Он, быть может, испытал досаду, когда тотчас после разгрома Наполеона русские взялись за решение великой загадки Северо-западного прохода. Да и как было не досадовать? «Рюрик» уже пересекал океаны, а секретарь английского адмиралтейства, один из учредителей Лондонского географического общества, все еще доказывал необходимость возобновления борьбы. Однако досада не помешала Барроу по-хорошему отнестись к русскому почину. Напротив, «Рюрик» дал ему лишний повод воззвать к чести мореходной нации.

Но Барроу знал, что существуют более мощные рычаги, нежели Честь и Престиж: промышленные и торговые интересы были теми рычагами. Неудача давних поисков Северо-западного прохода заморозила толстосумов. Теперь Барроу «разогревал» их. Англия-победительница, Англия, утвердившаяся на бойких морских перекрестках, вправе ль равнодушно взирать на тайны Арктики? Прежние неудачи ничего не доказывают. Вероятно, ждут новые неудачи. Но не окупятся ли затраты сторицей, если Северо-западный проход достанется Англии?

После долгой и жаркой журнальной перепалки, после обнадеживающих заверений китобоя Скоресби-сына о потеплении на севере, после дотошных разборов всех обстоятельств удалось наконец обломать власть имущих. В 1817 году план полярной экспедиции — той, о которой Барроу писал Крузенштерну, а Крузенштерн писал Румянцеву, — был представлен морским лордам.

Что же до исполнителей, то Барроу не сомневался: найдутся рассудительные смельчаки в стране Кука. Знаток флота, Барроу делил корабельных офицеров на три категории. Самую многочисленную составляли моряки-практики: эти пороха не изобретали, а честно тянули лямку палубной службы. Ко второй категории относились фаты в морских мундирах: эти всему прочему предпочитали теплое местечко в адмиралтействе, коего и добивались папенькиными связями. В третьей, самой отборной, были те, кто отменное знание мореходного дела соединял со страстью к наукам; их в шутку звали «звездочетами».

На «звездочетов» и рассчитывал Барроу.

Лейтенант Франклин жил в Дептфорде. Городок был оживлен почти так же, как театр Ковент-Гарден перед концертами знаменитой певицы Каталани. Кареты катили в Дептфорд — аристократы-лондонцы отправлялись к Темзе, где стояли четыре корабля. В дилижансах прибывали географы и натуралисты, астрономы и физики. Словом, трактирщикам оставалось лишь благодарить адмиралтейство за то, что оно назначило Дептфорд местом снаряжения экспедиций.

Вся четверка капитанов принадлежала к «звездочетам». Первым отрядом — корабли «Изабелла» и «Александр» — командовал Росс; подчинялся ему командир «Александра» Уильям Парри. Вторым отрядом — корабли «Доротея» и «Трент» — командовал капитан Бьюкен; ему подчинялся командир «Трента» Джон Франклин.

Четверка знала общие курсы будущих походов, но подробные инструкции еще не были получены из Лондона. Дни проходили в судовых работах, в беседах с лондонскими «паломниками». Интерес к экспедиции и радовал, и утомлял ее участников.

Вечерами Джон Франклин встречался с новым своим другом Уильямом Парри. Помощники начальников отрядов, командиры однотипных судов, а главное — оба, одержимые неизлечимой страстью к географическим исследованиям, Франклин и Парри быстро сблизились и теперь вечерами не могли не потолковать часок-другой.

Они сидели за столиком и тянули эль. Джон, нюхнув душистого табаку, сладостно жмурился и заводил разговор о грядущих подвигах. На лице Уильяма, мальчишеском и бесхитростном, блуждала мечтательная улыбка. А потом наступал его черед.

Уильям закладывал за щеку табак и тоже говорил о грядущих делах там, на Севере.

Поздним вечером Джон строчил письма. Родственников было уйма: братья женились, сестры выходили замуж, у жен и мужей, в свою очередь, были родственники. Вот и приходилось марать немало, дабы не обиделись, не подумали, что лейтенант Джон задрал нос.

Вы будете удивлены, — писал он в одном из писем, — услышав, с каким количеством людей я познакомился благодаря этому путешествию.

Среди них и известные аристократы, и известные ученые. Они представили на наше рассмотрение несколько вопросов, которые надо будет разрешить, и все искренне желали нам успеха…

Ныне только то обстоятельство, что Вы идете на Северный полюс, везде служит достаточной рекомендацией. Я надеюсь, мне представится возможность выказать свою благодарность большим старанием в деле, которое все так близко приняли к сердцу.

В конце марта 1818 года виконт Мелвилл и три других морских лорда утвердили инструкции, составленные Джоном Барроу. В первый день апреля нарочный привез в Дептфорд толстые казенные пакеты. На одном из них значилось: «Давиду Бьюкену, эсквайру. Командиру шлюпа его величества «Доротея».

Бьюкен послал за Франклином. Лейтенант явился. Они вскрыли пакет.

— Хоть день и не того, — усмехнулся Джон, — но… — Он махнул рукою.

Бьюкен осклабился: первое апреля считается в Англии «днем всех дураков».

Инструкция была длинной, обстоятельной.

Так как у нас нет никаких знаний о море выше Шпицбергена, руководства не может быть дано. Однако можно предложить проходить там, где лед меньше соединен с землей. Из лучших информаций нам известно, что к северу от Шпицбергена, в районе 83°5′ или 84°, обычно не бывает льдов и путь не закрыт землей.

Если Вам удастся достигнуть полюса, вы останетесь там на несколько дней, чтобы сделать точные наблюдения. Кроме всех остальных научных и заслуживающих внимание наблюдений, вы особенно должны проследить за отклонением магнитной стрелки и за интенсивностью магнетической силы, а также насколько далеко распространяется влияние атмосферного электричества. Для сего вам будет дан электрический аппарат специальной конструкции. Вы должны исследовать течение, глубины, природу дна. Вам надо привезти несколько аккуратно запечатанных бутылок с морской водой, взятой с поверхности и из глубины.

С полюса вы направитесь к Берингову проливу. Но если встретятся большие препятствия, вам надо вернуться к юго-западу и попытаться пройти между Гренландией и восточным берегом Америки в море, называемое Баффиновым, а оттуда проливом Девиса в Англию.

Бьюкен передохнул. У Франклина горели глаза: он Вертел в руках табакерку, раскрыл и снова закрыл ее, позабыв «зарядиться» очередной понюшкой.

Если вам удастся пройти через полюс или около него, вы должны будете через Берингов пролив выйти в Тихий океан, подойти к Камчатке с тем, чтобы передать русскому губернатору копии всех журналов и документов с просьбой отправить их по суше в Санкт-Петербург, а оттуда в Лондон.

Затем вы направитесь к Сандвичевым островам, или к Новому Альбиону, или же в какое-либо другое место Тихого океана, чтобы дать отдых команде и отремонтировать корабль. Если во время этой остановки вам представится надежный случай послать бумаги в Лондон, вышлите дубликат. Если же вы пойдете обратным путем, вы сможете зимовать на Сандвичевых островах, или в Новом Альбионе, или в каком-либо другом месте, а ранней весной снова пройти Беринговым проливом и снова проделать старый путь.

Если вам это удастся, постарайтесь пройти к востоку, чтобы Америка была в поле зрения настолько, насколько вам позволят льды.

Вы сделаете это для того, чтобы установить широту и долготу некоторых наиболее выдающихся мысов и бухт, соблюдая все меры предосторожности, чтобы не быть затертыми льдами и не зазимовать на том берегу.

Возвращайтесь тем же путем, если будете уверены, что вы обязаны успехом не только временным и случайным обстоятельствам. И если это будет сопряжено с риском для кораблей и людей, вы должны отказаться от мысли возвращаться этим путем, а вернуться вокруг мыса Горн.

Но, черт побери, не слишком ли много «если»? Увы, они были оправданы: ведь никто не ходил путями, которые ждали «Доротею» и «Трент».

Инструкция далее указывала, что Бьюкен и Росс должны уговориться о встрече в Тихом океане: предполагалось, что корабли Росса «Изабелла» и «Александр» свершат рейс Северо-западным проходом.