А тот в их отсутствие вытворяет многое: и дуется в карты, и сквернословит, и оставляет без присмотра Зою, и даёт оплеуху Ивану. Но не курит и не ворует. Хочет учиться. Однако отец уже считает его достаточно большим, чтобы отправить на работу.

В 1949 году ещё продолжалась карточная система выдачи продуктов, хлеба. За крупой и макаронами выстраивалась очередь в пожарке возле окошка магазина. Кто-то из жителей пожарки регулировал очередь, обычно это делала уборщица холостяцкого общежития, которое размещалось на том же этаже, где жил Илья,  Володя Колодин и другие мальчишки. Когда не привозили хлеб в магазинчик пожарки, то Илья с талонами ходил в разные магазины Тамбова с санками. Довесок с буханки он съедал по дороге, вкушая аромат и свежесть хлеба. Зимой Илью отец посылал на рынок , уложив аккуратно на санки поленья дров. На рынке Илья раскладывал дрова по кучкам, в каждой кучке по четыре полена и продавал по цене, назначенной отцом. Продажа шла плохо, редко кто покупал дрова, разве что старушки, и часто Илья возвращался домой с той же поклажей. Ему эта миссия очень была противна, он боялся увидеть на рынке кого-либо из знакомых. Рынок был крошечный, это скорее была «толкучка», где предлагалось всякое тряпьё, гвозди и скобяные изделия.

Неприспособленность к жизни отца и его лень компенсировались жизненной смекалкой и трудолюбием мачехи: помимо работы уборщицей, она вязала шерстяные и пуховые платки, носки и варежки и продавала их. В комнате пожарки была прялка, большой гребень для кудели и пяльцы. Её девиз был «Хочешь жить —  умей вертеться».

Отец  часто скандалил с мачехой, бил её, она плакала и жаловалась Илье-младшему на мужа. Сын начинает ненавидеть отца за его жестокость к мачехе, у него чешутся кулаки, и в один из конфликтов, когда отец вырвал клок волос из головы Нюры, Илья бросился на него сзади и, заломив руки отца за спину, оттянул его назад. Тот в ярости ударил Илью по лицу и хотел ещё добавить, но сын убежал из дома.

Долго ходил Илья по шоссе и задворкам бараков, где жила Бурлина. Ему хотелось поделиться с ней своими печалями, но она отвергла его притязания на любовь и избегала его. Он обдумывал, как ему дальше жить. Ему очень хотелось учиться, окончить хотя бы семь классов и поступить в техникум, но жить с отцом становилось всё труднее и труднее. В школе Илья стал рассеянным и очень нервным. На глаза то и дело наворачивались слёзы, и он стремился скрыть их. Его унижала бедность одежды, женское пальто, ему противна была школа, и вот принято решение : написать письмо Ивану Андреевичу с просьбой снова забрать его в детский дом. Так он и поступил. Он отправил письмо и стал ждать ответ.

Глава 15  ВОЗВРАЩЕНИЕ   В  КУТЛИНСКИЙ ДЕТСКИЙ ДОМ

Приблизительно через месяц после отправления письма, когда сын пришёл из школы домой, Илья Никитович задал ему вопрос: «Ты писал письмо Ивану Андреевичу?» — «А что, пришёл ответ?» — спросил сын. «Он сам приходил сюда, долго ждал тебя, не дождался и оставил адрес, куда к нему придти». Отец вручил Илье клочок бумажки с адресом сестры Ивана Андреевича, где Илья ночевал на полу, когда Иван Андреевич привёз его к отцу. Иван Андреевич назначил ему день встречи. Илья Никитович спрашивал, серьёзно ли Илья решил снова пойти в детский дом или он написал письмо в горячке, и когда сын объявил о своём твёрдом решении уехать в детский дом, чтобы закончить там семь классов и пойти в техникум, отец отступил. Мачеха заголосила, стала обнимать и целовать Илью-младшего, упрашивая его не бросать их. Когда тот упомянул его унизительное женское пальто, она пообещала что они справят ему новое пальто, что он окончит семилетнюю школу, но задуманное Ильёй–сыном уже было не вышибить из его головы.

Из школы надо было получить документы с оценками в табеле за две четверти и характеристикой. Илья не хотел разговора с классным руководителем, так как боялся расплакаться. Но избежать этого разговора было невозможно. И вот разговор состоялся. Классный руководитель тоже стала уговаривать Илью не уезжать, обещала материальную помощь, но Илья твёрдо стоял на своём: «Пожалуйста, дайте все необходимые мне документы». Он боялся поднять глаза на классного руководителя, так как они были полны слёз. С документами в руках Илья побежал домой. Опять слёзы мачехи, причитания.

Утром, распрощавшись с семьёй, Илья пошёл к Ивану Андреевичу. Он пришёл рано, и сестра Ивана Андреевича объявила брату, что Илья пришёл.  «Пусть зайдёт в комнату», — услышал Илья голос Ивана Андреевича. Илья вошёл в комнату, где на одной кровати лежал Иван Андреевич, а на другой красивая женщина-брюнетка. «Готов к отъезду?» — спросил Иван Андреевич. «Да», — ответил Илья. «Тогда погуляй немного, через час мы выйдем». Илья вышел во двор, был конец декабря, погода была отличная. Через час трое сидели в вагоне поезда.

До станции Вяжли, конечного пункта обратной поездки в Кутли, надо было добираться с пересадками в Мичуринске, Ряжске и Моршанске. Любовница Ивана Андреевича сошла с поезда в Мичуринске, остальную часть пути Иван Андреевич и Илья ехали без попутчиков. Иван Андреевич выглядел усталым от пьянки и развлечений. Директор попросил Илью разбудить его перед Ряжском, чтобы они успели пересесть на другой поезд. Перед Ряжском Илья еле-еле растолкал Ивана Андреевича, хмель крепко держал в плену заядлого гуляку. Они благополучно доехали до станции Вяжли, конечного пункта  их железнодорожного путешествия.

На станции Вяжли их встречал завхоз детского дома. Они отправились к саням, в которые была запряжена лошадь. В этих санях им предстояло добираться 18 километров до Кутлинского детского дома. Ивану Андреевичу необходимо было опохмелиться, но деньги у него иссякли, и он спросил, есть ли у Ильи деньги в долг. До этого Илья нашёл в книжном магазине, где он покупал учебники и словарь по английскому языку, 30 рублей банкнотой. Уже тогда Илья хотел серьёзно заняться английским языком. А первое призвание к иностранным языкам он почувствовал года в три, когда он придумывал всевозможные слова и выражения, которых не было в родном русском языке, воображая, что он говорит на иностранном языке… Илья отдал Ивану Андреевичу 30 рублей, которые никогда ему не были возвращены, да он и не взял бы их обратно, так как был благодарен директору, что тот взял его снова в свой детский дом.

Но отношения директора и Ильи резко изменились, когда Илья с группой детдомовцев стал в оппозицию к семикласснику Борису. У Бориса покровительницей была медсестра детского дома, подруга жены директора Александра Александровна, рыжеволосая, сероглазая женщина, очень ехидная по характеру. Она была незамужней и дружила с Александрой Ивановной, супругой директора, питая явные чувства к Ивану Андреевичу. Впервые Илья столкнулся с ней сразу же по приезде в Кутли из Воронцовки. Она подстригала мальчикам ногти на руках. Очередь дошла до Ильи. Он подставил ей правую руку и спокойно стоял. И вдруг она зашипела: «Я тебе покажу «сука»! Илья опешил: «Я молчу, откуда вы взяли, что я Вас оскорбляю?» — с удивлением и отчаянием спросил он. Женщина сердито сверкнула на него серыми глазами и удалилась. И вот теперь снова она взяла Илью в оборот. «Ты что стоишь с палкой?» — сердито спросила Александра Александровна Илью, который стоял действительно с палкой во дворе. Через несколько минут Илью позвали к Ивану Андреевичу. Директор пригрозил: «Будешь так себя вести — поедешь к отцу! Иди». Этот короткий  разговор состоялся в небольшом коридорчике перед квартирой директора. До отъезда к отцу Иван Андреевич всё лето посылал Илью за опятами, которые усеивали пустырь, служивший мальчикам-детдомовцам футбольным полем.