет выбора: теперь либо мы, либо они...

Странная лексика, не правда ли? Как будто хоронят преступного авторитета. Нет, это не слова прощаль­ной речи, случайно долетевшие из соседней траурной церемонии.

Выступал Анатолий Чубайс — первый заместитель главы правительства Российской Федерации.

Вице-премьер и одновременно министр труда и со­циального развития России Олег Сысуев прославился тем, что на XXVIII съезде КПСС в 1990 году самочин­но выдвинул свою кандидатуру на пост генерального секретаря ЦК КПСС. Это была еще та картинка!

В 1997 году он так комментировал «писательский» скандал в правительстве:

— Цель у нас чистая, хотя, я понимаю, в такие слова обычно трудно верится простым людям. Пото­му что, мол, как это можно — 90 тысяч долларов брать за книжку и еще думать о нуждах России? Од­нако это так. Я за это время узнал Чубайса. Ранимый человек. Да, честолюбив. Жесток? Нет. С врагами только, может быть. В отличие от меня он считает, что у него есть враги. Но на самом деле он думает так же, как и я: Россия— это не грязная тетка, лежащая на дороге, а порядочная женщина.

Каково сравнение, а? Родина — это мать. Покажите сына, который бы не то что сказал — подумал! — такое о своей матери.

И дальше:

— Только нынешнее правительство способно сде­лать для России что-то позитивное. Немцов, Чубайс, Уринсон, Ясин с Черномырдиным во главе и Ельци­ным в президентском кресле. Я в этом убежден. И не потому, что я там работаю.

Август 1998 года. Грядет финансовый кризис. Бо­рис Ельцин на отдыхе. Однажды его показали по телевизору. Президент затронул тему падения отечест­венного товаропроизводства.

— Это произошло потому, — разъяснил Борис Ни­колаевич, — что Яков Уринсон просидел всю жизнь в лабораториях, и когда его посадили министром, он с точки зрения науки все знает, а практики не знает, не ориентируется, и потому он отстал и мы все вслед за ним отстали...

«Импотенция власти прогрессирует, эрекция оппо­зиции усиливается»,— ставили осенью 1998 года диа­гнозы политические сексопатологи. И вообще, мол, эпохе Ельцина наступает конец. Причем полный! «Да знаем ли мы, какой ресурс заложен в нашем президен­те? А ведь если вникнуть, то окажется, что Клинтон мальчишка по сравнению с Б. Н.»,— интриговала «Комсомольская правда» своих читателей, намекая на интимный роман американского президента с Мони­кой Левински.

И— поведала необыкновенную историю.

«Однажды мы гастролировали в Свердловске. Та­мошний первый секретарь устроил для нас прием на загородной даче. Когда подвыпили хорошенько, по­шли похабные анекдоты, жена поднялась и сказала, что уходит спать. Борис Николаевич, как хозяин и га­лантный кавалер, вызвался показать ей комнату.

Мы сидим внизу, продолжаем бражничать. И вдруг слышу, жена зовет на помощь. Я тут же взлетел на второй этаж. Смотрю, Ельцин завалил жену на кровать и платье стягивает. Я, пожалуй, по­здоровее его-то, схватил, как медведя, тряхнул осно­вательно да в морду! Кубарем полетел он со второго этажа по лестнице. Схватился быстренько и с изви­нениями ко мне: «Извините да простите, ничего та­кого я и не думал. Так, пошутил». Словом, бархат­ный такой, угодливый стал. Силы, стало быть, бо­ится».