Темпл сонно следила за костром. Иногда она шевелила палкой горящие ветки, создавая маленький салют из красных искр. Казалось, что в воздух поднимался рой странных насекомых, которые потом куда-то исчезали, теряясь в складках ночи. Она взглянула на сидевшего рядом мужчину. В его глазах сияло отражение пламени, которое он созерцал. Сколько бы ни имелось места в его голове, оно было полностью занято переменчивыми образами огня.

— То, что случилось там… — сказала она. — Я понимаю, что тебе не хочется знать, но все же послушай.

Мори не сводил глаз с костра.

— Мне стыдно признаваться в этом, но, похоже, я слишком долго жила среди слизняков, — продолжила Темпл. — Иногда происходило так, что я теряла рассудок. Как будто какой-то переключатель щелкал у меня в мозгу. Понимаешь? И тогда я начинала рвать и метать. Меня уже не заботило, каковы причины и последствия.

Ветви трещали и шипели соком.

— Это неправильно. Это грех — такой же большой, как тот мир, в котором мы живем. Возможно, даже больше. Нельзя накладывать руки на божьих тварей и гасить их жизни. Не важно, каким отвратительным может выглядеть существо. Грешно его убивать. Бог строго карает за такие преступления. Я знаю. Я видела это. Но меня печалит другое. Я не понимаю, как и где я перешла на неправедный путь. Мозес говорит, что он не видит во мне зла, а я думаю иначе. Потому что, если я не воплощение зла, то кто тогда? Мне кажется, мои руки только и готовы к тому, чтобы раскалывать черепа или срубать чьи-то шеи. Меня тревожат вопросы, понимаешь? Вопросы об истинной ценности жизни. Зомби тоже убивают, но они не получают удовольствия от этого. Мори, ты долго странствовал по зачумленной земле, пропитанной скверной и бедами, однако реальное зло сидит сейчас рядом с тобой.

Тонкий серп луны над головой казался очень хрупким на фоне беспредельной ночи. Крохотное пламя свечи на ладони Бога. Темпл приходилось сдерживать дыхание, чтобы не задуть его случайно. Она снова взглянула на Мори. Если ее спутник и понимал, о чем она говорила, он никак не показывал этого. Она кивнула в ответ на свои мысли.

— Да, — тихо прошептала Темпл, — мне лучше отвезти тебя в Техас, чтобы ты, наконец, отделался от меня.

ГЛАВА 11

Это были дни странствий и размышлений. Они шагали по шпалам, и утреннее солнце грело их спины. Мори неизменно следовал за Темпл. Казалось, что она являлась его центром гравитации. Когда она, заслышав подозрительный шум, сворачивала быстро в лес, он без заминок и вопросов делал то же самое. Если Темпл останавливалась, чтобы посмотреть на солнце или остудить ноги в реке, которая бежала параллельно железной дороге, он повторял ее действия.

После того как крекеры закончились, они питались ягодами и рыбой, пойманной с помощью мешковины, которую Темпл нашла у насыпи. В местах, где рельсы пересекали дороги, она выискивала машины в исправном состоянии. Однако шпалы увели их в сельскую глушь, и Темпл уже подумывала вернуться назад к какой-нибудь междугородной магистрали.

После долгих размышлений она решила, что им лучше оставаться там, куда Мозес Тодд не догадается пойти. Ей нравилась умиротворенность этого края. Река и рельсы, и никаких развилок для выбора. Они часами не встречали ни одного зомби, а те слизняки, которые попадались им на пути, едва ползали от голода и даже не могли стоять.

Однажды утром, умываясь, Темпл увидела фигуру, бесцельно плывшую посередине реки. Это был слизняк. Не в силах удерживаться на плаву, он вяло махал руками. Его голова, как буй, то погружалась в воду, то снова появлялась над поверхностью. Течение медленно уносило его куда-то на запад — возможно, к морю. Ближе к полудню у большой прогалины Темпл и Мори наткнулись на кучу кремированных человеческих останков. Этот холм в семь футов высотой напоминал эскимосскую иглу, из которой во все стороны торчали обгорелые ноги и руки. Куча пылила под порывами ветра. Сухие куски кожи взлетали над ней, искрясь, как рождественские блестки. Людей поблизости не было, поэтому Темпл не понимала, каким образом здесь — вдали от общего потока человеческой истории — возник такой мемориал.

Вечером третьего дня мимо них вверх по течению проплыла моторная лодка с десятью или пятнадцатью людьми, включая двух детей. Пассажиры смотрели на Темпл через большие солнечные очки. Мужчина, сидевший у руля, сделал круг, но не стал отключать громко тарахтевший мотор. Он помахал рукой, и Темпл ответила ему тем же. Тогда мужчина, интересуясь ее ситуацией, указал большим пальцем вверх и затем вниз. Она подтвердила жестом, что не нуждалась в помощи. Мужчина, соединив большой и указательный палец в колечко, пожелал ей удачи. Лодка сделала разворот и снова поплыла вверх по течению.

В жаркое время дня сухая пыль, взбитая ногами путников, поднималась в воздух и создавала длинный шлейф, который тянулся за ними. Если они останавливались, это облако догоняло их, заставляя кашлять, чихать и отплевываться. Иногда они находили на лесных полянах крохотные лачуги, и Темпл обыскивала их в поисках полезных предметов и любопытных вещей. Вечерами она кипятила воду в старой канистре, найденной около железной дороги. Она добавляла туда ягоды и ароматные листья, которые, по ее мнению, не были ядовитыми.

— Речная вода, — говорила она, — это, конечно, не эликсир, приносящий блаженство. Но и она сгодится, если ты испытываешь жажду.

Иногда, чтобы не сойти с ума от долгого молчания, она пела веселые песни.

С легкой походкой, как фея,

Прекрасна и легка, как паутина,

В коробках из-под сельди вместо туфель

С крыльца спускалась Клементина.

Ровно в девять утра каждый день

Она уток к речушке водила,

Но, споткнувшись однажды о пень,

В темный омут она угодила.

Рубиновые губы под воду ушли,

Остались только пузыри и тина,

А я, увы, плохой пловец,

Как и моя Клементина.

На кладбище в старом каньоне

Вьюны оплетают могилу,

А мне бы забыть о твоей красоте —

Вот только найти бы для этого силу!

Я вижу ее в своих снах

В намокшей одежде с кусочками тины.

Ах, как не хватает мне сказочных ласк

Моей дорогой Клементины!

Я места себе не находил,

Я сох от горя, как моль в паутине,

Но мне подмигнула сестричка ее,

И я забыл о моей Клементине.

А затем Темпл весело смеялась, пиная носками ботинок сухие комья земли.

— Ты понял, Мори? Сестра Клементины, наверное, тоже была сладким персиком.

Пришли облака, и начался дождь. Опаленная земля глотала влагу через каждую пору. Казалось, что дождь мог идти неделю, а лужи все равно не собрались бы, настолько сухим и твердым был грунт, по которому они шли. Темпл решила не прятаться в укрытии, поэтому они продолжали идти, наслаждаясь бодрящим чувством капель, барабанивших по коже. Она подняла лицо к небу и высунула язык, позволяя дождю щекотать ее горло. Низкий грохот грома прозвучал вдали, как канонада от выстрелов средневековых пушек, стоявших на расстоянии нескольких миль и веков. И Темпл чудилось, что они шагали по берегу реки в далекое прошлое. Когда гром приблизился, вспышка молнии превратила на миг серое небо в белое полотно. Мори начал стонать. Он отказывался идти. Его руки обхватывали и сжимали воздух.